- Чтоо?!! – в возмущенном вопле было слишком много всего, кроме удивления. Так что Аника только покачала головой.
- Ты любишь Костю. Вот и весь Сказ. Ну и, если тебе так угодно: контрольный выстрел в голову. Тебе сказали, что погиб один из твоих знакомых мужчин. Про кого первого ты подумала: «Только не он!!!»
- Нека, блин!
Но подруга не унималась и продолжала «стрелять» и «стрелять»:
- О ком ты думаешь, когда ложишься спать? Когда тебе больно? Когда ты хочешь спрятаться от всего мира, у кого на груди ты хотела бы это сделать? Если бы Косте было двадцать девять, а н двадцать один, стоял бы тогда вообще вопрос: он или кто-то другой?
«Да уж, мечтать не вредно» - вздохнула Леля, а вслух сказала: Но ему 21, а 29 мне. Вот и весь сказ.
- А то, что Иварсу 45. Тут разница 15, а не 8. Почти в два раза больше разница-то.
- Да ладно, Нека, ты сама понимаешь, что это – совершенно другое дело. Да и, знаешь, приятнее быть все-таки рядом с мужчиной девочкой, а не старой теткой. Да и… забудь о Иварсе, Нека. О том, что мы с ним не будем, я ему еще в Тарту сказала. Кстати, как видишь, он все равно мне после этого помог.
Девушки помолчали. Сон бродил рядом пушистым котом, трогал их мягкой лапой. А за окном, подглядывая в узор тюли также ходила большая рыхлая луна. И периодически Леле начинало казаться, что важно говорить, важно, сказать то, что она думает. И она говорила.
- Просто я не хочу, чтобы ты считала его плохим человеком из-за сегодняшнего дня… Но вот совсем другое дело. Что как бы человек ни был хорош, все равно, если ты не сможешь полюбить его – это ясно сразу. И согласиться быть с ним в этом случае было бы нечестно по отношению к нему, и к той женщине, которая однажды его действительно полюбит. Так что все это…так…
Нека что-то пробурчала сонно, но неодобрительно.
- Он настаивает. И, если честно, сопротивляться такому нажиму очень нелегко. Тем более, что все его доводы очень разумны, а почти в тридцать пора думать головой, а не чувствами… но…что-то внутри сопротивляется, словно, согласившись, я предам себя. Ведь, в конечном итоге, это - моя жизнь. И даже если я пущу ее под откос – имею право.
Слова вязли в сне и путались в ажуре штор, и растворялись в лунном свете.
- Лель, - сонно пробормотала из последних сил сопротивляясь истоме Нека: у меня день рождения на этой неделе, помнишь?
- Естественно, за кого ты меня принимаешь?
- Мы с Перри решили устроить вечеринку…
Леля покачала головой и расхохоталась: Фух… Ты – упрямая, маленькая сводница. И с Перри вы – два сапога пара.
Тем временем второй сапог деловито и одновременно беззаботно прогуливался между стеллажей со стиральным порошком, консервированной кукурузой и прочая-прочая-прочая, ожидая перекладывавшего из правого конца огромного, как ангар торгового зала в левый мешки с картошкой.
Печально было вот так ожидать, не имея возможности прийти на помощь, с другой стороны пиджак с вышивкой и вставками печворком был еще совсем новый и им могли заинтересоваться с целью покупки. Так что Перри не стал терять времени сделал тайком несколько снимков в эффектно контрастирующих с его обликом недрах склада супермаркета.
Тут появился запыхавшийся, потный Родионов и в ритме вальса заподталкивал Перри на выход, к огромным воротам, к которым подъезжают фуры для разгрузки.
На крыльце он вдохнул полной грудью прохладный сентябрьский ветер, и в нетерпении ткнул друга под ребра, ожидая объяснения причины столь позднего визита.
- … мы решили, что это будет вечеринка с танцульками специально для тебя.
- Для меня?! В смысле , Перри??? Где я, а где танцы.
- Что? Вообще, что ли, ни разу?
- Вальс Страшный сон на последнем звонке.
- Прямо-таки «страшный»? – расхохотался Перри.
- Зачем? Это-то ты хоть можешь мне объяснить?
Начало и продолжение истории читайте на моем канале. Ваша Аармасстаа