26 августа 1929 года, в «год великого перелома», то есть в разгар наступления на старое
крестьянское хозяйство, в СССР была сделана попытка отказаться от воскресений как дня отдыха.
Во имя хозяйственной целесообразности
Воскресенья выжжены, как гнилые пни:
Нет больше общей праздничной праздности!
Есть у каждого свои выходные дни!
Каждый день недели получил свой цвет: жёлтый, розовый, красный, фиолетовый, зелёный, и у каждого работника был свой день отдыха. Хотя общее число выходных в году возросло (один в пятидневку вместо одного в семидневку), многие были недовольны реформой, так как исчезли общие выходные для всей семьи.
Между прочим, это недовольство календарной реформой отражено в романе Ильфа и Петрова «Золотой телёнок» (1931), там монархист Хворобьёв из-за неё увольняется с работы: «Когда методологическо-педагогический сектор перешёл на непрерывную неделю и вместо чистого воскресенья днями отдыха Хворобьева стали какие-то фиолетовые пятые числа, он с отвращением исхлопотал себе пенсию и поселился далеко за городом».
Так выглядел календарик ДО календарной реформы:
Так он стал выглядеть ПОСЛЕ неё:
Любопытна критика этой календарной реформы, которую поместил как раз начавший выходить в 1929 году «Бюллетень оппозиции» Троцкого. В номере 6 была помещена статья австрийского троцкиста Я. Грефа (Вальдо Франка) «Большевики отменяют воскресенье» на тему календарной реформы. В целом статья поддерживала реформу (такая поддержка Кремля была для оппозиционного журнала редкостью). В то же время автор высказывал ряд опасений и предостережений о возможном провале реформы.
Из статьи:
«Почти полтора столетия тому назад бурный взлёт французской революции одним ударом захотел разорвать нити, связывавшие революционное общество с старым миром. Революция демонстрировала это новым летоисчислением. Большее ей оказалось не под силу. В памяти революционного пролетариата эта эпоха сильнее всего запечатлела две предостерегающие даты: 9-ое термидора и 18-е Брюмера. Ленинская оппозиция видит свою главную и основную задачу в том, чтобы предотвратить повторение этих исторических дат, в том, чтоб превратить новое времяисчисление в советской республике в новую главу победоносной борьбы пролетариата за своё освобождение».
«Социал-демократическая печать опять нашла повод для ядовитого улюлюкания — большевики отменяют воскресенье! Так демагогически формулируют они переход на непрерывное производство в СССР. И в этом случае, как всегда, они заимствуют формулировки у самых отвратительных черных сил капиталистического мира: попов, антисемитов, религиозно-консервативной обывательщины. Играя на косности и предрассудках отсталых слоев рабочего класса, они думают нажить политический капиталец. [...] В классовом обществе — а советское общество тоже классовое — все проблемы, в том числе и культурные, являются одновременно проблемами классовой борьбы. [...] «Нет больше воскресенья», — самоуверенно будет твердить буржуазный спец, отупевший бюрократ, разложившийся аппаратчик. Не видящие классов, заинтересованные только в росте продукции (любой ценой), увеличенных отпусках, похвалах начальства, довольно полученной абсолютной властью «единоначальника» будут давить они на пролетариат, пытаясь сделать его придатком к непрерывному процессу производства. «Нет больше воскресенья» — будет злобно кричать кулак, подстрекаемый попом и натравливать тёмную деревенскую бедноту на городских рабочих, рвущих со старым укладом жизни и тем самым углубляющих культурно-бытовую пропасть между городом и деревней. «Нет больше воскресенья», «Ж*ды отменили его», ядовито будет шушукать городской контр-революционный антисемит и натравливать отсталую, недавно пришедшую из деревни часть рабочих на весь класс, на партию, на советскую власть. Все враги пролетариата получат простую формулу, для своей контр-революционной агитации — нет воскресенья — даёшь воскресенье!»
«Принцип непрерывного производства, разрывающего со старыми традициями «седьмого дня отдыха» не нов. Он диктуется всем развитием производительных сил, ускорением темпа и усложнением производственного процесса и всей жизни современного общества. Не большевики его выдумали и не большевики отменили воскресенье. Железные дороги, почта, телеграф, трамвай и т.д. и в капиталистическом мире не знают воскресенья. С другой стороны, все пытавшиеся конструировать мысленно социалистическое общество — от старых английских и французских утопистов до русского марксиста Богданова — всегда исходили из принципа непрерывного производства. Это наш принцип, принцип социализма. Поэтому мы принципиально можем только приветствовать переход советской промышленности на непрерывное производство, как дальнейший шаг на пути практического осуществления принципов социализма. Но именно потому, что этот переход по-своему значению выходит далеко за пределы организационно-технического мероприятия по работе промышленности он заслуживает гораздо большего и всестороннего внимания и со стороны его организаторов и со стороны пролетарских масс».
«Переход на непрерывное производство есть огромный акт культурной революции и, как таковой, он требует целого ряда дополнительных актов ее. Иначе он обречен на неудачу. Только безнадёжные бюрократы могут думать, что стоит по графикам распределить смены, обеспечить за каждым рабочим и служащим каждый пятый день, как день отдыха и — проблема решена. В действительности проблема тут только начинается. Непрерывный производственный год для четырех пятых трудящегося городского населения это лишь одна сторона проблемы. Другая сторона её — это непрерывный год отдыха для меняющейся одной пятой части городских тружеников. Организовать этот непрерывный год отдыха, организовать его разумно, перевоспитывая, переделывая рабочих на новый лад, это подлинная культурная революция, совершение которой диктуется переходом на непрерывное производство... Переход на непрерывное производство ломает старый уклад быта рабочего. Нет больше воскресенья, когда все отдыхают: и он, и жена и дети и товарищи. Когда весь трудовой город полон обычной воскресной суеты. Теперь всё изменилось, все распределены по графикам. Учет вытесняет прежнюю анархию. Здесь таятся большие опасности. Предотвращение их требует переделки всей работы общественных организаций и учреждений. Все — начиная библиотекой, читальней, клубом и общественной столовой и кончая театром, кино и спортивным кружком должно быть приспособлено к тому, чтобы изо дня в день обслуживать отдых одной пятой трудового города, наполняя его социально-разумным содержанием. Между тем, этой стороне проблемы меньше всего внимания уделяет советская печать и партийное руководство».
Конечно, фраза «я это предвидел!» подвергается в марксистской среде заслуженным насмешкам ещё со времён Павла Борисовича Аксельрода, который её очень любил. Что толку в предвидении, если оно ни на что не повлияло! Но тем не менее сдержанно-одобрительная критика реформы со стороны «Бюллетеня оппозиции» — о том, что она хоть и правильна, но непродуманна, оказалась совершенно точной. Реформа упёрлась в общественное неодобрение и неприятие, которое — сюрприз для сторонников теорий «тоталитаризма»! — в СССР решало едва ли не всё. И забуксовала, уже в 1931 году в неё стали вносить поправки, пытаясь её как-то спасти.
А 26 июня 1940 года в СССР произошёл возврат к традиционной семидневной неделе. Воскресенья воскресли, sorry за каламбур...