Чтобы стать близкими людьми, иногда достаточно бывает просто сесть за стол и поговорить, все преграды расколоть и сплавить, будто льдины по реке, чтобы стало на душе светло и ясно.
Зять-ничтожество
Яшка этой женщины откровенно боялся. Он дрожал всеми фибрами своей юной души, как только Элла Евгеньевна появлялась на горизонте. Тучная, пышногрудая, с коконом рыжих волос на макушке, она буквально затмевала весь белый свет, и Яшка опять и опять чувствовал, что начинает краснеть и задыхаться.
Яшка старался избегать встреч со своей строгой тёщей, утром, едва умывшись, он хватал ключи от машины и выскальзывал за дверь, считая, что лучше перекусить на работе, чем выслушивать долгий монолог Эллы Евгеньевны о том, как глупа её дочь, выбравшая себе в мужья такое ничтожество, не способное обеспечить семью собственным жильём. Жена Яшки Нина уже пролила по этому поводу море слёз. Но она любила Яшку, и эта любовь, как костёр в ночи, и светила, и грела, помогая выносить откровенные материнские издевательства. А по весне случилось чудо. Друга Яшки послали на год стажироваться за границу, и он предложил Яшке пожить в его квартире. Правда, было одно условие – друг оставлял на попечение Яшки свою собаку, большого лохматого пса по кличке Мишка.
И они переехали. Мишка очень быстро подружился с новыми хозяевами и даже приспособился дремать под столом, за которым Яшка работал. Жизнь обрела новый смысл. По вечерам они включали громкую музыку, усаживались прямо на ковёр и закатывали пир, каждый раз празднуя одно и то же - свою неожиданную свободу.
А между тем с отъездом молодых Элла Евгеньевна почувствовала пустоту и абсолютную ненужность. Тосковала, объясняя приливы тоски тем, что жалеет свою доченьку, которая променяла её на такое ничтожество и теперь (никуда не денешься!) живёт, хлеб жуёт. От фразы «хлеб жуёт» у Эллы Евгеньевны начинали слезиться глаза.
В ближайшее воскресенье она побросала в сумку лежавшие на столе фрукты и заспешила к трамваю. Было утро, Яшка с Ниной ещё спали, когда раздался звонок в дверь. Увидев неумытого и непричёсанного зятя, Элла Евгеньевна, даже не спросив, где Нина, прошла в комнату. Она встала к столу, за которым допоздна работал Яшка, и принялась произносить не раз уже слышанный им монолог. Яшка стоял у стены с видом двоечника, не выполнившего домашнее задание. И вот, когда голос Эллы Евгеньевны с крика перешёл на зловещий шёпот, а потом змеиное шипение, Мишка неожиданно проснулся и громко гавкнул…
Элла Евгеньевна сначала побледнела, а потом начала медленно оседать. Яшка не смог удержать такую массу и сделал единственное, что было в его силах, – посадил тёщу на ковер. Размазывая по лицу жирную тушь пополам с помадой, Элла Евгеньевна шептала:
- А мне-то что? А мне-то что? Живите вы, как хотите… Я ведь к вам с добром…
Мост к сердцу тещи
Яшка так и ахнул: «С добром? С добром!» В голове мелькнуло: надо как-то пробить эту броню в сердце Эллы Евгеньевны, надо войти в него и постараться там закрепиться.
- Мама, вы как? Мама, осторожнее, сейчас я подушку принесу…
Он сбегал в спальную комнату и приказал жене: «Лежи и не дыши, я сейчас к сердцу тёщи мосты наводить буду…»
Нина засмеялась и, зажав ладошкой рот, махнула рукой, мол, творите, что хотите. А Яшка, вбежав в комнату, бросил подушку на диван и опять подступился к тёще. Подхватив её, помог подняться и лечь на диван. Заботливо укрыл пледом и поспешил на кухню. У них теперь так было заведено, что по утрам мамкой работал он, а вечером Нина. Быстренько разболтав тесто, он начал печь улыбашки, маленькие блинчики со смешной рожицей на обороте. Полив их клубничным сиропом, понёс в комнату.
Элла Евгеньевна уже поднялась, но встать не решалась, с опаской поглядывая в угол, где дремал, или притворялся, что дремлет, хитрец Мишка. Яшка поставил тарелку с улыбашками на стол и позвал тёщу:
- Элла Евгеньевна, идите к столу, завтракать будем…
- А эта барыня где?
- Нина? Так она отдыхает, выходной же, пусть поспит подольше, всю неделю поздно ложится…
- А ты?
- Я тоже поздно, но ведь я – мужчина…
- Вот как… Знаешь, Яша, без вас я о многом передумала, ты прости меня, я ведь не просто так тебя из нашей семьи выживала, причина на это была, ой, какая причина. Да уж коль мы с тобой тут вдвоём сейчас, расскажу. У меня ведь с твоим отцом любовь была, в юности, когда я ещё только-только техникум окончила и на работу в село приехала. Парень у меня там появился, местный, комбайнёр. Ничего себе, хороший парнишка, я бы, наверное, за него и замуж вышла, если бы не твой отец, и вся бы жизнь моя была ладной да складной. А тут как-то приехала ко мне в гости мама, пошла в магазин за хлебом, вернулась и говорит: «Ой, Элка, я сейчас такого парня видела, в теннисочке, голубоглазый, румяный, ямочки на щеках, как у девчонки… Вот бы тебе такого. А ведь выйдешь за своего комбайнёра, сядешь под корову и света белого не увидишь…» А я отмахнулась, мол, мало ли тут парней приезжих, что за всеми и гоняться?
А когда пришли на танцы, я его увидела, понравился он мне. А тут ещё и на танец пригласил, познакомились мы, стал он за мной ухаживать…
- А комбайнёр-то ваш, что, так сразу и отступился?
- Какое отступился, твоего отца не один раз с лестницы спускал, как-то так ухватил, что все лацканы ему у пиджака оторвал, а он всё равно не отступился… Так вот и получилось, от одного жениха меня отбил, и сам не женился…
- Почему не женился-то?
- Это долгая история…
- Так вы покороче…
Дитя на досуге
- Мать твоя виновата, ведьма она у тебя, не обижайся, Яша, но они с твоим отцом всю жизнь мне искорёжили. Я в институт уехала поступать, сам же мне ведь он и нашептал: «Эллочка, учиться надо…» Как же, он-то был с высшим образованием, вот я и решила: не поддамся… Он со мной и по математике целый месяц занимался, натаскал, сдала на четверку, а остальные предметы я и так хорошо знала. Поступила. Пока установочная сессия шла, они с твоей матерью и снюхались. Я после сессии домой тащусь, а навстречу подруга моя, Галька Иванова, чувствую, она глаза прячет. Что да как? Рассказала она, что твои-то и заявление уже подали, оказалось, что она его прежняя любовь, мириться приехала. Вот и помирились.
А меня жизнь закрутила, так закрутила, что не знаю, как и устояла. Работала, конечно, много, хорошо работала и на почёте была, а вот бабьего счастья так и не испытала.
- А Нина?
- Что Нина? Это так. Секретарь райкома у нас был, любвеобильный мужчина, вот и осчастливил меня на досуге, ни о каком браке у нас и речи не шло, у него своя семья была. Квартиру вот только мне помог получить, и на том спасибо. А после него я ещё больше всех мужиков возненавидела, вот и ты попал под раздачу. Ты прости меня, Яша…
- Да я и не обижаюсь…
- А коли не обижаешься, так возвращайтесь домой.
- Нет, мама, мы тут поживём, я другу обещал за Мишкой приглядеть…
Услышав свою кличку, Мишка опять гавкнул. Элла Евгеньевна вздрогнула.
- Да не бойтесь вы его, это добрейшей души пёс, вы ещё с ним подружитесь, только ходите к нам почаще. Для вас прогулки полезны, будете Мишку днём выгуливать, как он вам благодарен будет, а мы…
Не договорив, Яша взглянул на тёщу и увидел её глаза, полные слёз.
- Мама, ну вы чего?
- Ничего, Яшенька, ничего, всё хорошо…
Дорогие читатели! Буду благодарна за лайки, комментарии и репосты!