Главным автомобилем Советского Союза был ГАЗ-51 по прозвищу «газон». Вся молодежь нашего времени начинала держаться за баранку на этой машине. В свое время «газон» сменил на посту другой главный автомобиль страны Советов по прозванию «захар» – ЗиС-5.
– Получил «газона», – рассказывал отец, – поехал в Ишим, там загрузился. Иду на Абатск, догоняю ЗиС-5, обхожу. В Абатске заехал в чайную, выпил сто граммов, перекусил. Выхожу, а ЗиС-5 только подъезжает. Водитель со стажером спрашивают:
– И тебя не трясло на такой скорости?
– Нет.
– Вот это машина!
А мы уже стеснялись сказать, что до армии, кроме «газона», других машин не водили. А тут и «Уралы», и «шишиги», и «сто тридцатые» … А кто водил до армии «люську» – командирский ГАЗ-69? А кто знаком: «Шла машина из Ишима с десятью колесами, что ты, Коля задаешься, сапоги с калошами»? Да, в нашей части были не только «сто пятьдесят седьмые», но до нас дожили и ЗиС-151.
Было два «Урала», один, с утепленным тентом и дверью в заднем борте, служил для зимней перевозки людей, а на лето его ставили на прикол. Второй был бензовоз, наоборот, работал летом. Завозили в часть горючее. Конечно, и тот и другой запускали и в неурочное время, когда случалась надобность. Была «шишига» с тентом, ЗиЛ-157 с будкой. Эти тоже предназначались под людей, но возили и всевозможные грузы по мере необходимости. Было две водовозки: «сто тридцатый» и «сто пятьдесят седьмой». И был еще «сто тридцатый» бортовой, на нем привозили хлеб из пекарни, муку в пекарню и прочие продукты. На этом автомобиле старшим бессменно был прапорщик, начпродсклада. На других старшими машин поочередно были все офицеры и прапорщики части, кроме, конечно, командирской «люськи».
В части был ангар, где стояли остатки былой роскоши, ЗиС-151 и ЗиЛ-157 с будками, в которых когда-то были оборудованы радиостанции и электростанции. Они числились за передающим радиоцентром, каждую весну по одному, а то и по два их вытаскивали на Божий свет, приводили в чувство для «разгрузки». Их моторесурса и хватало на одну «разгрузку».
Приезжаю на причал, а «молодой» радостно сообщает, что ему грузят уже девятую тонну серебристого хека.
– Вы что делаете? – спрашиваю старшего машины.
– А ты посмотри, - отвечает, - еще рессоры не прогнулись.
– Даже если загрузят еще девять тонн, – говорю, – они у этого утюга не прогнутся.
Для ЗиС-151 это был последний рейс, хотя до части он дополз.
«Разгрузкой» называлась перевозка грузов с судов в часть, работа без сна и отдыха для шоферов. Во время «разгрузки» даже «ваишники» не останавливали задействованные автомобили, хотя отлично знали, что «старослужащие» приняли на грудь.
Полтора суток без сна, командир выстроил шоферов и приказывает молодым идти спать.
– А мы? – как по команде вопросили захмелевшие «деды».
– А вы дома отоспитесь, – последовал ответ.
И поехали «деды» ночь напролет возить баранью печенку, приплывшую из далекой и теплой Австралии. Судьба.
Судьба. Какова твоя судьба? Какой автомобиль тебе достанется? Предугадать невозможно. Здесь уходящие в запас роли не играют. Все может случиться гораздо раньше и неожиданно. Из кого-то водила никакой и дальше держать его на автомобиле нельзя, а кто-то по-крупному проштрафился и в наказание его лишили руля. Если в первом случае все ясно и понятно, то во втором бывает покрыто мраком. И если особо любопытный спросит:
– А за что тебя?
– За все хорошее, – всегда следует ответ.
Излишнее любопытство не приветствовалось, меньше знаешь, легче служишь. И еще было правило: если дед сказал, что бурундук птичка, то никаких зверюшек.
Однажды замкомвзвода позвал меня, подвел к ГАЗ-66 и велел принимать автомобиль, а действующему водиле сдать и все показать. Почему? Зачем? Этому еще служить около восьми месяцев… Приказ надо выполнять.
В совхозном МТМ были специалисты, такие как моторист и электрик, он же аккумуляторщик. Рядом был отец, разбирающийся во всех автомобильных тонкостях. Однажды с моим «газоном» случилось невероятное и без отца никогда не нашел бы причину неисправности. Загрузил два бункера пшеницы (примерно 34 центнера), мотор тянет хорошо, выезжаю на большак, разгоняюсь, перехожу на четвертую, мотор сдыхает, вот-вот совсем заглохнет. Делаю перегазовку, все отлично, разгоняюсь, переключаюсь на прямую передачу, все повторяется. Как мощность мотора и его тяга связаны с четвертой передачей? Дома отец поменял на трамблере октан-корректор, поясняя, что причину, если смогу, додумаю и узнаю позже.
А сейчас передо мной не «газон», а автомобиль с восьмицилиндровым двигателем, с гидровакуумным усилителем тормозов, с гидроусилителем руля и т.д., и т. п… И сажусь в эту кабину первый раз в жизни, инструкции нет и спросить не у кого. Есть, конечно, автотехник, получающий по крестьянским меркам огромную зарплату, но его уровень знания автомобильной техники значительно меньше твоего. А если проще сказать, то дурак дураком. Вообще, все офицеры и прапорщики, за исключением умных, горделиво заявляли про свои первоклассные и второклассные права, в ответ, довольно часто, получали такие технические откровения от третьеклассных шоферов, что солдатики долго хохотали, надрывая животы.
Офицеры сидят в КТП, ждут «Урал», домой пора. Вот и «Урал» прибыл, но не подъезжает к КТП, а прямиком в гараж. Офицеры в недоумении. Открывается из гаража дверь, вваливается Володька Крюков. Все вопросительно смотрят на него.
– Все! Отъездился мать-перемать! – заявляет рядовой, приняв красочную позу.
– Что случилось?
– Что, что… Форкоп застучал.
– Как же быть?
– Новый надо искать.
Все в глубокой задумчивости, в КТП наступает гробовая тишина.
- Ладно, поехали, – звенит веселый голос Володьки, он поворачивается и идет выгонять машину из гаража.
Повеселевшие офицеры гуськом направляются к выходу грузиться. Я, дневальный по автопарку, закрыв за «Уралом» ворота, иду на свое место и гогочу во все горло.
Но вот теперь я при «лошади», никакие наряды мне не светят, надо осваивать железяку, изучить все рычаги, переключатели и тумблеры… Автомобиль еще не старый, но я на нем не первый и, даже, не третий. Специалисты понимают, что за автомобиль, бывший в неопытных руках. Хотя ему идет только третий год.
Содержание:
