Политики спорят – пушки молчат. Пушки заговорили – политики замолчали.
К концу ВОВ, когда перестало быть критически важным удерживать определенные географические пункты – Москва, Ленинград, Сталинград, Севастополь, Грозный, и т.д., мы перешли к старой универсальной формуле: минимальные потери – у своих войск, максимальный урон – живой силе противника.
Но у нас была этика – мы никогда не ставили своей целью уничтожение масс гражданского населения.
А ведь были рекорды: бомбардировка Дрездена – 130 тыс. трупов, японские зачистки китайцев – счет на миллионы, Хиросима и Нагасаки – по 70-80 тыс. жертв только сразу после ядерных взрывов, совмещенный авианалет и артобстрел Сталинграда, за один раз - 40 тыс. убитых. И «гуманное умиротворение» Ленинграда – 700 тыс. за одну зиму.
И кто были эти «гуманисты»? Немцы, японцы, американцы, финны…Каннибалов среди них не числится. Американец-пилот бомбардировщика, сбросившего атомную бомбу на мирных японцев, назвал свой самолет именем своей мамы. Такой вот чувствительный летчик-налетчик!
А мы брали Берлин штурмом. Две недели. Хотя американцы нам предлагали – «Два наших хороших налета – и запускайте в город свои мирные бульдозеры! А метро засыпьте известкой – через вентиляционные отверстия».
Но Сталин варварски отказал американцам в этом удовольствии. Нарочно? Из врожденного своего садизма?
«Нет, - объяснил нам глубокий военный историк Солженицын, - просто у Сталина была другая цель: он вел войну против собственного народа! И он ориентировался на показатель – 60 миллионов трупов (по другим, уточненным данным – даже на 100 миллионов!). А немцы были для него – так, побочная цель!»
Ну, Солжу из вермонтских бдений – виднее. А мы все же помним, как Гитлер тотально разбирался с евреями и белорусами. А русские струсили, сбежали - за Волгу, за Урал. А то бы и их закопали в Бабьем Яре или сожгли на Хатыни.
А вот Эренбург поездил по фронтам, посмотрел на немцев и друзей их венгерцев, и внес предложение – «Убей немца!» Интеллигенция наша, конечно, возмутилась. Но Сталин всех помирил: «Гете, Шиллера, Манна – этих убивать не надо! И папу Шварценеггера, пожалуй, тоже не трогайте. Вдруг его сынок – спасет потом мир?»
Но Сталин был мудр и с другой стороны. Он собрал всех наших интеллектуалов и дал им наказ: «Вы тут спорьте, как хотите, а в дела военных – не суйтесь. У них там – своя специфика. У них там – стреляют! А вы просто записывайте на листочках бумаги свои мудрые мысли и передавайте их нам. А мы с товарищем Щербаковым будем сами решать – что доводить до фронта, а что – пусть полежит до победы».
И дал отмашку военным – «На Победу!» «До полной и безоговорочной капитуляции» врага!
А эту формулу придумал американец Рузвельт. Он, правда, Солженицына не читал, но он слушал своих генералов. А они ему говорили: «Сначала – бомбы. Потом – снаряды, мины. Затем – танки. И, наконец, пускаем взвод сержанта Джонсона!
Если Джонсона обстреляли, отмашка! Отошли, залегли, окопались. И – повторение. По формуле - «Бомбы, снаряды, мины, танки». БСМТ! Так – победим!»
Ну, Рузвельт заботился о здоровье своих избирателей и в голосе чернокожего сержанта Джонсона он очень нуждался. Поэтому он принимал все предложения своих военных.
А Сталин свободные выборы отменил. Чего ему наши либералы до сих пор простить не могут! Ведь если бы на этих выборах победил бы, скажем, Окуджава или Ростропович, то и войны бы с Германией у нас бы не было!
Сталин отменил и комиссаров. И ввел – единоначалие. В армии и в народном хозяйстве. И дополнил это единоначалие единоличной ответственностью командиров: приказ – выполни, высоту – возьми, врага – уничтожь.
«А как же – пролетарии всех стран…?» «А пролетарии будут вам – после войны. После – Победы!»
И командиры ответили Сталину: «Есть, товарищ Сталин!»
И довели это ценное указание вождя до своих подчиненных. До каждого солдата. До рядового и до сержанта.
И войска наши, вступая в пределы цивилизованной Европы, пели частушку:
«Городок ваш - невелик,
Два фашиста, три нациста,
Остальное – гопота!»
А закурив, на папиросной пачке читали: «Если враг не сдается – его уничтожают!» Ну, и кто же спорить будет – ведь папиросы прошли Главлит!
Перекурили – пошли дальше.
Так и шли. До приказа – «Стоп!»
А не было бы приказа? Ну, это – сложно…Куда бы сейчас нацики-украинцы бежали? Если бы в Берлине их встречал товарищ Хоннеккер, а в Париже – товарищ Торез?
Ну, это всё – про политику. А теперь – про войну.
А на войне, как сказал наш Верховный – «Максимальный результат – при минимальных наших потерях!» А потому: «Есть – линия фронта, и за нею – враг. А если враг не сдается – его уничтожают! А кто и кем там «прикрывается» - это личное дело противной нам стороны».
А если так, то - …Может быть, попробуем? Подходим к городку, даем установку: «Все – вышли. Оружие – сложили. Документы – открыли на первой странице. И тогда – никто не пострадает!»
Но вот – установку дали. А в ответ – стреляют. Установку повторили – опять стреляют. Тогда – по формуле БСМТ! Раз, два… Столько раз, сколько надо!
Стрелять перестали? Поднимайте взвод сержанта Джонсона…Простите – взвод прапорщика Ивашкина!
«Пошел, Ивашкин! Живее, живее! Но не забывай о минах!»
А Мединский и прочие политики – пусть пока в дела военных не вмешиваются.
Пока с той стороны все военные не закончатся и останутся у них – одни политики. Пусть и не очень к нам любезные. Но – политики. А – не военные!
И человеческих потерь тогда будет много меньше. С обеих сторон. Проверено. Многими прежними и нынешними войнами.