ЛЕО-ЛЕОНИД
Больно жалкий вид у моей гостьи. Однако глазки её медвежьи выдают её.
Это когда она смотрела на мои пальцы. Наверняка, прикидывая про себя, как получше заломить их мне за спину.
Отсутствие главной фазы сна выматывает её до предела. Но не сдаётся и всё отрицает. Но меня не проведёшь.
Во-первых, ей известно, что я – Нэйхин. Немногие в Каргыджаке в курсе моих паспортных данных. А с чего бы это простой сотруднице захудалой гостиницы владеть такой инфой?
Но самое существенное – её походка. Многое можно скорректировать, но только не походку. А она движется как молодая медведица. Я убедился в этом, когда она сняла туфли.Так ходил её папаша. Кроме этого, она наследовала его настырность. Но не на того напала.
Сейчас меня заботит, что с ней делать, когда она во всём признается. Сдать полиции? – Не хотелось бы засветиться. Отпустить с миром? – Вряд ли получится. После недели лишения полноценного сна,она станет развалюхой. Это привлечёт к ней внимание. И как говорил мой бывший охранник Витя, мы огребём ворох проблем.
Остаётся ещё один вариант – дать ей возможность пройти все фазы сна. Она молода. Организм может восстановиться.
Одно настораживает: не задумала ли моя гостья ещё что-нибудь? Надо пойти и удостовериться. Только вот сил нет. Действие таблетки замедлилось. Голова кружится. Не оторвать от подушки.
Надо дать себе отдых. Но мысли вертятся, как докучливые насекомые.
Тихон – это её рук дело. Не в буквальном смысле. Она - заказчик. Только вот просчиталась, думая убить меня шоком от увиденного в номере.
Да, боль была. В первую минуту. Но потом…
Кто вырастет из мальчика – неизвестно. Он похож на меня. Но другую часть генов он унаследовал от Натки. А она далеко не лучший образец рода человеческого.
Так что, может, и к лучшему, что мальчик не успел нагрешить. И ныне где- нибудь в раю играет со своей плюшевой собачкой. А может статься, и с настоящим щенком, в котором ему было отказано при жизни.
Слов нет, как всё это печально. Но такова жизнь. Се ля ви! – Выражаясь языком французского народа.
МАРИАМ – МАРИЯ
После смерти мамы меня приютили дальние родственники. Жизнь в их доме лёгкой не назовёшь, но это были родные люди. Перелом произошёл после смерти дяди Вани. Его жена не могла прокормить лишний рот, и меня отослали в детдом.
А дяде Ване я признательна. Во-первых, за время, проведённое в семье. Во – вторых, за науку о смерти. Папин брат имел обыкновение повторять: "Смерть – дело одинокое».
ЛЕО – ЛЕОНИД
И стоило ли ерепениться?
Стоило ли лишаться психического здоровья только ради того, чтобы насолить мне – Леониду Нэйхину?!
Короче, она во всём призналась. Заказала Тихона она. А Муса был подкуплен. Его задача-просто испариться. Кто убийца - выяснить не удалось. Пусть этим полиция занимается. Так что не видать Мариам- Марии ни Москвы, ни сердечного друга, ни сосулек. О последнем она мне в припадке откровенности тоже поведала.
Моя "сыворотка правды" показывает свою эффективность.
А вообще даже нормальному человеку приятно сознавать, что кто-то страдает больше его. Это не я сказал, а Шопенгауэр.
МАРИАМ – МАРИЯ
Сколько прошло дней?
Он нацепил на нос солнцезащитные очки и стал похож на какое – то насекомое. Кажется, богомол называется.
– Чего ты хочешь, Маня?
– Поспать.
– Сколько?
– Три часа.
– Два!
– Но…
– Сударыня, это окончательная цифра.
У него лицо человека, который не потерпит всяких там глупостей.
-Тешкюр эдерим! (Спасибо!)Могу принять душ?
- А это зачем?
-Привычная для нормального человека гигиеническая процедура.
– Обойдёшься.
- Я настаиваю, эфендим Лео. Буйрун! – Турецкий и русский путаются в голове. – Вы должны понимать, что в полицейском участке мне будет не до омовения.
- Это точно! - Его ухмылка обнажает неестественно белые искусственные зубы. - Но у тебя нет с собой банного халата. - Он провожает меня до ванной комнаты: – В твоём распоряжении – три минуты.
В прострации сажусь на бортик джакузи и чувствую себя цирковой слонихой, которой надо встать на натянутый канат.
Спать!
Сон накидывается, как зверь из- за засады.
Провалившись в него, лечу вниз и ударяюсь копчиком.
-Что происходит? - несётся из - за двери.
- Поскользнулась.
- Осторожно, дорогуша! Ты нужна правосудию живой.
- Мне требуется помощь!
- Потереть спинку?
- Дай руку!
Дверь отворяется и навстречу мне вытягивается жилистая рука, покрытая редкими седыми волосками.
Хайде! – говорит он по – турецки, что означает: «Давай!».
- Не могу дотянуться!
Он склоняется надо мной. Хороший шанс повалить его вниз. Но сил нет даже на то, чтобы как следует ухватиться за его шею.
Его когтистые пальцы впиваются в мою кожу.
Эта боль несколько взбадривает.
Он сажает меня на бортик, а потом тычет куда - то в угол:
- Халат там.
-А полотенце?
Он молча уходит. У меня есть пара секунд, чтобы оглядеться. На вешалке – действительно висят халаты. Какой выбрать? Пока я задаюсь этим вопросом,решается проблема с полотенцем. Он бросает его мне на голые плечи, не удержавшись при этом от взглянуть на меня.
– Ты это брось, дорогуша! – бормочет он. – Я останусь верен своей супруге. Даже в этих обстоятельствах. - В его интонациях слышится нескрываемый сарказм.
Или мне только кажется?
Натянув самый просторный халат, замечаю пластиковый короб. Обычно, в нём хранят грязное бельё. Открытая крышка охотно демонстрирует содержимое . Ага, в него складируют использованные полотенца. Наличествует одно банное. А вот это скорее всего для ног. Тонкое, из хорошо впитывающего влагу хлопка. Я хватаю его и едва успеваю сунуть в накладной карман одного из халатов, как распахивается дверь.
- Готова?
- Нннет.
Он хватает меня и тащит куда – то, предварительно натянув на меня шапочку для душа.
Водные струи бьют по плечам, по голове, а он приговаривает:
- Водичка, водичка!
- Умой моё личико!
-Чтобы глазки блестели,
-Чтобы щёчки краснели...
Я становлюсь мокрой, а значит, скользкой.
Вырваться и бежать!
Кажется, я вырубилась. Как лошадь. Или как измученный солдат на марше.
Очнулась от прикосновения его пальцев.
Он мягко подталкивает меня к выходу, дурашливо приговаривая на ходу:
-Просыпайся, мой дружок!
-Открывай скорей глазок!
Лично мне не помешала бы прежняя встряска: физическая боль возвращает ясность сознанию. Правда, на короткое время.
- Вот твоё спальное место! - Длинный палец с отполированным ногтём указывает на кожаный диван в гостиной.Постельное бельё на нём отсутствует.
Я валюсь на него и складываюсь в позу зародыша. Затем начинаю дышать по-собачьи: короткие вдох -выдох, вдох-выдох. Это должно дать хоть чуточку энергии.
Потом вытягиваюсь вдоль.
Ещё есть надежда, что в нём пробудится похоть, и он заглянет сюда, чтобы удовлетворить её. Действительно, слышны осторожные шаги. Он склоняется надо мной, и мои ноздри щекочет запах парфюма. Я даже узнаю его. Это «Аква ди Парма». Он что использовал его, чтобы возлечь со мной на ложе и ублажить свои чресла?
Мои догадки подтверждаются.
Он нежно касается моих плеч, затем проникает за отвороты халата и…далее следует рывок.
Пушистое полотенце сорвано с моей шеи.
- Это лишнее, – бормочет он. - И тебе оно больше не потребуется.
Он уходит, победно помахивая моим шансом на спасение.
Тем временем мои пальцы скользят под халат. Ниже, ещё ниже. Там на уровне груди можно нащупать простую шероховатую ткань – ножное полотенце из короба.
Это уже реально последняя возможность.
Только бы не вырубиться! Я поднимаюсь с дивана и ковыляю в направлении кухни.
- Что тебе? - нависает надо мной его тень.
- Стакан воды.
- Ступай на место - я принесу.
Я без сил валюсь на диван. Так хочется скукожиться! Но я делаю усилие и пытаюсь принять расслабленную позу.
Жалкое зрелище.
Он наклоняется ко мне со стаканом воды.
-От тебя всё ещё дурно пахнет, дорогуша!
В ответ мне хочется выкрикнуть что - то типа:
«Твои деньги пахнут ещё отвратительнее!»
Но из опасения, что он лишит меня воды, я молчу, а лишь кусаю себя за внутреннюю часть щеки. После его ухода, вытаскиваю полотенце и выливаю на него всю имеющуюся воду. Её оказывается чересчур много. Приходится сделать ещё одно усилие и дотащиться до катки с пальмой. Сухая земля с жадностью впитывает выжатую из полотенца влагу. Но тут из засады на меня снова набрасывается сон-зверь. Так что я едва успеваю больно дёрнуть себя за сосок. Боль возвращает меня в реальность, и я со скоростью астронавта на Марсе двигаюсь к дивану, чтобы рухнуть на него уже в сумеречном состоянии сознания.
" Эй, Маня,только не отключайся! "
Я стараюсь говорить как можно твёрже, но издаю лишь сипенье.
Новое усилие – и мне удаётся совершить следующий захват и выворот кожи на груди. От боли одинокая слеза выкатывается из глаза. На остальные не осталось энергии. А мне ведь ещё надо обмотать полотенце вокруг шеи. Я прикусываю щеку изнутри и в краткий миг болевого импульса успеваю набросить полотенце.
Удавка готова.
Остаётся затянуть.
Это заключительный шаг.
Удалось ли мне завершить начатое?
Неизвестно.
Тьма поглощает меня.
ЛЕО – ЛЕОНИД
Она спит.
Уголок её рта –чуть влажен от слюны. Как у ребёнка.
«Баю – баюшки баю! Не ложися на краю!»
Дальше – забыл.
Я становлюсь старчески сентиментален. От таблетки отказался.
Надо отдохнуть и мне!
МАРИАМ – МАРИЯ
Дядя Ваня смерти не боялся. Не потому что обстоятельства заставили смотреть на старуху с косой философски. По-моему, он просто хорошо и полно провёл на земле отведённый ему срок.
Был ли способ припасён заранее, подобно дровам на зиму? Не знаю.
Возможно, он возник в его сознании после того, как в поликлинике ему сообщили диагноз. А дядя Ваня, всю жизнь тянувший жилы и из гордости отказывавшийся от помощи моего небедного отца, иллюзий был лишён. Как в отношении своего организма, так и возможностей районной медицины. Не разделял он и надежды жены на Божье милосердие
День был будний. Тем не менее войдя во двор их домишка – пятистенка, я обнаружила, что топили баню. А когда вошла в горницу, то явственно почуяла запах одеколона, подаренного дяде Ване на 23 февраля. Всё это было несвоевременно. Ибо, повторюсь, день -то был четверг.
Нашла я его на диване. И не абы как, а при полном параде, облачённого в костюм. На ногах – носки новые. На шее – шарф зачем - то повязан. Впрочем, и не шарф вовсе, а вафельное полотенце. У меня тогда ещё мысль возникла, что он после бани так взмок, что утирался этой тряпицей. Глупая мысль. Это полотенце не для помывки предназначалось. Им тётка посуду вытирала.
- Дядя Ваня, вы спите?
Нет ответа.
Я наклонилась совсем близко, но запаха спиртного не почувствовала. Хотя всякое бывало. Не без греха был дядя Ваня по этой части.
Видимо, некая догадка всё-таки посетила мою башку, потому что стала я это самое полотенце разматывать и шею его освобождать. Помню, как голова его из стороны в сторону моталась от тех моих усилий.
Кожа под тряпкой оказалась голубой. Это сказало мне всё остальное.
Да, папин брат, не закончив толком школы, знал кое- что о сонной артерии. А ещё о том, что смерть- дело одинокое.
Спустя много лет настала очередь племянницы убедиться в этом. А заодно поквитаться с моим тюремщиком. За всё. Хотела бы я посмотреть на него, когда в полиции ему придётся объяснять появление у него дома бездыханного женского трупа.
ОКОНЧАНИЕ ТЕКСТА "тАЙНА ТУРЕЦКОЙ ВИЛЛЫ" СЛЕДУЕТ