СТАТЬЯ 129 (продолжение пьесы о царе Мари Зимри-Лиме, начало в статье 128)
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Снова палата реанимации, консилиум врачей вокруг мальчика. Справа часть палаты по-прежнему закрыта за раздвижной перегородкой, за ней пока ничего не видать.
Заведующий реанимацией. Было единичное просыпновение три дня назад с бредовым состоянием. После чего в чувства не приходил, причем принудительно разбудить тоже не удается. Больной словно бы впал в летаргию. Дыхание и сердцебиение ровные, пульс стабильный.
Заведующий неврологией. Поразительный случай. Больной изредка произносит мало понятные слова и выражения, все они нами записываются.
Главный врач (просматривая карту больного). Продолжать наблюдение. Нами отправлен запрос в НИИ мозга в Москве, оттуда планируется направить в ближайшее время специалиста. Пойдемте дальше, коллеги.
Осмотр закончен, врачи выходят из палаты, в ней остаются только Инна и Илья Петрович, они сдвигают стулья и садятся возле больного.
Илья Петрович. Интересно бы знать, где он сейчас витает.
Инна. М-да. У меня дядька мой рассказывал, как умирала его теща, так вот она пять лет лежала в постели и молчала, будто спала, а потом вдруг неожиданно очнулась и говорит: «Ох, как там хорошо!» — и через миг умерла.
Илья Петрович. Ты знаешь, директора интерната спрашивали: не ставили ли они пьесу по истории древнего мира? Нет, говорит, а вот вчера приносит фотографии, на одной фотке явно с большой картины этого Зиновия… ты не поверишь, я был просто поражен! Ты знаешь, что там? Дева Мария в марийской национальной одежде с младенцем Иисусом в яслях, и возле овечки, а в окно заглядывают волхвы…
Инна. Ничего себе!
Илья Петрович. И написано-то как здорово! Ну, прямо сам Семирадский! Ты видела картины Генриха Семирадского?
Инна. Нет.
Илья Петрович. Я тебе покажу в следующий раз.
Инна. Это когда?
Илья Петрович (целуя девушку в ушко.) Когда увидимся там, в номере два.
Инна. Я не приду, пока не разведешься, ты меня все разводишь!
Илья Петрович. Придешь! Я завтра подаю в суд на развод.
Инна. Почему не сегодня?
Илья Петрович. Сегодня я дежурю с тобой.
Инна. Хорошо, оставим тогда все на завтра. А что на других фотках?
Илья Петрович. Ах-да. Семирадский — это типа «Последних дней Помпей» Карла Брюллова. Теперь ты можешь представить масштаб этого юного таланта и, как выглядят его картины. Так вот, на другой фотке огромный древний город с глинобитными стенами, с двух сторон его река, видимо, Евфрат, и ее какой-то приток. Царский дворец из сырого кирпича с огромными золочеными львами у входа, люди в невероятных одеждах, ослы, верблюды, пастухи, и мальчик на переднем плане, похож на самого Зиновия, лепит фигурку из алебастра как будто, и фигурка очень похожа на него самого. Дело в том, я вчера нарочно читал об этом в книгах, эти шумеры приносили в храмы и оставляли на жертвеннике свои изображения в виде скульптурок. Кто был побогаче, заказывал их у дорогих художников из алебастра, кто победнее — у ремесленников из дешевого гипса. На фигурах, которые были разного размера, высотой от 15 сантиметров до полуметра, писались имена, титулы дарителя и в честь какого бога дар. После жрецы эти оставленные фигурки относили в святилище храма. Так вот, одни считают, что это фигурки обетные, мол, они должны были ходатайствовать о хозяине перед богом, а другие специалисты считают, что эти фигурки заменили ранее практиковавшиеся жертвоприношения своими детьми, так, как в хананейской, допустим, культуре III тысячелетия до нашей эры — да, да, это было пять тысяч лет назад! — найдены сосуды с останками детишек, младенцев…
Инна. Какой ужас!
Илья Петрович. А после их стали заменять серебряными фигурками, а еще после, видимо, и вот такими. Человечество все-таки в развитии становится более гуманным, отменяет рабство, невольниц и многоженство.
Инна. Последнее еще вполне практикуется!
Илья Петрович. Инночка, ну, потерпи чуток еще.
Зиновий. Ы-ым…
Илья Петрович. Он вроде всхлипнул? (Встает, подходит к мальчику, за ним и Инна, склоняются.) Молчит. Показалось, что ли?
Инна. Я ничего не слышала. Расскажи еще о шумерах. А что это за государство Мари, о котором Зиновий говорил?
Илья Петрович. Было такое государство в стране Хана, оно известно из отдельных сумерийских, аккадских, хеттских и ассирийских надписей. Располагалось это государство к северу западу от Вавилонии, по среднему течению реки Евфрата, у устья одного из его притоков реки Хабур. Там был холм Телль-Харири, где под руководством французского археолога Андре Парро были начаты раскопки, которые длились аж пять лет. Раскопали в итоге царский дворец площадью — ты не поверишь! — полтора гектара, в нем было свыше трехсот помещений. Был найден госархив с двадцатью тысячами клинописных табличек, среди которых многие с хозяйственными записями, немало и религиозных текстов, дипломатическая переписка с царями соседних государств Вавилона, Эшнуны, Кархемиша, Ассирии, государств каких-то в горах Загра и так далее. Это государство существовало в течение всего третьего тысячелетия до нашей эры, его население состояло их множеств семитских народностей, тут встречаются поэтому самые разные способы погребения: трупосожжение, дробление костяков, погребение в землю в глиняных саркофагах, колоколах глиняных, глиняных кувшинах-пифосах, в таких огромных кувшинах марийцы хранили и свои таблички с записями по разным системам в зависимости от их содержания.. Эти таблички поразительны, среди них есть крошечные три на три сантиметра. (Показывает девушке на пальцах примерный размер, успевая при этом ее поцеловать в ушко.) А были и побольше, пятнадцать на десять сантиметров. В табличках было обычно двадцать-тридцать строк, но встречаются и документы на глине, где выдавлено свыше ста строк! То есть кто-то мельчил, кто-то писал крупнее, как и у всех людей во все времена. Ты представляешь, еще в третьем тысячелетии они уже плавили бронзу, опередив в этом на тысячу лет аж Египет и Китай! Еще в те года у них были кони именно с упряжью и, соответственно, боевые колесницы! А ученые до сих пор полагали, что такие упряжи появились гораздо позже, как минимум через триста лет.
Инна. А какая связь этих людей с нынешними марийцами?
Илья Петрович. Очень сложный вопрос, язык якобы близок к нашему марийскому, к уральской языковой группе, как-то так, я пока в этом еще не разобрался, но стало так интересно, я даже выучил гимн Иштар!
Инна. Ну-у! Теперь, если Зиновий очнется, ты не ударишь, выходит, в грязь лицом.
Илья Петрович. Это вряд ли, ведь я знаю русский перевод, а звучание древнего языка мари, вообще древневавилонского языка совсем иное. Вот представь для примера: самоназвание шумерского языка — еме гир. Причем, поразительно, по-марийски, я смотрел в словаре, язык — йылме, име, очень похоже, да? Еще в начале трехтысячных годов до нашей эры у народов здесь, в Междуречье живущих и имеющих единую культуру, единый международный древневавилонский язык, единый пантеон со множеством богов, было пиктографическое письмо, которое буквально за несколько сот лет стало клинописью, ученые прямо проследили изменения этого алфавита, я тебе потом все это покажу, это так интересно. Для примера финикийский алфавит, легший в основу древнегреческого — до этого была только клинопись шумеров! — появился только в первом тысячелетии!
Инна. М-да, действительно очень интересно. Расскажи еще!
Илья Петрович (целуя быстро девушку.) Дворец царя был из кирпича-сырца иль кирпича, высушенного на солнце, это связано с дороговизной топлива, поэтому стены дворца были толщиной огромной — три-четыре метра, пол во дворце был уже из обожженного кирпича, все стены расписаны фресками и узорами, окон не было, помещения освещались через проемы дверей, выходящих на длинный двор. Были колоннады, ванные комнаты, была канализация, причем она была и в самом городе! Во дворце были храм Иштар и классы школы писцов, две комнаты, одна побольше, другая поменьше, там училось сразу около двадцати будущих письмоводителей. Народ в основном занимался земледелием и скотоводством, разводили коров, овец, варили из молока сыр, найдены сыроваренные печи. Земледелие было ирригационным, то есть с системой каналов и дамб-плотин. Река Хабур часто сильно от жутких ливней поднималась, аж порой на два метра, прорывала дамбы, и царь тогда организовывал на восстановление их специальные службы-команды, то есть ирригация была государственной, за ней следили государственные чиновники-инженеры. Причем следили очень хорошо, явно боясь наказания смертью. Вот слушай, что пишет такой инженер Бахдулим…
Инна. Бахдулим? Боже, о нем говорил Зиновий! Но откуда он это имя знает? Где ты о нем прочитал?
Илья Петрович. Не помню, я библиотеке взял сразу несколько толстых книг по истории древнего Востока, в том числе великого академика Бориса Тураева, которым сейчас просто зачитываюсь. Так вот, он, то есть инженер царя, пишет: «Так говорит Бахдулим, твой слуга. Я нахожусь у самого сооружения при реке Хабур, уровень воды которой поднялся на два локтя. Сейчас, пока не сойдет вода в Хабуре, я не могу заделать брешь. Как только спадет вода, я заделаю брешь».
Инна. Чувствуется, царя точно побаивались…
Илья Петрович. Еще бы! Чуть что — и сыктым (показывает красноречивый жест ладонью по горлу)! — башка с плеч!
Инна. Вот-вот, неплохо бы и сейчас это порою практиковать, особенно для обманщиков и совратителей юных девушек.
Илья Петрович. Инночка! Ну-у!
Инна. А чем занимался сам царь?
Илья Петрович. Воевал всё с южными соседями, там и были все их крепости и форпосты, еще пировал, охотился, участвовал в ловле рыбы. Между прочим, если в государстве появлялись львы, их немедленно следовало излавливать и доставлять живыми к царю.
Инна. Да, и куда их после?
Илья Петрович. Не знаю, наверное, устраивали какие-нибудь зверинцы и забавы-потехи. Представляю: площадь города Мари…
Инна. Город тоже так назывался?
Илья Петрович. Да, столица, был еще другой город Тирка, а после еще один возвели, как его Дур Ихмаду…ой, не помню точно, название очень мудреное.
Зиновий. Ы-ым…
Инна. Точно всхлипнул. (Оба устремляются к больному.) Нет, спит крепко. Интересно, сколько он так еще будет спать?
Илья Петрович. Не знаю, может, год или два, три.
Инна. Что?!
Илья Петрович. Слушай, я где-то, кажется, у Павлова читал — я ведь хотел еще сначала поступать на психолога — был у него клинический случай один. Один человек долго спал, уже несколько лет, возле уха его стреляли из ружья, грохотали, а он все не просыпался, и вот пригласили Павлова. Да, кажется, его, но это не важно, в общем очень известного специалиста по мозгу. Он тоже поначалу ничего не мог, а потом вдруг у матери этого мальчика…
Инна. Там тоже был мальчик?
Илья Петрович. Не помню, по-моему, не столь важно. Ну, так вот, он спрашивает ее: а как, мол, всегда сын ваш просыпался по утрам? А та и говорит, что-де я подходила и шептала ему на ушко: «Милый, вставай!» Павлов так и сделал на следующее утро, и мальчик, представляешь, проснулся…
Инна. Так, может, и с ним (показывает на больного) так попробуем?
Илья Петрович. А надо, может, пусть спит, набирается сил, после сам проснется?
Инна. Но попробовать же можно.
Илья Петрович (подходит к больному, наклоняются к его уху, шепчет, в палате начинают нарастать какие-то звуки многоголосой толпы, ослиные ревы, цокот копыт). Зи-но-вий.
Зиновий (резко поднимается, никого словно поначалу не видя, делает повелительный знак рукой, занавес справа сцены открывается, нарастает через усилители крик большой толпы, а там лобное место, плаха и много людей, больной теперь явно видит только это). Не… не…
Первый из толпы. Ведут, ведут, она хотела убить нашего царя! Нашего любимого царя, возлюбленного богами нашими!
Второй из толпы. Злодейка! Распутница, потаскуха!
Третий из толпы. А сама красавица!
Четвертый из толпы. И совсем юная. Улю-улю-лю! А сейчас эта головка с плеч! Улю-лю! Замечательно! А мы будем жить дальше! Будем, будем!
Пятый из толпы. А где же наш царь? (Осматривается, но будто бы сначала не видит, но теперь пристально смотрит на Зиновия.)
Старуха из толпы. Все красотки — ведьмы! Все, все!
Толпа расступается, палач ведет за руку почти нагую девушку-танцовщицу, останавливается, смотрит на Зиновия, девушка сама падает на колени, склоняет голову на плаху, но палач только недоуменно жмет плечами и все смотрит, ожидая явно команду к казни.
Первый из толпы. Руби! Чего зеваешь?!
Второй из толпы. Чего смотришь, хрякни несильно, пусть помучается!
Старуха из толпы (пытается вцепиться в девушку, в ее волосы). Ведьма! Ведьма! (Рвет на ней остатки платья, оголяя всю спину.)
Толпа. Ха-ха-ха!
Третий из толпы. Сдирай все! Хотим ее всю видеть!
Четвертый из толпы (пробует пробраться, чтобы закончить раздевание, но палач отшвыривает его, как щенка). Чего, тебе жалко, что ли?
Пятый из толпы. Пусть порадует народ! Ведь стражники, небось, насытились ею сегодня за ночь вдоволь!
Толпа. И мы хотим, мы хотим тоже! Государь, отдай ее нам! Ты же у нас добрый!
Танцовщица-убийца (оборачивается, смотрит на палача, потом на людей вокруг, затем вперивается в Зиновия). Скорее, не могу…
Зиновий (выше подняв руку). Не сме…
Танцовщица-убийца (вдруг приподымается и гордо оглядывает беснующихся). Скоты! Вы скоты!
Первый из толпы. Что-о?!
Второй из толпы! Бей ее!
Третий из толпы. Народ за мной!
Четвертый из толпы (прокравшись сзади, пробует снова сорвать платье полностью.) Су-ка!
Танцовщица-убийца. Прочь, жалкий раб!
Пятый из толпы. Здесь нет рабов, тут все свободные! Хватай ее, потешимся!
Танцовщица-убийца. Это вы-то свободные. Шумеры — великий народ! — были свободными, но тут я вижу одних халдеев и аморитов, и прочих пришлых. Какой это народ? О царь, великий Зимри-Лим! Кончай со мною скорее, я не хочу видеть этот твой народ! Пусть лучше тут правит великий Хамму…
Первый из толпы. Что?!
Второй из толпы. Шпионка! Воровка!
Третий их толпы. А ты-то сама какого племени?! Народ, берем ее в свои руки, она оскорбила нас!
Четвертый из толпы. Впе-ред! (Выхватывает чью-то то ли косу, то ли оглоблю.)
Пятый из толпы. На приступ! (Бросается, вслед за ним кидаются и другие.)
Палач. Отступить! (Размахивает угрожающе секирой, толпа отступает) Порублю всех! Без знака царя нашего, великого Ишаку Энлиля, казни не будет. Просите царя! (Указывает на Зиновия явно.)
Зиновий (тихо). Нет! (Рука его в бессилии падает.)
Танцовщица-убийца. Народ! (Голос начинает ее звучать почти величественно.) Вы, такие, недостойны свободы!
Палач. Ложись!
Танцовщица-убийца (еще раз обводит взором людей и смотрит на Зиновия, тот снова пробует поднять руку, но опускает.) Простите, народ! Но знайте еще, вы тоже уже приговорены… (Ложится.)
Палач (поднимает секиру и опускает ее, слышен по усилителю глухой стук головы, которая по желобу выкатывается к толпе, здесь нужен хороший муляж головы). Э-эх!
Старуха из толпы (хватает голову). У-у! Ведьма! (Плюет в нее.)
Грохот толпы гремит по усилителю, все ликуют, Зиновий падает обессилено.
Палач. Наемная убийца царя нашего, Зимри-Лима, великого Ишаку Энлиля приговорена к смерти, а не к глумлению! (Вырывает голову и передает своему помощнику, сам хватает старуху и тащит к эшафоту, мигом в толпе все затихают в ожидании дальнейшего.)
Старуха из толпы. Милок, не надо, я же просто старалась для людей!
Палач (бросает ее на плаху, оборачивается на Зиновия, тот снова приподнялся, опять обессилено тянет руку, палач берет плеть и рвет на старухе платье на спине, поднимает плеть). Старуха, приготовься, будет больно! Не пощажу, ибо ты подвела меня, я плохо выполнил свою работу и допустил поругание жертвы!
Зиновий (таращит пятерней ладонь). Не-е, не надо насилия над моим народом!
Палач (явно не поняв жест, начинает сечь). За глумление без суда царского пять ударов плетьми!
Толпа (с воздыханием считает). Один, два, три, четыре....
Старуха из толпы. Вай-вай! Пощадите!
Зиновий (снова пытается приподняться.) Люди!.. Не надо так…
Толпа. Пя-ть!
Толпа смеется все более неистово, занавес справа медленно закрывается. За занавесом все раздаются, ослабляясь быстро, голоса: «Ай, старуха это уже неинтересно, пойдем!... Мне не нравится это пророчество… что-то будет…»
Снова выдвигаются врач и медсестра.
Илья Петрович (кидается к больному). Зиновий, ты меня слышишь, ты понимаешь меня? Если понимаешь, моргни глазами!
Инна. Не моргает, не понимает. По-прежнему без сознания.
Зиновий (Очень отчетливо). Позовите моих жен и всех детей, я принял решение!
Илья Петрович и Инна (вместе.) Каких жен и детей, Зиновий? Ты мальчик, тебе только десять лет.
Зиновий. Сколько зла — ничего не понимают! Надо уходить, обживать новые просторы! Ушел ли мой караван на север? Отправить с ним больше зерна! Пусть начинают возделывать поля! (Падает на подушку.)
Врач и медсестра недоуменно переглядываются.
ЗАНАВЕС.
Окончание следует.