Валерий Мурзин
В восемнадцать часов пятьдесят минут лейтенант скомандовал заставе, собравшейся на небольшом плацу.
— Застава, становись. Равняйсь… Отставить. — Кто-то повернул голову, кто-то нет, старослужащие стояли вольно в строю. Почти три десятка балбесов решили проверить лейтенанта на «вшивость».
— Застава, равняйсь. Отставить. Равняйсь, отставить. — несколько раз скомандовал лейтенант.
Вдруг из строя донеслось:
— Да заскребал ты.
Солдаты откровенно хамили.
«Блин, началось в колхозе утро. Решили проверить. Хорошо, посмотрим кто кого», — подумал Валерий.
— Товарищи пограничники, давайте поговорим без званий и должностей. Я на заставе всего пять часов. Вы меня не знаете, и я никого пока не знаю. Ещё сделать ничего хорошего и ничего плохого не успел. Так объясните, почему такое отношение ко мне? Или я умудрился, не выходя из канцелярии, кому-то подлость сделать? Что молчите? Даю слово офицера не наказывать за выкрик из строя. Кто кричал, выйдите перед строем и повторите или объясните в чём дело.
Застава стояла молча, никто не вышел.
— Что, за спинами товарищей — все герои, а выйти один на один и повторить сказанное храбрости не хватает?
— Да задолбал уже, лейтенант! — опять выкрикнул кто-то из-за спин товарищей.
— Хорошо. Видно, не понимаете по-хорошему. Тогда я буду разговаривать с вами по уставу, как командир с подчинёнными. Не надейтесь на моё человечное к вам отношение.— предупредил Добрынин.
Прошёл боевой расчёт. После команды «Вольно. Разойдись» строй распался, но никто не уходил с плаца. Солдаты и сержанты стояли кучками и о чём-то нервно спорили.
Добрынин зашёл в комнату дежурного по заставе и с каким-то садистским удовольствием нажал кнопку тревоги.
- Утробно завыла сирена. Замигало, ярко-красным цветом табло «Тревога». Застава засуетилась. Команда «Тревога» была не просто тревога, по которой хватали автомат, каску и сумку с магазинами, а еще и выносили со складов запасы продовольствия и боеприпасов. Имея на себе вес четырнадцать — пятнадцать килограммов всякого военного имущества, ещё сверх того тащили ящики по двадцать пять килограммов каждый.
А один из рубежей прикрытия находился в трёх километрах от заставы.
Начальник заставы сел за руль УАЗ-а, открыл дверцу машины и позвал лейтенанта.
— Валера, садись, поедем.
— Нет, я с заставой, — отказался Добрынин.
— Как знаешь, моё дело предложить.
Бежали рывками. Пробежали километр, внезапно начальник заставы подал команду: «Вспышка слева». Упали, укрылись. Команда "Отбой". Поднялись, побежали. Снова команда — «Противник справа». Упали, залегли, приготовились к бою. «Отбой» — вперёд. «Вспышка справа», упали, укрылись. «Отбой» — вперёд! «Противник слева» — упали, опять приготовились к бою. «Отбой». Вперёд! Лужи, земля, болото, грязь, пот. Три километра преодолели, заняли оборону, окопались для стрельбы лёжа. Пять минут отлежались. Встать! Марш — бросок до заставы три километра.
Застава бежит молча, сопя, плюясь, но молча, завидуя наряду, ушедшему на охрану границы. Говорить нельзя, собьёшь дыхание. Солдат отстал, молодой, высокий, рыжий. Отстаёт всё больше и больше, хромает.
— Солдат, стой, — скомандовал лейтенант.
Рядовой остановился.
— Снимай сапоги… Твою дивизию, портянок нет! Где портянки?
Стопы солдата уже были сбиты, мозольные волдыри полопались, — ещё немного, и он разобьёт ноги в кровавый фарш.
— Я не успел, спать лёг, мне по времени спать, мне в наряд ночью. — тяжело дыша, оправдывался рядовой.
— Скидывай с себя всё. Сейчас догоним, не такое проходили.
Валерий скинул сапоги, снял новые портянки и отдал их солдату.
— Накручивай! Быстро!
Застава убегала вдаль. Начальник заставы притормозил машину, но увидев отрицательный жест лейтенанта, медленно поехал за бегущей заставой.
Лейтенант на босу ногу надел сапоги, снял с бойца и навесил на себя все снаряжение бойца. На солдате остался только автомат и сумку с магазинами. Правой рукой ухватил рядового за ремень, и они рванули вперёд — догонять. Отстали метров на пятьсот.
Они бежали вечность. У лейтенанта сбилось дыхание, силы таяли с каждой сотней метров, но он настырно тянул за собой бойца, и ему уже казалось, что они никогда не догонят заставу.
- Рот нараспашку, воздух рвёт лёгкие. Автомат бьёт по затылку, к паху сползла пехотная лопатка, по наследству колотит её рукоятка, каска лезет на глаза. Пот выедает глаза, солёной водой заливает уголки рта. Вещевой мешок давит котелком между лопаток, бинокль колотит по груди, двухкилограммовый следовой фонарь впивается в правое бедро, три кило рации колотят по левому.
«Всё это было не один раз — на учениях, в училищных лагерях, на полевых выходах. Было и труднее чем сейчас, на штурмовой полосе. Там другое. Ты рядовой — курсант, здесь ты — командир, на виду, один за всех в ответе. Личный пример — это показатель готовности командира к работе, к бою, храбрости и отваге, в конце концов. Держаться. На сильных духом и телом равняются, им подражают, к ним стремятся. Да хрен с ними, со стратегами! Сейчас я что, со своими бойцами веду бой? Да, так. Нет, не так. Не бой, противостояние, кто хлипче», — думал Добрынин, а его пульс настойчиво выстукивал в такт мыслям: «Держаться, держаться, держаться».
Догнали растянувшийся строй, поравнялись с третьим отделением, обогнали и оставалось совсем немного — догнали бы и второе, и первое, но всё, уже финиш, застава. Добежали. Это главное, что догнали, пришли в составе подразделения.
Пограничники, выбиваясь из последних сил, занесли имущество на склад, сдали оружие, попáдали на траву перед казармой. Лейтенант отдышался немного, подошёл к солдатам, улыбнулся.
— Что, ребята, тяжело? — хрипотца в голосе выдала усталость.
Пограничники не ответили, не было сил или желания.
— Тяжело в учении, легко в бою, — так, кажется, Суворов говорил. А тревога эта на пользу пошла, показала, что слабовата физическая подготовка. У вас и дисциплина хромает, причём на обе ноги. А на вшивость меня проверять больше не советую, себе хуже сделаете. Надеюсь, и так поняли уже. Отдыхайте.
— Вот это конь, наш лейтенант. Видели, как он обвешался и пёр почти два километра, да ещё на прицепе Чернышев висел? — сказал не то восхищённо, не то удивлённо сержант Сураев. Словом, «наш» командир второго отделения Сураев уже признал лейтенанта своим — пограничником.
___________________________________________________________________________________
- Это отрывок из книги моего друга и коллеги по службе на афганской границе и по работе по гуманитарному разминированию в Хорватии офицера – пограничника, сапёра – выпускника ТВВИКУ – 93 Валерия Мурзина.
Книга, хотя и написана в художественном стиле, на самом деле автобиографическая.
Многие фамилии участников событий изменены, но легко узнаваемы теми, кто прошел службу в Войсках. Некоторые фамилии подлинные, как подлинны и события, описанные в книге.
Фрагменты публикуются по согласованию и с разрешения автора.
Если кому то интересен бумажный вариант книги для своей библиотеки, можете связаться напрямую с супругой автора по электронной почте Lyuda402@mail.ru
________________________________________________________________________________
- Комментарий Автора канала / заметки на полях
Валера попал под то, что называют проверкой свистка на вшивость.
Свисток – так в Войсках называли молодых, после училищ, лейтенантов первого года службы. Реже встречается другое название – Пистолет.
Свисток – это потому что раньше, по выпуску из училищ, лейтенантам выдавался свисток. Для управления подразделением в бою. И крепился он на плечевой ремень портупеи. Со временем его просто теряли и было видно – если свиста нет, то офицер уже послужить успел, хоть и лейтенант.
А Пистолет – это потому что очень уж любили молодые лейтенанты ходить с пистолетом после училища. Своего рода, для них, знак принадлежности к офицерской касте. Потом находится, наиграется – и все. Убрал в сейф. То есть, как и свисток, показатель молодости офицера.
Со временем ситуация поменялась со свистками и пистолетами, а традиция осталась.
Через эту процедуру проходят все молодые лейтенанты, другое дело, что то кто проходит, а кто- то нет. Но избежать проверки на вшивость не получается никому.
Сам так проверялся, и на стажировке и на первой заставе после училища.
На стажировке на марш-броске, типа сдохнет курсант или нет.
Но курсант был с Алма-Атинского училища, плюс еще и кинолог – сдохли они.
Как и Валере пришлось потаскать за собой и на себе.
- А после того, как будучи ответственным в ночь, разрулил ситуацию с пропажей ОДНОЙ порции ночного доппайка /заставские знают, что такое пропажа ДП на заставе/ да еще не привлекая начальника заставы, а САМ – проверка была засчитана.
Ну а после училища основная проверка была на умение ходить по горам.
Курсант уже был лейтенантом, училище – то же, в котором была и горная подготовка – результат можно посмотреть по ссылке
А тут мало того, что свисток, так еще и с шуруповского училища.
Вот Валеру и решили проверить по самому жесткому варианту - как он описал. То есть провокативное анонимное хамство. Вдруг он не знает алгоритм действий.
Выпускника Погранучилища так бы проверять не стали – знают, что после первого же «Да ты заклевал» следующий шаг – любимая игра пограничников «Сопка наша – сопка ваша». До изнеможения….
Потому как если в Армии можно элементарно загонять бойца нарядами вне очереди, то у нас такая музыка мне прокатывала.
- Во первых у нас нет суточного наряда на заставе. Имеется в виду дневальных. Бывает, при наличии достаточного количества личного состав, выделялся рабочий по кухне, на сутки. Так это же лафа – сидишь себе в тепле на заставе, а остальные за тебя фланги мослают.
Наряд по службе? Так по-любому каждый день в наряды выходят, а то и дважды. Постоянно ставить в дальние дозоры? Так потом сам же по шапке и получишь, когда проверка с Отряда выявит несоблюдение равномерности нагрузки на личный состав. Это проверяется. За это начальника заставы дрюкают.
- А если еще хлопчик демонстративно уснет ночью на службе и потом доложит проверяющему, что его замордовали ночными/дальними нарядами - та же самая шапка вырисовывается.
На гауптвахту отправить – та это вообще за счастье, неделю – другую, вместе с дорогой, отдых от службы в пограничных нарядах.
Так что у нас не практиковалось и вообще, было запрещено называть службой. Это в подкорку вбито было еще в Училище.
Вот и приходилось изворачиваться, но не извращаться.
На той же стажировке боец мне с невинными глазами докладывает, что полы в дежурке вымыты хорошо. Говорю – плохо, нет – хорошо.
Спорить не стал, дал команду принести ведро с водой, мыло, щетку и тряпку.
- Так сказать личным примером и на личном опыте. Примерно на средине образцовой обработке помещения боец сказал: Товарищ курсант, я все понял. Давайте дальше я сам.
Да, именно на ВЫ, потому что стажировались мы в должности заместителя начальника пограничной заставы, то есть на офицерской должности.
Поэтому и написал выше, что вариант «Да ты заклевал» изначально не прокатывал и бойцы это знали.
Более того, скажу, и вновь назначенных начальников застав и новых офицеров так же проверяют на вшивость. Тоже довелось на себе испытать. И никакой авторитет, никакая репутация, заработанная на предыдущем месте службы, от этого не спасают.
Лично я не вижу в этом ничего плохого. Наоборот, если ты прошел проверку, и тебя признало подразделение, то дальше служба будет идти намного легче.
Как это и было в случае с Валерой. Парни немного просчитались, а он себе плюсик заработал.
Всем добра.
- Остальные публикации канала
#служба #история #государственная граница #книга моя границы #ссср #воспоминания #валерий мурзин #пограничная застава #застава толбузино #кдпо