К началу весны 1919 года количество иностранцев, воющих на стороне Красной армии, превышало двести тысяч человек. Всего было сформировано около двадцати интернациональных отрядов, в состав которых входили сто тысяч венгров и свыше ста тысяч лиц прочих национальностей: чехов, немцев, китайцев, словаков, черногорцев, македонцев, румын, поляков, сербов и прочих. Кроме этих регулярных частей в тылу врага действовали еще десятки интернациональных по составу партизанских отрядов.
Среди воинов-интернационалистов было немало известных личностей. Особо хочется выделить трех писателей-коммунистов.
Ярослав Гашек
Первый и, пожалуй, самый известный среди всех - это чех Ярослав Гашек, автор бессмертного романа «Похождения бравого солдата Швейка», многие истории из которого основаны на реальных событиях, в которых сам автор участвовал либо в качестве главного героя, либо непосредственного свидетеля. Кое-кто по незнанию считал этого неугомонного балагура и выдумщика махровым анархистом, но в Гражданскую это был суровый и беспощадный к врагам революции комиссар Красной армии. Гашек был убежденным большевиком и состоял в рядах РКПб. После победы красных он был откомандирован обратно в свою родную Чехию с целью организации там вооруженного рабочего восстания.
По свидетельствам друзей, незадолго до своей преждевременной смерти Ярослав Гашек любил повторять, что будь у него девять жизней как у кошки, он с радостью пожертвовал бы ими всеми ради торжества пролетарской революции.
Мате Залка
Одним из самых известных в нашей стране воинов интернационалистов, героев Гражданской, по праву считается получивший благодаря Эрнесту Хемингуэю мировую известность красный мадьяр Мате Залка. Этот бесстрашный воин с ранних лет мечтал посвятить свою жизнь служению искусству. Будучи восемнадцати летним юношей, он опубликовал в газете новеллу, которая, по его словам, произвела сенсацию и возможно поэтому попала на глаза его отцу, который до этого совершенно не интересовался литературными упражнениями сына. В новелле рассказывается о некоем художнике, который уговорил знакомую барышню позировать ему обнаженной. Глядя на фигуру полностью раздевшейся перед ним модели и любуясь игрой золотого солнечного света на ее коже и в волосах, художник вдруг чувствует как мужское влечение к этой нагой девушке мгновенно овладевает всем его существом; пламя этого чувства преображается в творческую энергию и помогает создать шедевр, принесший ему мировую славу.
Мате Залка писал, что в то время подобные темы в кругу его знакомых поэтов и драматургов носили характер повальной эпидемии.
Дочитав до конца новеллу сына, отец Мате Залки, предпочитавший не делать скоропалительных выводов, потребовал показать ему также и остальные свои сочинения. Но, увы, все они были написаны в том же роде, что и новелла про художника. Проведя бессонную ночь за чтением, старик отец принял суровое, но единственно верное решение – срочно отправить начинающего бумагомарателя в действующую армию, пока тот окончательно не оторвался от реальной жизни и не превратился в профессионального литератора.
Вырванный из ядовитой среды гламурных посиделок в пивных заведениях и оказавшись в окопах разразившейся Первой мировой, Мате Залка лицом к лицу столкнулся с лицемерием, продажностью, бездарностью и жестокостью армейского командования; испытал на своей шкуре как за счет простых солдат наживаются офицеры и коммерсанты; он увидел как власть всеми возможными способами скрывает от народа правду о том, что война была развязана вовсе не с целью защитить страну от нашествия врагов, а исключительно ради наживы и личных корыстных интересов правящей политической верхушки.
И тут в пылком и страстном юноше, близко принимающем к сердцу царящую кругом несправедливость, действительно, просыпается настоящий писатель. Он осознает, что все написанное им прежде – это «изящные, но никому не нужные безделушки», что «истинная ценность искусства в его общественной значимости. Искусство для искусства — это бред, выдумка, гашиш».
«Я проснулся» - скажет он позднее.
Оказавшись вместе со всей пятой австро-венгерской армией в плену у русских, юный Мате Залка под влиянием большевистских агитаторов проникается коммунистическими идеями и встает на защиту Советской власти, когда разразилась Гражданская война. Он вскоре получает известность, как отважный и искусный красный командир. Командуя одной из рот охранения поезда с золотом Колчака, возвращенного чехами в конце войны, он способствует его благополучному возвращению в Москву. За эту операцию, имеющую для разрушенной почти до основания страны Советов огромное значение, он получил в награду от советского правительства золотую саблю.
Мате Залке едва исполнилось двадцать лет, а его уже хорошо знали, смертельно боялись и люто ненавидели враги, а простые солдаты из его отряда уважали и любили своего командира. Никто из бойцов не выдал его настоящего имени, когда они очутились в плену у белых, откуда ему, к счастью, вскоре удалось бежать. В противном случае, он был бы ими тотчас же уничтожен.
Пропаганда белых обвиняла отряд Мате Залки в немыслимой жестокости по отношению пленным и мирному населению. Не стоит этому сильно верить. С тем же самым пришлось столкнуться и Ярославу Гашеку, когда тот, как снег на голову, объявился вдруг в Праге, где в газетах, одна достоверней другой, с завидной регулярностью в течение всех пяти лет, пока он отсутствовал на родине, появлялись сообщения о его гибели в Советской России. Одна столичная дама ничтоже сумняшеся поинтересовалась у известного писателя, правда ли, что он в свою бытность красным комиссаром питался мясом китайцев. На что Гашек ответил: «А чем же еще по вашему могут питаться большевики как не человечиной? Вы что же, газет совсем не читаете?» И посетовал, что мясо китайских товарищей хоть и считается у коммунистов особо целебным, но при этом оно жилистое и жесткое, как у тигров, поэтому перед употреблением в пищу его необходимо долго разварить.
Но лучше всего клеветнические измышления о якобы садисте Мате Залке развенчивают замечательные воспоминания его украинского друга, писателя Юрия Корнеевича Смолича. В своем «Рассказе о непокое» он пишет о том, как того любили дети:
«Кто знал близко Мате, Матвея Михайловича, никогда не забудет, какой это был обаятельный человек и как все вокруг тянулись к нему душой. Особенно были влюблены в Мате дети. Когда Мате шел своим легким шагом и как-то по-военному подтянутый, за ним непременно следовала толпа деревенских мальчишек, его первейших приятелей. То были друзья искренние и верные, но ревнивые и требовательные. Они заводили между собой драки из-за внимания "дядько Матвея" и неотвязно добивались, чтоб дядько Матвей немедленно смастерил удочку или научил плести брыль "по-венгерски" — в семь соломинок. Они настойчиво звали в лес по грибы, на речку — играть в "морской бой" или на огороды — в поход за молодыми огурчиками и первыми помидорами. В этих делах дядько Матвей был великий мастер…»
Когда разразилась Гражданская война в Испании, где фашисты Франко подняли мятеж, Мате Залке, не раздумывая бросил все дела, и бросился на борьбу с коричневой чумой. Он блестяще командует 12-ой интернациональной бригадой под именем генерала Лукача. Вскоре его уже знала вся Испания. Благодаря Эрнесту Хемингуэю, который неоднократно упоминает это имя в своем романе «По ком звонит колокол», его потом узнает весь мир.
Гибель генерала Лукача стала потрясением для всех, кто его знал и любил. В Испании могила героического красного мадьяра утопала в цветах, десятки тысяч испанцев вышли проводить его в последний путь. А в Советском Союзе смерть любимого писателя вызвала шок и люди долго не хотели верить в эту скорбную новость.
Карой Лигети
И третий человек, о котором я считаю своим долгом рассказать, - это венгерский журналист, Карой Лигети.
В мирное время он работал слесарем на чугунолитейном заводе, откуда был уволен за организацию стачки в знак протеста против рабского положения рабочих.
Во время Первой мировой он два года воевал на Восточном фронте пока в 1916-м не попал в русский плен и был помещен в Омский концлагерь, откуда его освободила установившаяся Советская власть. Он становится редактором газеты «Forradalom» («Революция»), издававшейся на венгерском языке. После начала чешского мятежа в последнем выпуске своей газеты он призывает всех венгров встать на защиту революции. К тому времени Омск был уже окружен частями Чехословацкого Легиона.
Карой Лигети был назначен заместителем командующего Восточным фронтом и возглавил отряд венгерских интернационалистов. Его яростные мадьяры сумели отбросить никак не ожидавших такого поворота белочехов далеко от Омска в сторону Новониколаевска. Вызванное не на шутку перепуганными чехами мощное подкрепление большого успеха не имело. Красные мадьяры окопались и неделю в полном окружении удерживали оборону, пока им не пришло страшное известие о падении Омска под натиском белогвардейцев.
Долго оставаться в таком положении было невозможно. Поэтому отряд прорвал окружение и по безлюдным сибирским лесам двинулся в сторону Тюмени, где находились части Красной армии. Через пять суток похода они нарвались на засаду и были наголову разгромлены белогвардейцами под началом поручика Казагранди. Карой Лигети получил тяжелое ранение и в бессознательном состоянии был пленен. Также в плен попала и его жена, Зофия Венцкович.
Когда Карой Лигети немного пришел в себя, поручик Казагранди предложил ему дьявольскую сделку. Он предложил ему в награду за сохранение жизни отправиться в Тюмень в качестве его личного шпиона и подготовить условия для захвата города. Взбешенный тем, что ему, коммунисту и красному командиру, предлагают стать подлым предателем, гордый венгр дает белогвардейскому офицеру пощечину. И тяжелые последствия этого не заставили себя долго ждать.
Казагранди стал лично пытать непреклонного мадьяра, надеясь сломить его дух и принудить таким образом к сотрудничеству. Но сломить упорного венгра ему не удалось. Тогда на его глазах он стал издеваться над его супругой, Зофией Венцкович. Карой Лигети буквально сходил сума, видя как на его глазах, зверски пытают и унижают любимого человека. Но даже это не заставило его пойти на предательскую сделку.
Убедившись, что ему ничего не добиться, поручик отдает приказ расстрелять непокорного венгра. И в свою последнюю ночь перед казнью измученный пытками, но несломленный духом Карой Лигети пишет на стене тюрьмы свое поэтическое завещание:
Пока огонь в сердцах бушует страстно
Вперед, мадьяры красные, вперед!
Вы доживете до времен прекрасных.
Меня убьют... Но дух мой не умрет.
Без жертв не засияет нам свобода.
Цена ее — и кровь, и слез река.
Героям вечно жить в душе народа.
А трусам нет прощения в веках.
Вновь будете вы в Красном Будапеште,
Где встретят вас объятья и цветы.
И вместе с вами на Восток в надежде
Народы мира устремят мечты.
Я лягу здесь в безвестную могилу,
Но вам огонь души моей отдам.
Пусть он в боях утроит вашу силу
И вдохновенье передаст бойцам.
Пусть я погиб. Но вы несите знамя.
Мы победим! Враг не избегнет кары.
В решающих боях я буду с вами.
Мы будем вместе, красные мадьяры!
А незадолго до этого в венгерской газете «Непсава» было опубликовано его письмо:
«Дорогие товарищи! В холодной Сибири уже не так холодно: алый цвет сердец создает Новый мир на родине ссылок и белого траура. Революционное братство объединяет встретившихся на этих белых степях сыновей Севера, Востока, Юга и Запада».
Все это говорит нам о том, что мы были не одиноки в своей борьбе, и что самые лучшие и честные представители всего мира плечом к плечу сражались с нами за свободу пролетариата от бывших господ, не желающих смириться с тем, что их бывшие рабы высоко подняли знамя борьбы за свое освобождение.