Баба Оля была родной сестрой моей бабушки. Вся их большая семья родом с хутора, под Уральском. Всю жизнь, что я ее знала, она жила в угловом доме на Зверинской ул., где на первом этаже был огромный гастроном.
Приезжала на дачу к нам и каждый день звала меня гулять в поля. Она собирала полевые цветы и читала стихи Северянина. Я смеялась – что это за поэт такой, в школе его не проходят и пишет как-то странно, бахвалится – я гений, Игорь Северянин, своей поэзой окрылен… Бабушка обижалась: Ты не понимаешь, это красиво! Анансы в шампанском, мороженое в сирени и тд… Я, говорит бабушка, так его любила что ножиком вырезала эти строчки на дереве в Уральске в юности!
Еще бабушка любила белого офицера. Где-то с ним познакомилась в 18 лет и потом переписывалась, пока он не погиб… Она хранила его письма и никогда не выходила замуж и никого больше не любила. Хотя она была красивой, интересной женщиной. Говорили что похожа на Незнакомку Крамского. Эта репродукция висела у нее над кроватью. В нее был влюблен поэт Николай Тихонов и делал ей предложение, но она, конечно, отказала. Во время войны никуда не уезжала, ее перенаправили с конфетной фабрики, 1-ой ленинградской на какой-то оборонный завод. Я ее спрашивала – что ели в блокаду? Она говорит – да, нормально, клейстер варили, он вкусный. Воду из Невы приносила, и какими-то деревяшками топила печку. Продержалась.
Также она любила Юрия Сенкевича и Юрия Соломина. Красавцы, говорила. А над Михаилом Боярским посмеивалась – что за усы, фат, парикмахер! Мне то он ужасно тогда нравился в фильме Собака на сене.
В еще более раннем детстве она сожгла мои старые игрушки, они ее как-то раздражали, зачем, говорила она, хранить старье. Я не давала. Тогда она мне предложила поиграть в концлагерь – и сожгла их в печке, я плакала потом, после игры, мама на нее ругалась. Но все равно мы все очень любили эту нашу Бабу Олю.
На даче я всегда спала с ней рядом и засыпая, читала украдкой то, что читала она в журнале Юность… мне так нравились эти взрослые рассказы и повести, прочитанные из-за ее локтя.
Она бережно хранила бутылочку от духов, которые ей подарил отец на окончание гимназии и китайское серебряное кольцо с изображенем лягушки, оно и сейчас сохранилось.
Ей нравились красивые фантики, она же на конфетной фабрике работала, ими было здорово красить яйца на Пасху. Но выносить ничего с фабрики было нельзя, а бабушка наматывала рулоны фантиков на тело под одежду – и выносила, потом давала нам. Красивые получались яйца, крашенные мятными фантиками, синие, зеленые, красные, от конфет Старт и от батончиков.
А бабушка любила конфеты Пиковая дама, выбрасывала коробки в окно своей лаборатории, а потом подбирала и тоже нам приносила.
Ходила всегда в газовом фиолетовом платочке, изумрудно-зеленом сарафане и с коричневым ридикюлем. Терпеть не могла нашу кошку Дусю. Развели, говорит, антисанитарию какую-то. А меня все это смешило. Смешная, думаю я, бабушка, кошка – это же так здорово!