* * *
Кто-то с силой толкается о входную дверь номера. Наши шеи синхронно разворачиваются на звук. Я порываюсь идти к выходу, но крепкие пальцы берут в тиски моё запястье:
-Погодите!
Некоторое время мы стоим, прислушиваясь.Снаружи доносится какая-то возня, шлепки и пыхтенье. Мы переглядываемся. В зрачках обоих-немой вопрос. Вернулась пьяная мать? С мужчиной?
Мы стоим так близко, что до меня доносится запах массажного масла, которым пропитана кожа господина Лео. О качество своего амбре умолчу: пот бьёт из подмышек гейзерами.
Делаю попытку освободиться из кольца мужских рук.
-Стойте- несётся мне вслед .
Но уже поздно. Я хватаюсь за дверную ручку. Дверь распахивается. Снаружи -никого. Не оглядываясь,бегу в направлении лестницы, ведущей в лобби.
Откуда-то доносятся пыхтенье, шлепки, стоны. Я выглядываю из- за угла. На полу распростёрлись две фигуры. Бросаются в глаза ёрзающие голые ноги. Но вот сплелись они не в эротическом экстазе.
Нет, не Эрос, а Танатос овладел этой парой: мужики мутузят друг друга по- взрослому.
В одном угадываются черты кавалера мамы Тихона, и он явно сдаёт позиции.
Я вплотную подхожу к балюстраде. И снизу, и сверху за происходящим наблюдают высыпавшие из номеров постояльцы. Многие снимают происходящее на телефон.
Матери мальчика нигде не видно.
Кто-то касается моего локтя.
-Надо уходить отсюда.- Голос звучит твёрдо, без прежнего стариковского сипенья.
Меня берут под руку и влекут вниз. Теперь мне понятно восхищение массажиста Джана силой духа данного клиента.
На ресепшене Фуркан говорит по телефону. Он многое бы отдал сейчас, чтобы это была не его смена. Затем в поле зрения попадает сердитая жестикуляция бармена. Ага, тот принял решение: никому не наливать!
-Что случилось? – спрашиваю у дамы,облачённой в платье,которое переливается, как шар на танцполе.
– Два петушка не поделили курочку! Только и всего!
Тут невидимая рука обвивает мои плечи и подталкивает к выходу. Толпа зевак расступается. И вот уже воздух охлаждает мои подмышки.
А внимание господина Лео приковано к группа людей в камуфляже и с автоматами.
- Похоже, мой напарник Фуркан вызвал подкрепление, - комментирую я.
– Бодание двух самцов обернулось массовой дракой, так что… – окончание фразы тонет в утробном вопле.
Наши головы синхронно вскидываются, а глаза выхватывают из сумерков женскую фигуру на балконе.
Это мать мёртвого мальчика.
Она стоит, вцепившись в балконные поручни. И кричит, кричит, кричит.
Господин Лео, похоже, утрачивает остатки самообладания. Настаёт черёд действовать мне.
Мои пальцы ухватываются за рукав его пиджака. Но он выдёргивает его. Этот человек явно не привык действовать по чьей-то указке. Тогда я смотрю ему прямо в запавшие глазницы:
– Леонид Эдуардович, если вы хотите выбраться из этого ада, нам следует идти.
В ответ на его лице возникает какая-то волна. Она идёт от границы с волосяным покровом и движется вниз. У рта делает остановку, дёргая верхнюю губу, отчего становится видна влажная розовая изнанка.
Похоже на тик.
Пользуясь его же приёмом, я хватаю его за запястье, но натыкаюсь на часовой циферблат. Однако менять руку поздно, тем более что ступор преодолён: господин Лео делает шаг вперёд.
К моему удивлению никакой полицейской машины за территорией отеля не стоит. Зато вдали вспыхивает огонёк такси. И это большая удача. Когда посёлок погружается в зимние сумерки, жизнь здесь капсулируется.
ГОСПОДИН ЛЕО
Служба -это, признаться, звучит пафосно. Но то, что Муса обеспечивал мне сопровождение- это факт.
И вот, заручившись поддержкой сотрудницы отеля, я стою у ворот дома Окуевых и жму на кнопку интеркома.
-Кто там? -Вопрос задан по-русски.
Объяснение тому простое: моё лицо отражается на мониторах внутри дома. А его обитателя известно: турецким я не владею.
- Добрый вечер, Луиза! Мне нужен Муса!
-Мусы нет!
-А где он?
- Не знаю.
- Луиза, вы меня узнаёте?
- Вы господин Лео.
- Смею напомнить, что господин Лео - работодатель Мусы.
Женщина не реагирует, а я продолжаю своё увещевание, хотя так и тянет вдарить по интеркому.
- Муса оставил место работы без объяснения причин.
Ноль реакции.
-Я вправе вычесть из его жалованья сумму…
Внутри переговорного устройства что-то щёлкает.
Я проглатываю уже готовое сорваться с языка ругательство.
Сотрудница отеля своей оценки происшедшему никак не выражает.
Хлопает створка, из окна высовывается рука и вытряхивает на улицу пыль из мешка от пылесоса.
Когда мы выходим на дорогу, Мариам продолжает держать меня за руку, но весь путь до моего дома хранит молчание. А я молю Бога, чтобы дотянуть до виллы и успеть принять лекарство.
МАРИАМ
Вот она – вилла «Жасмин»!
Бессчётное число раз мой взгляд устремлялся на эту покрытую черепицей крышу, а воображение рисовало сад с кустами жасмина. Любимое мамино растение. Я и имя выбрала в память о маме – «Жасмин».
И вилла не обманула моих ожиданий.
Наши шаги по вымощенной плитками дорожке гулко отзываются в воздухе. Растёт ли здесь жасмин? Свет низких фонариков внушает уверенность в том, что никакая мрачная тень не метнётся навстречу. Впечатление усиливают металлическое ограждение с проволокой по верху. Через неё обычно пускают ток. Ну и высокая, выложенная камнем стена, которая защищает двор от любопытных соседей, живущих выше и чуть правее.
Казалось бы, подходящий момент, чтобы распрощаться. Но у господина Лео такой жалкий вид! А когда предлагает мне выпить кофе, в голосе звучат страдальческие нотки. Что ж, из уважения к возрасту мне стоит принять это предложение. Тем более что до рейса в Москву – ещё куча времени.
Господин Лео предусмотрительно включает освещение в холле, после чего галантно пропускает вперёд. Пока я оглядываю обстановку, раздаётся звук запираемого замка.
"Мария, у тебя ещё есть возможность уйти, так сказать, по – хорошему!" – шепчет мне ангел- хранитель.
Его перебивает другой голос:
-" Милая, это единственный шанс увидеть виллу изнутри!"
Искуситель оказывается прав. Внутреннее убранство "Жасмин" не разочаровывает. Стильно, функционально, современно.
Хозяин, оставив меня в гостиной, удаляется в кухню. Вскоре оттуда доносится звук работающей соковыжималки, а уже через считанные минуты мои пальцы сжимают бокал с апельсиновым соком. Господин Лео довольствуется стаканом воды, которой запивает таблетку, после чего обращает свой взгляд на меня.
-Называйте меня по- русски. Леонидом.
Он медлит пару мгновений, а потом добавляет:
- А вы позволите называть вас настоящим именем? Ведь на самом деле вас зовут не Мариам?
- Мария, – соглашаюсь я, хотя подобная дешифровка мне не по нутру.
Позорные существа - люди! Мы говорим о чём угодно, только не о задушенном мужским галстуком мальчике.
- Леонид, вам приготовить чаю?
- Пожалуй, это будет нелишне, – улыбается хозяин. – Предпочитаю зелёный с жасмином. А кухня - вон там.
Я двигаюсь в указанном направлении. Металлическая коробка с чаем находится быстро. Я завариваю напиток, размышляя о том, как потактичнее обставить свой уход.
От этих мыслей меня отвлекает хозяйская тень. Как же я не расслышала его шаркающих шагов? Впредь будь внимательнее, Мария – Мариам!
- А вы, Машенька, умеете заваривать чай! По-восточному…
«По-восточному» означает следующее: заварка выливается в пиалу, а оттуда снова в чайник. И так несколько раз кряду. Правда, за неимением пиал, в ход идут чашки.
Завершив ритуал, мы возвращаемся в гостиную и устраиваемся за журнальным столиком. Лео, он же Леонид, заметно приободряется и берёт на себя обязанность разлить чай. Чайник над чашкой он держит высоко. Тоже на восточный манер.
- Вы живёте один? - За совместным чаепитием рамки интимности расширяются, и подобное любопытство оправдано.
-Моя супруга - журналистка, а потому частенько отсутствует. Может, знаете? Инга Шах.
Ещё бы! Её типично рязанское личико вкупе с экзотической фамилией периодически мелькает в телевизоре.
- Инга полна амбиций, - продолжает Леонид -Лео. - А я не препятствую. Тем более что чеченцы Окуевы - хорошие соседи.
Здесь я готова поспорить, но воздерживаюсь.
- Это была инициатива Инги - нанять Мусу. Хотя лично мне было неудобно выходить к Окуевым с подобным предложением. Но Инге не занимать решимости.
Кто бы спорил? Я тоже успела убедиться в этом, коротая вечера в Каргыджаке за просмотром российских телеканалов. Безапелляционный тон его благоверной в моей голове внезапно заглушает интеллигентная интонация хозяина:
- По крайней мере до сегодняшнего дня всё было хорошо.
Я оглядываю стены гостиной:
- У вас большая библиотека. Можно посмотреть?
- Пожалуйста! – Хозяин рывком поднимается с диванчика.
"Это страсть библиофила придаёт ему сил или… та розовая таблеточка, которую он проглотил?"
Мы вместе подходим к стеллажам.
Основу собрания составляют книги по всемирной истории. Есть биография Ататюрка – на русском. Несколько Библий в разных переводах, Бхагават – Гита и Коран.
-Можно? - Я протягиваю руку к зелёной обложке Корана.
-Вам действительно интересно, Мария?
- Жить в мусульманской стране и не знать основы морали, по крайней мере, опрометчиво, -говорю я и открываю томик.
- С этим не поспоришь.
- Сура «Аль – Кахф», – вслух зачитываю я.
Потом делаю паузу и продолжаю:
«Они продолжили путь, пока не встретили мальчика, и он убил его. Другой сказал: «Неужели ты убил невинного человека, который никого не убивал? Ты совершил предосудительный поступок!»
Я прерываюсь: стоит ли продолжать эту щекотливую тему?
– Читайте дальше!
– «Что же касается мальчика, то его родители являются верующими, и мы опасались, что он будет притеснять их по причине своего беззакония и безверия».
Я захлопываю книгу:
– Простите, Леонид Эдуардович, я допустила бестактность.
Моё оправдание повисает в воздухе.
- Коль мы, Мария, перешли к цитированию, не откажите и мне в удовольствии...
Он дотягивается до тоненькой книжицы. "Ошо"
"Это название или имя автора?"
-Ошо помог мне в трудные времена, - отвечает на мой безмолвный вопрос хозяин. – Здесь есть одна притча. Вот послушайте.
"У дзенского мастера Ринзая была абсурдная, но красивая привычка. Каждое утро он просыпался и прежде чем открыть глаза говорил:
-Ринзай, ты всё ещё здесь?
Ученики спрашивали, что это за ерунда?
Он говорил:
- Я жду мгновения, когда получу ответ:
" Бытие есть. А Ринзая нет".
Это величайшая вершина, которую может достичь человек. И пока он не достиг её, будет бродить в потёмках".
Он возвращает книгу на место, мягко берёт меня под руку ,и мы возвращаемся на диван.
- Мария, вы полагаете, что к этому причастен Муса?
-Не знаю, Леонид Эдуардович, его исчезновение выглядит подозрительно.
- Расскажите о себе, Машенька.
- Да рассказывать особенно не о чем. У меня самая заурядная биография.
-А кто вы по профессии?
- И профессии как таковой у меня нет.
-Тем не менее у вас хороший словарный запас. Плюс знание турецкого.
- Просто жила в Средней Азии.
- Где именно? – Он смотрит прямо в глаза, и в его зрачках я вижу своё отражение.
-Узбекистан.
- Узбекский похож на турецкий… Так что освоить наречие великих османов вам трудности не составило.
Меньше всего мне хочется возвращаться в прошлое. Мужчина это чувствует и, глянув на мои туфли, говорит:
– Вы, наверное, устали, а я вам даже тапочки не предложил.
Он прав: если туфли-лодочки не мешали мне гарцевать по отелю, то сейчас они превратились в вериги.
Он поднимается со своего места и делает знак следовать за собой.
Мы прошли в холл, где выстроился ряд шкафов. Леонид – Лео отворил дверцу, и оттуда вынырнули тапочки.
- Переобувайтесь!
- А ваша супруга? Не будет в претензии?
- Она будет благодарна, что в столь трудную минуту вы не бросили старика.
-Какой же вы старик! Вы в полном расцвете сил.
- Ну в общем и целом согласен. Пока очки не требуются, чтобы разглядеть девушек, приходящих ко мне в эротических снах.
Пока я переодевалась, он пялился на мои ноги. Затем взял туфли и сунул на нижнюю полку шкафа.
Словно под гипнозом я двинулась за хозяином, по дороге отметив его широкие лопатки, обтянутые футболкой.
"Когда он успел переодеться?"
И ещё. С каждым часом Леонид – Лео словно обретал дополнительный объём. Этот зрительный эффект я списала на своё переутомление.
Мы вернулись на диван, и он налил мне свежего чаю.
- Мария Игоревна, могу я задать вам один вопрос? Его ведь задушили?
- Надеюсь, что его смерть была безболезненной.
- А та ужасная удавка… Тот кожаный галстук… – Глаза мужчины полыхнули огнём.
Словно из опасения, что от этого внутреннего сполоха вспыхнет и окружающий мир, он уставился в свою чашку.
Наступившая тишина давит на барабанные перепонки, как будто воздух сгустился до плотности воды где-нибудь на глубине Средиземного моря. Поэтому его краткое «пойдёмте!»воспринимаю с облегчением. И только по дороге в соседнее помещение до меня доходит: он величает меня по имени-отчеству.
Сомневаться в назначении комнаты не приходится. Всё устроено так, чтобы исправно выполнять супружеский долг: просторное ложе, а на стенах изображения томных дев с минимумом одежд и в завлекательных позах.
Всё говорит в пользу того, что у этого больного и немолодого мужчины по крайней один орган функционирует исправно.
Леонид – Лео шагает к платяному шкафу.
"Куда подевалось прежнее стариковское шарканье?"
По-хозяйски резко он распахивает дверцу.
Перед моим взглядом предстаёт шеренга кожаных галстуков разных расцветок, а над ухом звучит голос:
-Галстук в переводе с немецкого...
-Здесь мне становится не по себе. Так что я так и не узнала про перевод с немецкого.
Дальнейшие слова пробиваются, как сквозь вату:
- Кожаные галстуки нельзя складывать, скручивать. А вот мой любимец! - Он протягивает мне узкую полоску кожи.
Меня бросает в дрожь, как от соприкосновения со змеёй. А голос над ухом нудит:
-Галстук на подкладке из тонкой свиной кожи, с оплёткой по периметру, с именной литерой «Л» в кружке диаметром 2 сантиметра. Полностью ручная работа.
-Что-нибудь пропало? – выдавливаю я из себя.
Ему требуется от силы десяток секунд, чтобы объявить:
-Отсутствует стёганый, из натуральной овечьей кожи галстук.
-Это тот самый? – шепчу я, хотя и без того всё понятно.-Который был на шее мальчика?
ПРОДОЛЖЕНИЕ ТЕКСТА "ТАЙНА ТУРЕЦКОЙ ВИЛЛЫ" СЛЕДУЕТ.