(К первой части)
Зайдя в Варину калитку Евгений обнаружил её сидящей на крыльце, какой-то грустной и слегка печальной. Завидя его она подвинулась, приглашая его присесть рядом. Евгений так и сделал. Обнял её за плечо, а она доверчиво приклонила голову к его плечу.
- Ты что Варя? Случилось чего?
- Нет. – Она отрицательно покачала головой. – Наоборот, всё хорошо. Просто маму жалко, мы ведь о ней совсем забыли, собой занятые. А она как птица над гнездом, над птенцами. Мечется, пытается защитить, крылья распускает, кричит тревожно, прикрывает от беды-невзгоды, а в тоже время понимает, что всё зря, что птенцам это уже и не нужно, выросли. Знаешь, Женя, я её за всю свою жизнь первый раз такой вижу…А ты молодец. Молодец что к ней первой пришёл, её это знаешь как тронуло…Но всё равно – грустно на душе.
Евгений понимал, что сейчас Варю надо оторвать от этих мыслей, переключить, поэтому задал вопрос:
- Слушай, ты мне обещала рассказать про Лесную Дéвицу.
- Может потом, что-то не хочется. Нет настроения.
- Варь, ну расскажи, а? Я же сгораю от любопытства!
- Ладно. Слушай.
Она ему рассказала, что у них, среди женской части населения, испокон веку ходит легенда о дочке лесника, которая приглянулась Царевичу. Стали они встречаться, полюбили друг друга, потом решили тайно обвенчаться, но приближённые о том Царю донесли, и пришёл он в ярость от такого самовольства. Когда молодые, в назначенный день, на закате, в церкви встретились, там их царские слуги и схватили. Так и не успел священник их обвенчать. Царевича скрутили и на царский суд, во дворец увезли. А над девушкой хотели надругаться и потом убить. Только не успели. Священник их проклял, за то, что в Божьем храме такое зверство учинить собрались. Говорят, что после этих его слов раздался гром, сверкнула молния, и церковь, а вместе с ней и все кто там был, исчезли. Потом тут берёзовая роща выросла, а место где церковь стояла так и не заросло. Говорят что раз в год, в тот самый день, если повезёт, можно повстречать тут девушку в подвенечном платье. Но не всем она является. С той поры и повелось, приезжают сюда невесты, слово заветное говорят и просят помощи. Если невеста Лесной Дéвице приглянулась, то она её под защиту возьмёт и одно желание обязательно исполнит. Такая вот легенда.
- А что за слово заветное?
- Про то все девушки у нас знают, а мужчинам знать без надобности.
- А как узнать, приглянулась ты ей или нет? Поможет она тебе или не захочет?
- Не знаю я, и никто не знает. Знаки всякие есть, только их прочесть надо. Заметить. Почувствовать.
- Интересно, а ты ей приглянулась?
- Не знаю Женя. Пока не знаю. Я чувствовала кого-то рядом, какие-то образы в голове мелькали, только говорить об этом мужчине, а тем более жениху, нельзя. И про свое желание говорить нельзя, а то не сбудется. – Упредила она его вопрос. – …А ты что видел?
- Да ничего особенного. – Слукавил он, хотя помнил, как она стояла, вопреки всем законам физики, освещенная светом солнца, солнца уже ушедшего за горизонт, только он не знал, хороший это знак или нет, и вряд ли это был знак для неё, она-то не могла видеть себя со стороны, скорее – для него. Поэтому и решил промолчать, до той поры пока сам не разберется.
За разговором Варя успокоилась. Они немного погуляли по переулку, вышли к реке, полюбовались её неспешным течением, ночным лугом и звёздным небом, конечно же, вволю нацеловались и пошли домой. А потом была ночь. Бессонная ночь, прерывающаяся коротким забытьём. Ночь полная любви, нежности и счастья. Ночь полная неизвестности и горечи неизбежного расставания. Но всё равно, ни смотря, ни на что, прекрасная. Они были безудержными и страстными, нежными и ласковыми, предваряя разлуку, они старались погрузиться друг в друга как можно глубже, словно запастись этим счастьем впрок.
Но летняя ночь коротка. Небо на Востоке начало розоветь, гасли звёзды. Евгений склонился над Варей:
- Спи, звезда моя, спи любимая. А я пойду.
- Куда? Зачем? – Сонно спросила она и жалобно попросила. – Не уходи.
- Видишь ли, звезда моя, не смотря на общий упадок нравов мне кажется, будет не совсем приличным, если мать благонравной девицы рано поутру обнаружит в постели оной девицы беспутного гусара. – Шутливо сказал он, нежно поцеловав её. – Спи, сладких снов.
Варя, посмотрев на него с нежностью, обожанием и благодарностью за эту заботу о ней и её маме, только и смогла произнести. – Спасибо тебе, родной. – Зарылась в подушку и обессиленная этой безумной ночью, мгновенно уснула.
А он как можно тише, выскользнув со двора, отправился гулять к реке. Просто так, без всякой цели. Просто хотелось побыть одному, подумать, осмыслить и осознать новизну своего нового статуса. Ведь захваченные любовью и страстью они оба не думали о многих прозаичных вещах. А таких вещей было много – свадьба, переезд, жильё для семьи, работа для Вари и много чего другого.
Он долго бродил к реки, думал, потом посмотрел на часы. Как сказала Варя? Старшее поколение? Оно уже должно быть на ногах. Пора. И точно, ʺстаршее поколениеʺ уже было на ногах, причем в нешуточной тревоге. Своим появлением он не дал разгореться панике, честно пояснив, что отправил Варю спать, а сам прогулялся вдоль реки, решив подумать о жизни будущей семьи. Обе женщины внимательно посмотрели на него, одна с недоверием (тётушка), а другая с благодарностью (мать).
День не принес особых хлопот. Времени до вечера был вагон. Сложить в рюкзак не хитрую поклажу? Это вообще не вопрос. На этом сборы можно было бы считать законченными. Евгений выкатил со двора байк, передал его по назначению, а потом, на правах законного жениха, пошёл ʺвызволять из темницы молодую царь-девицуʺ. Но оказалось, что упомянутая девица уже проснулась и наличествовала на кухне, даже в ʺбоевой раскраскеʺ. Евгений, сразу обратил внимание, что подаренное вчера колечко уже сверкало изумрудом на Варином пальце. Это заставило его испытать сложную гамму чувств, которые трудно описать словами. Он ещё раз поздоровался с Лидией Михайловной, она, не смотря на его возражения, немедленно усадила его завтракать, мудро заявив, что от лишней чашки чая и блина с творогом еще ни один молодой человек не умер.
После завтрака они отправились просто погулять по городу.
Вот тут и состоялся разговор, который открыл ему Варю с другой стороны. Он убедился, действительно, воли и решимости у неё на двух человек хватит. Гуляя они проходили мимо местного ЗАГСА. Суббота, свадьбы, шарики, машины. Евгений предложил ей:
- Может и мы? С моими документами нас могут расписать сразу. Мне так будет спокойнее, если ты будешь моей законной женой.
- Нет. – Неожиданно твердо ответила она. – Я и так твоя. Или ты во мне сомневаешься?
- Я не сомневаюсь в тебе, но почему нет? – Он искренне удивился.
Ответ его просто огорошил.
- Во-первых, нам не к чему спешка. Мы и так принадлежим друг другу. Нас ни что не может разлучить. Я хочу, что бы всё шло своим чередом. Ты вернешься, мы подадим заявление, не спеша купим кольца, платье, разошлём пригласительные. Ты кстати как относишься к венчанию?
- Положительно, только, знаешь ли, если уж венчаться, то пусть нас венчает отец Михаил, в Лебяжьем.
- Я тоже о нём подумала. – Кивнула она. – А во-вторых, я помню, как ты мне говорил, что вы не терпите оставлять за собой не законченные дела, как ты тогда сказал: «Мало ли что». Так вот, я хочу, что бы сейчас у тебя осталось незаконченное дело, тогда я точно буду знать, что ты обязательно вернешься. Вернешься, что бы его закончить. И всё! Молчи, ничего не говори! Так надо! Я так хочу! Я так загадала! – Всё это было сказано так твёрдо, с такой решимостью, что Евгений понял, все его возражения и аргументы бессильны.
Ещё утром тётушка его предупредила, что обедать они будут все вместе, у них в саду. На предложения о помощи ответила решительным отказом, заявив, что вдвоём со сватьей они быстро управятся, а молодежь только будет путаться под ногами. Евгений тогда ещё подумал: «Шустрые такие, уже себе и новые ʺдолжностиʺ придумали! Хотя, почему нет? Если им это доставляет удовольствие. По сути, они правы». Так что прогулку особо не затягивали.
Обед прошёл, выражаясь языком протокола: ʺВ тёплой дружественной атмосфере, под светскую беседуʺ. Затем гости, помогши убрать со стола, отправились домой, а Евгений с тётушкой занялись насквозь прозаичным делом – мытьём посуды. Справедливо решив, что другого подходящего момента не будет, Евгений подкатил к тётушке с вопросом о приключениях на ʺПоляне невестʺ. Выслушав его, тётушка аж присела на табурет, задумалась.
- Что я тебе Женечка могу сказать. Научно этого никто объяснить не может. Приезжали тут какие-то парапсихологи с экстрасенсами, приборов кучу навезли, чуть носами землю не рыли, пока их наши мужики не выгнали, всё какой-то ʺпси-факторʺ искали. Только не нашли. Заявили, что на поляне следа паранормальных явлений нет, фундамента от церкви нет и исторических сведений о ней в хрониках нет. С тем и уехали, махнув на всё рукой.
Учёные-то они учёные. А только у нас каждая вторая, если не каждая первая, невеста туда ходит и у Лесной Дéвицы счастья да заступничества просит, желание свое сокровенное ей несёт. Помогает она или нет, про то разное говорят. Тут правды не сыскать. Да и не принято рассказывать, что видала, да что загадала. Если не по научному, а по простому, я тебе так скажу – есть там что-то, есть. Я от старых людей, которым верить можно, слыхала, что приходит Лесная Дéвица только к тем невестам, кто душой и помыслами чисты и любят своего избранника искренне. Говорят, что они её в этот момент рядом чувствуют, что она им через образы, судьбы завесу над будущем приоткрывает, да пожелания свои передаёт. А кого-то и предупреждает. Знаю я несколько случаев, когда после той ʺПоляныʺ невесты от женихов сбегали. – Тётя Капа внимательно посмотрела на Евгения, потом спросила:
- А Варя что, какая с поляны вернулась? Грустная, веселая, иль какая?
- Да в общем-то нормальная, только задумчивая. – Евгений подумав, добавил. – Скорее довольная, у нас даже ʺцеловашки-обнимашкиʺ потом были. Она мне уже дома говорила, чувствовала кого-то рядом, какие-то образы в голове мелькали, а что конкретно – говорить отказалась.
- Так уж заведено. Мужчинам про то не рассказывают. – Тётушка помолчала, потом продолжила. – Значит приняла её Лесная Дéвица, приглянулась ей Варя, коль она её почувствовала. Приняла. Очень это хорошо, Женя, просто замечательно. А про тебя?... Что я про тебя могу сказать? Честно говорю, первый раз о таком слышу. Парням Лесная Дéвица вообще редко знаки подаёт, ведь она же девичья заступница. Тем более что редкий парень туда свою невесту сопроводит, а потом терпеливо ждать будет… Редкий… Только догадаться могу. Говоришь, солнце её высветило? … Может она тебе показа что Варя, светлый, солнечный человек? А может что она твоя единственная, тебе судьбой предназначенная, раз вокруг мрак был, одна она светилась? А может, будет у тебя в судьбе момент, когда именно Варя тебе правильную дорогу покажет, из беды выведет? Не знаю Женя, тут только догадываться можно… Но одно скажу, это для тебя был знак… Хороший знак. И правильно, что ты Варе о том не рассказал. А то бы Лесная Дéвица осерчала, не любит она когда такие тайны по ветру пускают.
- А то, что я Вам рассказал?
- Мне можно. Я тебе близкий человек, ты сам сказал. Я тебя почитай, как мать выслушала, да совет дала. А больше – никому.
- Спасибо тётя Капа, спасибо… За всё спасибо.
А время неумолимо тикало.
Всем кто не просто носит погоны, а ещё и занимается специфичными реалиями военного дела, знакомо то чувство легкой злости, азарта, если хотите, куража, когда ты торопишь время, стремясь преодолеть неизвестность ожидания и, ни на что не взирая, побыстрее ввязаться в драку. Потому что хуже всего на свете – ждать и догонять. Если проще – неизвестность. И тут уж всё уходит на второй план. Ты вроде бы ещё тут, среди привычной обстановки, а мыслями уже за той чертой, где перестают действовать все людские законы, и всё подчинено одному – выполнению боевой задачи. Почему?
Евгений как-то поделился мыслями с ихним, как сейчас модно говорить – парамедиком, с виду простецким парнем, ʺМышьяковичемʺ, получившем прозвище в честь героя небезызвестного мультика про майора Пронина. Но простецких парней у них не держали. Группа уже неоднократно убеждалась, что диапазон его знаний и умений очень широк, как шутил Папа Гук: «От психологии – до гинекологии». Поэтому обращались к Мышьяковичу по самым разным вопросам. Вот и тогда, он его выслушал, а потом максимально просто и доступно объяснил:
- Это нормально. Понимаешь, Бурлак, нас всех калечит профессия, одних больше, других меньше. Невозможно заниматься нашим делом без определённых изменений психики. Но есть крайности, за которые лучше не заходить, да тебе и не дадут за них зайти, зря, что ли психологи с тобой работают. А то, что ты мне поведал – просто предбоевой синдром, это нормально. Хуже когда у человека ʺдрыстометʺ включается, или ʺкрестникиʺ по ночам являются, а ещё хуже, когда ты от ножа в руке кайф испытываешь. Но тебе до этого далеко, я твою карту видел, всё у тебя нормально, так что не бери в голову.
Евгений сложил рюкзак. Вроде всё решено. Телефон тётушке настроен и вручен, боится она его конечно, но не беда, привыкнет, если что, Варя поможет. Номера телефонов в память забиты. Что ещё? Он внимательным взглядом оглядел комнату, не забыл ли чего. Вроде нет. Есть правда ещё одно дело, которое как-то надо разрешить. Как сделать так, что бы Варя осталась дома. Конечно, ему хотелось побыть с ней лишнюю пару часов. Последних часов перед неизвестностью разлуки. И лишать её, Варю, этих последних часов тоже было не по-людски. Но с другой стороны, после тяжелого расставания ей, одной, без всякой поддержки придется возвращаться домой, а это было неправильно. Что же делать? Что придумать. В голову пока ничего не пришло. Евгений рассеяно оглянул комнату, словно надеясь найти ответ.
Взгляд наткнулся на чемоданчик с ʺархивомʺ. Неожиданно ему захотелось ещё раз прочесть прощальное письмо отца. Он достал его, развернул и стать читать:
«Здравствуй сын!
Если ты читаешь это письмо, то значит меня уже нет. Я не знаю, как и что случилось, это тебе лучше знать. Ведь, как говорил Эпикур: ″Смерть – не имеет к нам никакого отношения, так как, пока мы существуем, смерть еще отсутствует; когда же она приходит, мы уже не существуем″.
…………………………………………………………………………
И ещё сын, помни. Всю жизнь помни, что убивает не только пуля, не только клинок или осколок – убивает дурное слово и скверное дело, убивает равнодушие, трусость и подлость. Никогда не проходи мимо тех, кто в беде!
Всегда будь самим собой, не стремись кому-то подражать. Береги офицерскую честь. Однажды приняв Присягу, будь ей верен до конца, даже если тебе угрожает смертельная опасность.
Вот тебе сынок мой отцовский наказ.
Если его объединить с материнским, то получится всего одна фраза: ″Всегда оставайся ЧЕЛОВЕКОМ″!
……………………………………………………………………………
И помни сын, мы с мамой тебя очень любили. И мы хотим, чтобы ты прожил яркую и полную жизнь. Нас не забывай, но и не предавайся вселенскому унынию. Такова жизнь, в ней нет ничего вечного. Все мы рано или поздно уходим. Поэтому не оглядывайся на прошлое – иди вперёд! Шагни дальше чем мы! Будь счастлив сын. Несмотря ни на что, и вопреки всему – будь счастлив.
Крепко тебя целую и жму руку – твой отец, батя!»
За этим занятием его и застала Варя. Обратив внимание на чемоданчик, исписанный лист бумаги у него в руках, увидев его серьёзное лицо, она ни о чем не стала спрашивать, просто молча ждала объяснений Евгения. А он в ответ протянул ей отцовское письмо, считая, что в таких вопросах у них не должно быть тайн.
Варя читала внимательно, судя по всему, отдельные моменты она перечитывала дважды. Потом подняла на Евгения повлажневшие глаза.
- Это сильное письмо, очень сильного человека. Так просто сказано, а сколько в этих словах мудрости, внутренней силы и мужества. Спасибо что ты дал мне его прочесть.
- Не благодари. Мы теперь с тобой одно целое, это абсолютно нормально.
- Всё равно спасибо. Для меня это очень много значит. А о каких документах он пишет?
- Это нечто типа семейного архива. – Он кивнул на чемоданчик. – Потом с тётушкой посмотрите, там много чего интересного.
- Посмотрю, обязательно. Мне интересно всё что тебя касается…Как твои сборы? Закончил?
- В целом да. Что мне собирать-то? Так что мы ещё вполне можем побыть вдвоём. Может сходим на реку, у нас ещё целых два часа. А то мне как-то неудобно обниматься с тобой у тётушки или у тебя дома, такое ощущение, что сейчас спросят: «А чем это вы тут занимаетесь, молодые люди? А ну ка, марш по домам!»
Варя рассмеялась. – Ты знаешь, у меня иногда такое же чувство возникает. С другой стороны, мы же теперь имеем ʺофициальный статусʺ, не прятаться же нам всю жизнь по кустам и подъездам?
- Всю жизнь и не будем. А сейчас вот не хочу, как-то не по душе.
- Ну ладно, тонкая и ранимая душа, пойду тебе на встречу. Сейчас пойдём. Только у нас всего час. Я же не просто так пришла. Я парламентёр!
- Не понял?
- Сейчас поймешь. Во-первых, моя мама приглашает тебя часиков в шесть ʺперекусить на дорогуʺ. А во-вторых, она просится с нами в аэропорт. Только не знает, как тебе об этом сказать.
- Варька! – Радостно вскричал Евгений. – Ты даже не представляешь, какая у тебя замечательная мать! Я полдня ломал голову, как уладить эту тему. Вот честно, как представлял, что ты одна, с посторонним человеком едешь назад, хлюпаешь носом… Не возражай, я знаю – будешь хлюпать!... А рядом нет никого к кому прислониться можно!...Так не по себе становилось. Слушай, конечно, да, пусть едет.
- А она тебе не помешает?
- Да о чём ты! Я только рад!
Варя чмокнула его в щёку. – Я пойду, сообщу маме эту радостную новость?
- Сейчас пойдешь. Есть ещё одно дело. Серьёзное.
- Какое? Не пугай меня.
- Не знаю как начать…В общем я сегодня улечу, а ты останешься одна. – Начал он строгим, даже суровым, тоном. Варя смотрела на него удивленными, почти испуганными глазами. – Меня рядом не будет, защитить тебя я не смогу. Не перебивая меня. – Остановил он готовую ему возродить девушку. – Так вот, помнишь я из машины ʺКалганаʺ, ну там, на Конезаводе, одну штуку забрал? Я тебе её хочу оставить. Это электрошокер. Очень хороший. Я научу тебя как им пользоваться, только пообещай, что будешь его по вечерам с собой носить.
- Женя, послушай, ну разве можно так пугать свою невесту?! Ты когда начал свою речь, я уже чёрт-те что подумала. – Варя не выдержала и облегчённо рассмеялась. – Нет, ну ты чудо. Ты так меня перепугал своим этим шокером. Женя я всю жизнь тут прожила. Что мне тут опасаться, глупый.
- Раньше ты была одна, а сейчас я за тебя отвечаю. Понимаешь? Отвечаю! – Очень серьёзно сказал Евгений. – И мне важно знать, что ты под защитой, и если не я сам, так пусть хоть эта штука тебя оберегает от всяких неприятностей.
- Спасибо, милый, я сразу тебя не поняла. Спасибо. Честное слово мне очень приятна, эта твоя забота. Я так тронута. Ведь кроме родителей обо мне ни кто и не когда не заботился. Спасибо! – И она с благодарностью прильнула к его губам, только сейчас до конца поняв, как ему непросто с ней расставаться, оставлять её одну, поняла и приняла, эту пусть и неуклюжую, но идущую от сердца заботу.
Ну а дальше? Дальше всё было просто и прозаично. Прогулка к реке, поцелуи, то нежные, то страстные. ʺПерекус на дорогуʺ, вылившийся в полноценный ужин. Прощание с тетушкой, её слезы. Обещания звонить и не пропадать так надолго. Машина. Дорога до аэропорта. Стойка регистрации.
Вот и последние минуты перед прыжком в неизвестность. Они стояли, взявшись за руки, и не могли наглядеться друг на друга. Ни он, ни она не знали, что их ждет впереди, краткая разлука или бездна небытия. Но если Евгений знал эту возможность отчетливо, то Варя об этом только догадывалась. Но вся её любовь, вся её тревога за него вылились в одной, на первый взгляд нелепой фразе:
- Вам ведь выдают бронежилеты? Я тебя прошу, ради меня, носи его. Не забывай его надевать. – Голосом полным тревоги, совсем как мама, просящая сына носить в холода шапку.
- Обещаю. – Серьёзным голосом ответил он, не давая ей даже повода понять абсурдность этой её просьбы. – Обещаю.
Они поцеловались на прощание, и он пошёл на посадку. Перед поворотом на галерею оглянулся и увидел две фигуры – мать и дочь, глазами полными надежды смотрящие ему вслед. Помахал рукой и скрылся за углом.
В 22.30 самолет взлетел на Москву.
* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *
(Продолжение следует)