Екатерина Керн, дочь той самой знаменитой Анны Керн, влюбилась в известного композитора Михаила Глинка, тот ответил взаимностью. Но мужчина был женат, а получить развод в то время было не просто. Узнав, что супруга ему изменяет, Михаил ушел из дома, жил у друзей или сестры. Он хотел увезти Екатерину в Италию, но та хотела быть его женой, а не любовницей.
Когда Глинка узнал, что у девушки проблемы со здоровьем, решил помочь ей перебраться туда, где более теплый, благоприятный климат. Есть версия, что она забеременела, но ей пришлось избавиться от ребенка, т.к. он был бы внебрачным, а это могло поставить крест и на ее судьбе, и на судьбе малыша. И, чтобы спрятаться от сплетен и слухов, они решили перебраться на Украину. А перед этим Михаил дал ей значительную сумму на аборт. Екатерина требовала от своего мужчины решительных действий, но не дождалась их, была на него обижена. И мать композитора была против этой связи и вызвала сына к себе.
Разлука
Глинка хотел жениться на Екатерине Керн, наверное, просил благословение у матери, но та его не дала. Тогда он решил вернуться в Петербург, увлекся работой над оперой "Руслан и Людмила". Письма любимой в Лубны не писал. Но все же он попытался добиться развода, ради этого подговорил горничную выкрасть письма любовника к его жене, но их было недостаточно для развода.
В начале 1841 года умер отец Кати, генерал Керн. Анна Петровна стала хлопотать о назначении пенсии и вынуждена была начать переписку с Михаилом Ивановичем. Он хотел навестить любимую, но мать сделала все возможное, чтобы отправить его в Париж, вместе с семьей сестры.
1 марта композитор писал Анне Керн:
"Итак, если матушка решит, что мне остаться, я не премину летом навестить вас. Тогда снова возобновятся для меня счастливые дни – чтение, дружеские беседы, прогулки, одним словом, поэтическая жизнь, которою судьба дарила меня в течение прошлого лета в вашем мирном убежище на Петербургской стороне.
В течение шести почти месяцев томительно единообразная жизнь моя не изменилась – до половины зимы я еще находил отраду в музыке и писал довольно много. Но теперь силы мои, изнуренные продолжительностью зимы, мне изменяют, и вдохновение от меня отлетело. Если судьба, сжалясь надо мною, подарит мне еще хоть несколько дней счастия, я уверен, что мой бедный Руслан быстро пойдет к окончанию. В настоящем же положении я за него решительно не принимаюсь".
Но сама Анна Петровна приехала в Петербург, ее присутствие было необходимо для оформления бумаг. Они встретились с Михаилом, и женщина намекнула, что у дочери есть поклонники, и она не может ждать вечно.
Михаил Иванович и сам прекрасно понимал, что нужно навестить любимую, но он понимал, что их проблемы никуда не исчезли, о чем и писал в письме к приятелю:
"Несмотря на трудный год, деньги для путешествия нашлись, значит матушка желает, чтобы я ехал. И она права, не будь это, ничто бы не удержало меня от поездки в Малороссию; там все, чем привыкло жить растерзанное сердце мое. С тобой, видишь, говорю откровенно; сердце мое не изменилось, но рассудок не увлекается по-прежнему и видит ясно все затруднения, все несообразности прежнего плана, – как быть, – одно осталось, предаться судьбе, ждать и надеяться".
Он сильно переживал, но все же не готов был идти против воли матери, о чем ей и написал в своем письме в апреле этого же года:
"Мое сердце не изменилось, Ваше письмо прошедшего году отравило мое блаженство (я не ропщу на это), угрызение совести при мысли покинуть Вас возмутило мою душу до такой степени, что я не мог разобрать чувств моего сердца. Вот почему по приезде к Вам я казался равнодушным и старался отыскивать и увеличивать недостатки К. Но тайная грусть закралась в сердце, я занемог и по возвращении в Петербург едва не умер. Письма ее воскресили сердце".
"Несмотря на уверение, – продолжал Глинка, – я не могу теперь предаться надежде на счастие, как прежде – грущу и тоскую, я привыкший к враждебной судьбе готов на все. Если возможно будет, поеду в Париж. Если останусь, даю слово не спешить – более от меня требовать нельзя.
Несмотря на недоверчивость, я не имею повода думать, что ко мне изменились, но если и так – самолюбие спасет меня от отчаяния. Деток не боюсь, а желаю. Не могу видеть чужих без слез умиления. Скажу Вам, дети любят и жалеют родителей, а родные заживо рассчитывают. Это истина".
Развод
Михаил Глинка очень хотел развестись, но прекрасно понимал, что сейчас это невозможно, будет трудно доказать измену жены.
Возможно, он, как и приказала мать, отправился бы в Париж, если бы не проделки его почти бывшей жены. Они уже давно жили не вместе, каждый сам по себе, но Марья Петровна не скучала в одиночестве. И весной 1841 года появились слухи, что она тайно вышла замуж, а это уже было доказательством измены, их не могли не развести.
Михаил Иванович писал матери в апреле этого года:
"Непредвиденные важные обстоятелсьтва совершенно овладели моим вниманием. Сначала разнеслись в городе слухи, что жена моя вышла замуж, эти слухи не токмо подтверждаются, но есть даже дело в Синоде о попе, венчавшем в великий пост… Ехать за границу мне и думать нельзя – я необходимо должен остаться в Петербурге… Без хлопот, издержек и утраты времени, я достигну своей цели – противники сами не токмо дали сильное оружие к моей защите, но сами несообразными действиями отдали себя во власть правительства. Итак, милая маменька, будьте совершенно спокойны, дело разыгралось мимо меня в мою пользу и так неожиданно, что нельзя довольно тому надивиться".
Об этой интересной новости он тут же сообщил матери своей невесты:
"Дело моей жены находится определенно в Синоде, – вскорости я буду знать, что с ним. Весьма возможно, что все устроится и без каких-либо выступлений с моей стороны, – поскольку в деле замешан военный, невозможно, чтобы император не был об этом осведомлен. Итак, потерпим и будем надеяться".
Теперь появилась надежда. Он опять просит благословения матери на брак, надеясь, что они с Екатериной сразу же поженятся после оформления бумаг. Анна Керн покидает Петербург, Глинка продолжает писать ей письма, надеясь, что скоро и сам сможет к ним приехать. Но все не так хорошо, как он хотел:
"Несмотря на обольстительные надежды, которые представляет мне будущее, и на развлечения прекрасного времени года, столь благоприятного для моего здоровья, – сердце мое страдает", – пишет Глинка 1 июля 1841 года. – "Дело мое идет превосходно, но медленно".
Своему другу Ширкову он писал, что бороться с Васильчиковым, у которого доход составлял 60 тыс., ему было не под силу. Тот говорил, что это было не венчание, он не знал, что это за обряд, значит, и не виновен. Из-за всех этих разбирательств Глинка так и не смог поехать в Малороссию. И, самое печальное, в разводе ему отказали. Композитор попросил помощи у Николая I, но тот, обиженный на него за то, что он отказался от должности капельмейстера, не стал вникать в суть дела, а снова отправил его в Синод. Васильчикова наказали за то, что тот пытался жениться на замужней женщине переводом в Вятский гарнизон. Бракоразводный процесс продолжался, он так и не был оформлен.
Последняя встреча
В 1842 году Екатерина приехала в Петербург. Он часто видится с ней, однако чувства уже угасли:
"Е.К. еще в 1842 году возвратилась в Петербург; я с ней видался часто, дружески, но уже не было прежней поэзии и прежнего увлечения".
Их последняя встреча состоялась летом 1844 года, когда он заехал к ней проститься, покидая Петербург. После этого их отношения прекратились. Развод Михаил Иванович все же получил, но только в 1846 году, после этого ни на ком не женился. В 1844 году он отправился в длительное заграничное путешествие. Они изучал культуру других народов, много работал. В 1851 году он вернулся в Санкт-Петербург, давал уроки пения, а через год снова отправился путешествовать. Умер в 1857 году, от простуды, в Берлине, ему было всего 52 года.
Екатерина Керн долго отказывалась от замужества, несмотря на то, что родные ее уговаривали ответить согласием на предложения руки и сердца. В 1854 году ( ей было 36), поняв, что Глинка к ней не вернется, она согласилась выйти замуж за Михаила Осиповича Шокальского, через год у них родился сын Юлий.
Но через 10 лет она осталась вдовой, почти без средств к существованию. Чтобы обеспечить сына, дать ему образование, она работала гувернанткой в богатых домах, сама подготовила мальчика к поступлению в Морской корпус. Им помогал сын Пушкина, Григорий Александрович.
Юлий Шокальский стал известным русским ученым-географом, океанографом. Он в 1877 году окончил Морской кадетский корпус, поступил в Николаевскую морскую академию, сам преподавал в морском училище, будущие моряки его любили и уважали. Был избран действительным членом Русского географического общества. Кстати, его дочь, внучка Екатерины Керн, стала известным советским ученым, заслуженным деятелем науки РСФСР, Зинаида Юльевна Шокальская.
Остаток жизни Екатерина Ермолаевна провела в семье сына, в Петербурге. Летом любила выезжать в свое имение в Смоленской губернии, где читала местным ребятишками сказки и стихи Пушкина, а потом раздавала им медные пятаки.
Свою любовь к Глинке она сохранила на всю жизнь. Ее сын потом написал:
«Она вспоминала Михаила Ивановича постоянно и всегда с глубоким горестным чувством. Очевидно, она его любила до конца своей жизни».
Помнила о нем и при смерти, в 1904 году, когда ей исполнилось 86 лет. Она пережила его на 47 лет.