Это совсем невесёлая история. Сейчас Марина умирает. Оформляем ей инвалидность первой степени. Хотя ничем таким особенным она не болела и не болеет. Но она не может ходить, не может даже толком стоять, прикована к постели. И даже в больницу лечь не может.
Марина страдает крайней степенью морбидного ожирения. И вот её невесёлая история (понятно. что на самом деле Марина – никакая не Марина, но я не могу рассказывать такую историю, не скрыв её настоящее имя – сами понимаете).
Сейчас Марине под шестьдесят – относительно молодая женщина, мы с ней одновременно учились в школе, только я – в начальной, а она – в "конечной", так что мы, можно сказать, одного поколения, но она выглядит и чувствует себя гораздо старше меня, а ведь во мне тоже немало килограммов.
Тут многие поражаются, как можно себя так запустить. Вот я и расскажу, как себя запустила Марина. С детства до совершеннолетия Марина не была худышкой, была этакой «сдобной булочкой» с первой степенью ожирения, аппетитными формами и очень красивым глазастым смуглым личиком. Аппетит у неё был хороший, но лишние килограммы не мешали – чувствовала себя здоровой, бегала, плавала, танцевала, пользовалась вниманием мальчиков и, по правде сказать, нужды в чём-то себя ограничивать не видела. Вышла замуж. Родила дочь. Ну, прибавила ещё несколько кило, но ведь так у всех беременных бывает – это нормально. Забеременела вторым ребёнком. Было её к тому времени двадцать шесть лет. Она – уроженка Дагестана, и в своё время попала под «горячую руку» в локальном внутреннем конфликте. Ей пришлось, беременной, срочно бежать из своего дома, оставив без вести пропавшего мужа, да и, фактически, вообще всю родню. Почему? Так вышло. Как отличился на этой войнушке её муж до своего исчезновения и на чьей стороне - не будем трогать политику.
В общем, Марина оказалась в нашем городе в двадцать шесть лет с тридцатинедельным пузом, пятилетней дочерью и небольшим количеством денег. Ей сдали комнату, она родила, пристроила одного ребёнка в садик, другого - в ясли и впряглась в работу, чтобы заработать себе и детям на приличное жильё. Пахала, по её выражению, «как конь», но работала, понятно, не грузчиком и не молотобойцем – сначала замесчиком на кондитерской фабрике, потом пекарем, потом кондитером. Сами понимаете, по ожирению такая работа – профвредность. На глупости вроде тренажёрного зала и бега трусцой сил не хватало, питалась, в основном, макаронами с дешёвой тушёнкой, хлебом, сосисками подешевле, фрукты-овощи -мясо-рыба-творог– только детям. Если дорывалась до вкусного, а дорывалась не часто, пихала в себя, сколько лезет.
За десять лет прибавила около 20 килограммов, ожирение было уже не первой, а третьей степени, но и давление, и сахар оставались в норме, желудок работал исправно, а что сил стало меньше – так, понятно. устаёт.
Итак, когда Марине подкатило к сорока, она оставалась здоровой, но, правда, уже не полненькой, а хорошо так полной женщиной без особых проблем со здоровьем. После сорока начались проблемы с месячными – Марина решила, что её нагоняет климакс и особенного внимания не обратила. Однако , в один прекрасный день случилось кровотечение, и пришлось волей-неволей обращаться к гинекологу. Гинеколог нашёл «нехорошую» фибромиому и «что-то там» в груди. И то, и другое благополучно и радикально удалили, но, получая лечение, Марина прибавила ещё несколько килограммов, и опять не придала этому особого значения – ей же гормоны назначали (макароны ей, правда, не назначали, даже, более того, настоятельно не рекомендовали, но есть-то хочется). И после всех этих проблем у Марины оставался нормальный сахар, здоровая щитовидная железа и вполне себе приличное для её веса давление – сто сорок на восемьдесят.
Правда, появился варикоз. Стали болеть ноги, поэтому Марина перестала стоять в транспорте – стала ездить сидя, перестала подниматься по лестнице. Ела она при этом "немного" – сколько всегда, даже отказалась от хлеба и сахара. Но проклятые килограммы упорно продолжали набегать, и к пятидесяти годам в Марине было уже сто двадцать пять кило.
Климакс не заставил себя ждать, вместе с ним не заставил себя ждать и ещё десяток килограммов. Марина была в растерянности – она постоянно ограничивала себя ( калории не считала, правда, но чувство того, что недоедает, присутствовало постоянно – грубо говоря, хотелось жрать), старалась двигаться – даже стала делать зарядку по утрам, однако проклятые килограммы продолжали наступление. И, наконец, Марину на стрессе из-за очередного мужика( а в них по-прежнему недостатка не было - вот только Рокфеллеров как-то не попадалось), что называется, влёгкую хватил Кондратий, приковав к постели на пару-тройку месяцев, в течение которых её сто двадцать пять превратились в сто шестьдесят. Но она встала на ноги, реабилитировалась и даже снова вышла на работу в пекарню. А тут проблемы у дочки - неудачный брак, заболевший внук, нервы, бессонница, Марина вообще перестала задумываться над тем, что и когда кладёт в рот – все мысли были о близких. Ходить было уже реально тяжело, появилась одышка, сильно стали болеть колени. Ну, она и не ходила лишнего – работу из-за внука пришлось оставить, и она сидела с ним дома, вязала, смотрела телевизор, читала книги, грызла кукурузные палочки, ела яблоки (яблоки ведь при ожирении полезно). Наконец, у дочери всё наладилось. они уехали в другой город. Зато сына забрали в армию (отловив за год до окончания возрастной пригодности) - снова переживания.
А потом случился ковид, и Марина вообще перестала выходить из дома. На полгода примерно. А когда собралась, выяснилось, что выйти и не может – несколько ступенек крыльца оказались непреодолимой преградой.
В общем, при последнем взвешивании Марины весы показали двести семьдесят килограммов. Работать она, естественно, не может, пенсия небольшая, так как перестала работать, не дотянув до пенсионного возраста. Поэтому продолжает питаться сосисками и макаронами. Сейчас её положение таково: она сидит в постели, спит с высоким изголовьем, потому что задыхается, ходит в туалет, пересаживаясь на специальный стул. Пересаживается так: опирается на два костыля, сын её поддомкратчивает под локоть, и она встаёт. Потом при помощи сына делает два шага и опускается на свой специальный стул. По большим делам. Маленькие зачастую делает в подкладное судно. Всё это сопровождается отчаянной болью в коленях, голеностопных суставах и пояснице. Марина – стоик, она старается всё-таки двигаться, не смотря на боль, старается делать зарядку в постели. Вес у неё вроде встал. Давление сто сорок на восемьдесят. Сахар не повышен. Щитовидная железа здорова. Тот случайный инсульт, что называется, "рассосался" бесследно. Однако, одышка нарастает, нарастают отёки – сердце просто не справляется с кровоснабжением той горы плоти, которая на неё наросла. Сколько оно ещё выдержит? Наверное, немного. И тогда Марина умрёт. Умрёт от чистого незамутнённого ничем ожирения. Ожирения, с которым мы уже не можем справиться. Мы даже в больницу её не можем положить – узкие двери, высокие окна, её не вынести. А двадцать лет назад ей могли помочь, и тогда Марина была бы сейчас относительно молодой, красивой, подвижной женщиной. Она бы водила внуков в школу, возможно, ещё работала бы, и зарабатывала не на макароны, а на форель с авокадо. Но помощь не бегает за нуждающимися в помощи, и никогда и никого не удастся похудить без его активного участия.
Мне жалко Марину, жалко её загубленную жизнь, жалко её сына, который не может создать семью, не может даже найти хорошую работу, будучи приставленным к матери домкратом. Может быть, я могла бы что-то поделать, встреться мы с ней килограммов на сто пораньше, но сейчас я уже ничего не могу. Для реабилитации такой больной нужны большие деньги, их у Марины нет. Нет и жизненной энергии, которая пригодилась бы, чтобы добиваться, находить, добывать госпомощь или иные средства. На бариатрию её не берут из-за сердечной недостаточности, да и как её, не проходящую в дверь, обследовать и взять куда-то?
Вот такая жуткая история. Поэтому, повторяю ещё раз: ожирение – БОЛЕЗНЬ. Это тяжёлая болезнь, её нельзя запускать, её нельзя оставлять без внимания, её надо лечить, активно и упорно, чтобы она не убила.