Приятным теплом топленого солнца во мне разливалась любовь. Даже немного страшно было открывать глаза, когда Хетклиф так настойчиво будил меня своими поцелуями. Все еще не верилось, что мои чувства могут быть настолько сильными. Подумать только, что еще вчера нужно было пережить такое, ради возможности оказаться рядом с любимым человеком на следующее утро.
Я бы могла вечно перебирать его темные волосы, вдыхать запах его тела, смешанный с остатками прошлой ночи и парфюма, да и вообще неважно что, просто знать, что он всегда будет со мной, что его чувства никогда не угаснут, продолжая оставлять в моей душе неутолимую жажду пережить все это снова.
- Ты уже думал над тем, что мы скажем сегодня на ужине? – как бы мне ни хотелось продлить наше утро, я понимала, что вчерашнее происшествие было гораздо важнее моих личных желаний. Теперь у всех нас появилась возможность раз и навсегда избавиться от навязанного образа жизни, жизни, которая уже давно перестала быть таковой. Жалкое существование, порабощенное собственными желаниями превратило многих людей в безвольных моральных уродов, готовых на убийство себе подобных. Настало время положить этому конец.
- Да, я думал об этом оставшуюся часть ночи, пока ты спала, и решил сначала посоветоваться со своим другом.
- Я его знаю?
- Вряд ли, он редко появляется в обществе, особенно после некоторых событий… В общем, сегодня - наилучший повод вас познакомить, кажется он даже принимал участие в восстании вместе с твоим отцом.
Последние слова Хетклифа заставили меня задуматься. Отец никогда не называл ни чьих имен и практически ничего мне не рассказывал о том, что же действительно произошло с ним и всеми его друзьями, а о его приговоре мы с мамой узнали только за день до его исполнения. Поэтому возможность узнать хоть что-то о том времени взволновала меня не меньше, чем грядущие события следующего дня. Теперь я поняла, что если бы не Хетклиф, едва ли хоть когда-нибудь я бы осмелилась зайти так далеко. Именно он стал выражением моей свободы в этой жизни. Так странно, никогда бы не подумала, что это возможно благодаря другому человеку. Слово «свобода» всегда ассоциировалось у меня с чем-то глубоко личным и индивидуальным, чем никогда нельзя было поделиться с остальными, и чего можно было добиться лишь собственными усилиями. Но теперь рядом со мной был тот, кто навсегда… Поток мыслей был прерван очередным нежным поцелуем, от которого мурашки пробежали даже где-то за ушами.
- Нам пора, прелесть, собирайся – быстро поцеловав меня в нос, Хетклиф поднялся, а я не удержалась и с удовольствием позволила себе наблюдать за тем, как он одевается. Ткань одежды как в замедленной съемке скользила по его телу. Какой же он красивый…
Обернувшись и заметив мой взгляд, Хэтклиф улыбнулся. В этой улыбке было что-то новое и незнакомое для меня. «Он что, смущается? А может, просто также счастлив, как и я».
- Загляни в шкаф, думаю, ты найдешь там для себя что-то подходящее – его приятный мягкий голос…я готова была поглощать этот звук снова и снова, до боли, до тех пор, когда уже ни для чего другого не осталось бы места.
Я последовала совету Хэтклифа и выбрала удобные джинсы и свитер. Сегодня не до нарядов.
Одевшись, я забрала со спинки стула свой палантин, и мы вместе вышли из квартиры. Взяв такси, мы отправились в восточную часть города, а именно, как я потом узнала, в так называемый «закрытый город». Здесь уже несколько лет жили в основном все те, кто так или иначе успел пострадать от действий тренков. Это были и должники тел, которым каким-то чудом удалось скрыться от своих «исполнителей», и те, чья жизнь попала под осуществление чужих желаний. Тренков никогда не беспокоили последствия, как, впрочем, и тех, кто загадывал эти самые желания. Последними были те, кому посчастливилось остаться в живых после восстания. Бывшие повстанцы, их родные и близкие. Как потом рассказал мне Хэтклиф, таких можно было сосчитать по пальцам. Всего пять-шесть человек, в чьей памяти сохранилась вся правда о тех ужасных событиях. Конечно, все они были в розыске. За ними буквально охотились, но статус города по какой-то причине оставался неприкосновенным до сих пор. И даже Тренки не нарушали его границ, как и сами жители закрытого города. Никто из них за все время существования города ни разу не выходил за его пределы. Ты мог попасть туда только однажды без права вернуться обратно. С той минуты для всех ты считался пропавшим без вести, можно сказать, терял статус гражданина и в один момент переставал быть заботой для правительства. Таков был негласный закон закрытого города, и, похоже, что он всех устраивал. Хотя, несмотря на это, все его жители носили псевдонимы, а кто-то даже каждый день надевал маску для еще большей скрытности. И никто не возражал. Правительство и полиция, конечно же, знали о существовании этого поселения и в любой момент могли бы провести «чистку», но прекрасно понимали, что внезапное возникновение тысячи жертв не могло бы остаться незамеченным, тем более в такое неспокойное время. К тому же, идти на уничтожение людей вслепую было очень рискованно, никто не мог знать, чье лицо окажется за очередной маской. Тренки же не вмешивались туда по своим причинам. Скорее всего, они рассматривали закрытый город, как резервный источник свежих тел на тот случай, если бы им все-таки не хватило целой страны. Случиться могло все, что угодно, даже война, исход которой, скорее всего, привел бы к полному истреблению людей. А закрытый город – словно банка законсервированных сардин – вполне достаточно для того, чтобы подкрепиться перед новым походом в другую страну или, скажем на другой континент.
Удивительно, что до встречи с Хэтклифом я совсем ничего не знала об этом городе. Даже не подозревала о его существовании. Родители никогда не рассказывали мне о нем, видимо желая тем самым огородить меня или даже самих себя от лишних проблем. Приговоров, вынесенных всем повстанцам и моему отцу, было более чем достаточно, чтобы заставить его никогда больше не вспоминать о том, что хоть как-то было связано с восстанием.
Нам пришлось ехать около часа вместо обычных двадцати минут, так как Хэклиф при каждой остановке просил водителя продолжить поездку и называл новый конечный адрес. Это было необходимо, чтобы убедиться, в том, что за нами никто не следил. В первый раз таксист развернулся и недоумевающе посмотрел на нас обоих, но потом быстро смекнув, что ему за это скорее всего сулит хорошая оплата, безоговорочно вез нас туда, куда было сказано. Это повторялось до тех пор, пока мы наконец не остановились на одной из старых безлюдных улиц. Время близилось к полудню. В старой части города почти все жители работали, поэтому можно было не опасаться встретить здесь лишних свидетелей. Пройдя несколько темных переулков и спустившись не менее чем по десятку ужасно запутанных лестниц, я наконец смогла увидеть весь этот мир изнутри. Все здесь существовало, словно отдельно от нашего обычного окружения. Люди жили очень скромно, точнее, это было больше похоже на поселение нищих, чем на город-убежище. Их шаткие дома-хижины из старых досок и шифера, иногда даже без дверей, внутри не имели практически ничего кроме кровати и пары тумбочек, только оборванные клочки старых плакатов, наверное, напоминали им о когда-то нормальной жизни. Тренки превратили наш мир в немощное существо, заставив силой себе подчиниться. Теперь мы ползали на коленях перед тем, кто щедро кормил нас собственными пороками. Только маленькие дети, не знающие другого мира, беззаботно смеясь, играли в салки среди этих обломков. От всего увиденного хотелось кричать во весь голос посреди улицы, не имея возможности сделать хоть что-нибудь. Никто здесь не нашел иного выхода, кроме как спрятаться хотя бы на время, вот именно на время, пока они не придумают новый закон или способ, чтобы избавиться от ненужных никому людей. Как бы надежно не защищали стены этого города своих жителей, я не могла отделаться от ощущения, что именно здесь вся обстановка и даже воздух казались мне пропитанными каким-то невидимым напряжением. Все здесь по-прежнему боялись тренков, помнили, что они с ними сделали и с ужасом представляли, что они еще могли бы сделать, если бы их все-таки нашли. Все знали, что это могло случиться в любой момент, но никто из них ничего не предпринимал. Казалось, что им всем было легче жить вот так в вечном ожидании, полном неизвестности и страхов, чем решиться покончить со всем этим раз и навсегда. До боли сжав руку Хетклифа, я почувствовала, как в ответ он еще сильнее сжал мою. Легче почти не стало, и я лишь продолжила спускаться все ниже, пытаясь смириться с мыслью, что настоящее обличие нашей жизни было теперь только в этой закрытой зоне.
Мы подошли к очередной хижине. На вид она ничем не отличалась от остальных, просто располагалась в дальней части города и почему-то стояла немного в стороне от других домов. С громким скрежетом открыв передо мной старую ржавую дверь, Хетклиф наклонился ближе и тихим шепотом сказал:
- Мы пришли, я предупреждаю сразу, характер у него ужасный, так что ничему не удивляйся и не принимай близко к сердцу его сумасшедшие бредни. – в другой ситуации его слова даже рассмешили бы меня.
- И это к нему ты идешь за советом? – Хетклиф в ответ лишь неопределенно пожал плечами.
- Ничего, переживу, пошли. – я сделала глубокий вдох, чтобы скрыть нарастающее внутри волнение.
Оказавшись в комнате, несмотря на тусклый свет от единственной лампы с наполовину разбитым абажуром, я сразу же практически ощутила на себе четкий отпечаток характера ее хозяина. Резкий, упрямый и дерзкий, он настойчиво проявлялся во всем. Разбросанные вещи, исписанные и разорванные в клочья листки бумаги, странные записи с кучей вопросов даже на стенах, старый мольберт, превращенный скорее в доску для размышлений. Кусок хлеба на столе был не отрезан аккуратно кухонным ножом, а почти с яростью оторван зубами достаточно внушительной по размерам челюсти. Казалось, что появление в этом месте в неудачное время могло привести к последствиям с весьма неприятным исходом для незваного гостя. Не решаясь пройти дальше, я с интересом разглядывала коллекцию странных вещей, развешанных на одной из покосившихся стен. Это были в основном шестеренки и множество металлических спиц разного размера. Мне даже показалось, что все они были предназначены для сборки какого-то механизма, но какого именно, я так и не смогла понять.
- Рейф ты здесь? – громко спросил Хэтклиф.
Где-то в дали комнаты послышалась недовольная возня.
- Давай, выходи, я же знаю, что ты все равно рад меня видеть. – в ответ я услышала лишь низкое бурчание, но слов так и не смогла разобрать. Внезапно старая занавеса из какого-то рваного брезента отодвинулась, и в проеме показался высокий стройный мужской силуэт. При плохом освещении я едва смогла различить щетину и морщины на худом лице. Через несколько больших шагов он уже стоял рядом с нами. Весь неприветливый вид Рейфа от тяжелого взгляда исподлобья до огромного, как мне показалось, роста сразу же заставил меня невольно ссутулиться. Но, даже несмотря на это, я не переставая, с любопытством продолжала его разглядывать. Всклокоченные с темной сединой волосы, заношенное пальто в заплатках из где-то найденной кожи, рваный свитер и примерно такого же вида щетина на напряженном неумытом лице – вот первое, что бросилось мне в глаза. Наверное, если бы я просто повстречала раньше кого-то подобного на улице, то скорее всего приняла бы его за нищего, наркомана или еще кого-нибудь со страшным похмельем и постаралась бы как можно скорее пройти мимо. Единственным, что как-то неестественно выделялось на всем этом фоне саморазрушаюшейся личности были его глаза. Пронзительно ясные, ярко-синего цвета, они словно прожекторы от маяка просвечивали тебя всего насквозь до самых костей. Не самое приятное чувство, будто все твои секреты без спроса тут же вытаскивались из тебя огромными щипцами наружу, как бы ты не старался их скрыть. К счастью, это продлилось недолго. Переключив свое внимание на Хэклифа, Рейф сразу же изменился в лице.
- Аааа, здорова, парень, давно ты сюда не заглядывал. – его строгий взгляд в секунду был стерт добродушной улыбкой. Пожав Хетклифу руку, Рейф по-дружески похлопал его по плечу. Хетклиф ответил ему тем же, казалось, что они оба были знакомы уже много лет, несмотря на очевидную разницу в возрасте.
- Дааа, это точно, но все меняется, позволь тебе представить мою невесту – Киру Вэнсил.
«Стоп, стоп, стоп, Невесту????»
Ужасно странно было тогда слышать это слово от Хетклифа, конечно, в силе наших чувств никто из нас не сомневался, но, все же, учитывая его характер и воспитание, я едва ли могла позволить себе желать тихую семейную жизнь. Да и в наше время в ней не было никакого смысла. Возможность обречь самых близких тебе людей на существование, подобное твоим самым страшным кошмарам – далеко не самая лучшая. Мысли поглотили меня с головой, от чего, я не сразу заметила, что на меня уже около минуты пристально смотрела пара синих глаз. Суровый пронизывающий взгляд Рейфа заставил меня повести плечами, словно на каждое из них повесили по тяжелой гире.
- Невесту значит... – прищелкнув языком, Рейф резко опустился в старое кресло, стоявшее позади него. - А я думал, ты умнее… Ну что ж, тебе видней. Кира Вэнсил, я правильно расслышал? И снова этот ледяной пронизывающий взгляд.
В горле пересохло. Сдавленный голос упрямо просипел:
- Да.
- Что ж, тогда я думаю тебе известно, через что пришлось пройти твоему отцу, чтобы вам с матерью жилось не хуже прежнего? Или ради всеобщего спокойствия, он предпочел ничего не говорить?
- На самом деле отец никогда… нам с мамой ничего не рассказывал. Единственное, что я помню – это собрания, которые он проводил в нашем доме.
Внезапно, перед глазами вспыхнула забытая реальность, где лицо Рейфа так отчетливо выделялось на фоне остальных. Его глаза, полные решимости и жизни, как же это было давно. Я тогда была еще ребенком. Выходит, они с отцом несколько лет планировали восстание, которое в последствии было жестоко подавлено, и до сих пор о многих его участниках совсем ничего не было не известно. Удивительно, что все это время отец ни разу не упоминал о Рейфе. Я хотела собраться с мыслями и вспомнить еще хоть что-нибудь из того времени, но резко прозвучавший голос Рейфа тут же отвлек меня.
- Никогда не понимал родителей, что-то скрывающих от своих детей, хотя, может мне это и не нужно знать, своих-то у меня, слава Богу, еще нет.
Я невольно обратила внимание, как на последнем слове Рейф с силой сжал ручки своего кресла.
- Еще нет…, значит, вы все же хотите этого? – закончив говорить, я тут же почувствовала себя ужасно глупо. Даже не знаю, почему мне тогда пришло в голову задать Рейфу именно этот вопрос.
- Только не в этой жизни, детка, и давай без этих этикетских штучек, просто на ты.
- Хорошо. – я едва выдавила из себя ответ, все еще пытаясь справиться с чувством неловкости из-за своего нелепого вопроса.
Все это время наблюдая за нашим разговором со стороны, Хетклиф не переставал улыбаться, едва заметно, но мне не трудно было догадаться, что за своей улыбкой он прятал страх. Время от времени проводя пальцами по скомканной бумаге, он словно искал в этих старых клочках ответ на вопрос: «что же нам делать дальше?» Неожиданно он сказал:
- Рейф, я пришел поговорить.
- Ну я понял, что не на чайную церемонию. Кстати, ты уже слышал новость? О ней говорят повсюду. – взгляд и голос Рейфа показались мне взволнованными. Было понятно, что спрашивал он не из простого любопытства.
Взгляд Хетклифа на секунду стал заметно более напряженным.
- И что за новость?
Будто что-то подозревая, Рейф продолжил:
- Что в розыск Трэнками объявлены молодой человек и девушка, вроде как за совершение тяжкого преступления против их кодекса. За их поимку в награду они готовы как всегда исполнить любое желание. И самое интересное в том, что эти двое вроде как даже не принадлежат ни к одному из движений. По крайней мере, так говорят. Даже в закрытом городе, знаешь ли, слухи распространяются также быстро, как какая-нибудь новая зараза.
Я заметила, как у Хэтклифа сжались кулаки. Мне самой стало не по себе. По спине пробежала противная мелкая дрожь, после чего в голове будто что-то вспыхнуло, обдав все тело сильным жаром.
На секунду задумавшись, Рейф продолжил:
- На самом деле, больше всего меня волнует, что же именно такого они могли совершить, что пожиратели так пекутся об этом?
После этих слов Хэтклиф не выдержал.
- Они нарушили договор, сожрав мальчишку раньше срока! – Хитрая ухмылка с лица Рейфа мгновенно пропала и глаза расширились. Вскочив с кресла, он одним движением откинул его к стене так резко, что щепки раскидало по всей комнате.
- Что ты несешь?! Это были вы?! – бешенство и злоба в глазах Рейфа готовы были выплеснуться наружу и прожечь деревянный пол насквозь. Вцепившись Хетклифу в воротник, он тряхнул его с такой силой, что я услышала, как под пальцами затрещала плотная ткань. Немного отшатнувшись, Хетклиф лишь тихо ответил:
- Да… – его взгляд был опущен вниз, а тело безвольно повисло в руках Рейфа, только тогда я поняла на сколько серьезной была та ситуация, в которой мы оказались, и что выхода из нее скорее всего нет.
- Рейф, я прошу тебя, помоги нам… я не могу ее потерять! – впервые в голосе Хетклифа я услышала отчаяние, всегда такой смелый и уверенный во всех своих действиях, сейчас он был беспомощен, и даже я не могла ему помочь. Еще вчера, до встречи с Тренками мне казалось, что мы можем все, а теперь, земля словно ушла из-под ног. Да, мы могли, как мы себе воображали, все, могли себе позволить все, по сравнению с другими обычными людьми. Но перед этими чудовищами, что мы могли?
- Ты рехнулся?! Чем я могу помочь тебе? Идиот! Что ты наделал! Ты же понимаешь, что они вычислят вас, если уже этого не сделали!!! Отсюда нет спасения! Ты понимаешь? Мы как корм для них, и что бы ты ни пытался сделать, они сожрут тебя рано или поздно!
- Но они нарушили правила, его время еще не пришло! – меня удивила громкость собственного голоса, но я не могла не вмешаться.
- Глупая девочка, ты все еще веришь в эти сказки про порядки и правила?! Так вот, я открою тебе глаза. Их давно уже не существует. Со времен последнего восстания, под предводительством твоего отца, всем его участникам стало ясно, что ценность человеческой жизни теперь измеряется лишь голодом этих тварей. Как думаешь, где сейчас все приговоренные?
- Для них была построена специальная колония в северной части города… - с каждым сказанным словом я теряла уверенность в своей правоте.
- А как ты думаешь, почему никто из людей до сих пор не видел ни самой колонии, ни одного из освобожденных? Не знаешь? Да потому что их всех уже давно съели. Эта тюрьма была как банка с деликатесами, которая очень быстро закончилась. В первый же год после приговора не осталось ни одного из повстанцев. Слишком много пожирателей и слишком мало мяса для них. Понимаешь?
Вены на шее у Рейфа вздулись, а в широко раскрытых от перенапряжения глазах полопалось несколько сосудов. Он тяжело дышал. Невероятно, до чего его довели одни лишь воспоминания о первом восстании. Ужас его слов медленно разрывал мою голову. Ничего не подозревая, я уже несколько лет жила в том мире, одна только мысль о котором вызывала лишь дикий страх и желание поскорее проснуться.
- Значит, ты не сможешь нам помочь? – опущенная голова Хетклифа, ниже собственных плеч, произнесла этот вопрос словно отдельно от всего остального тела. – Неужели ты не понимаешь?! Я всего лишь хочу спасти ее!! – Хэтклиф со злостью прокричал из последних сил. Каждое его слово с болью отдалось в моих ушах.
«Как же ты собираешься спасти меня? Всего лишь одну без себя самого? Неужели ты не понимаешь, как глупо это звучит? Сомнений нет, ты глупец и так наивно полагаешь, что без тебя я смогу хоть что-то!»
Жаль, только, что тогда у меня не хватило смелости сказать все это вслух в присутствии Рейфа.
- Ты сам понимаешь, чего мне будет это стоить, столько лет, я прятался в этой норе, пытаясь сохранить то, что осталось от моей ничтожной жизни и теперь, ты хочешь, чтобы я встал на твою защиту только потому, что у тебя не хватило мозгов быть осторожнее?!
- Пусть даже и так… - на лице Хетклифа неожиданно появилась самоуверенная улыбка. – неужели ты упустишь шанс попытаться поставить пожирателей на место, неужели ты забыл то, ради чего когда-то готов был на все? Я ни за что в это не поверю.
Слова Хетклифа явно не были пустым звуком для Рейфа. Удивительно, но то что говорил восемнадцатилетний мальчишка, имело огромное значение для этого человека, который, казалось, уже так много успел повидать за всю свою жизнь, почти чудом растянутую до 38 лет. Резко отступив назад, Рейф замер, его напряженные руки медленно опустились, а глаза казалось, совсем ничего не видели перед собой. Едва заметно шевеля губами, сжатыми в узкие побелевшие полоски, он словно пытался ухватиться за одну и ту же мысль, которая так неуловимо ускользала от него где-то в глубинах его воспоминаний. Несколько секунд спустя, его взгляд неожиданно остановился на одной точке. Глубокие морщины на лице стали почти незаметными, а глаза широко раскрылись, будто перед ними появилось то, чего раньше им не доводилось видеть. Ответ был найден сам собой, иначе и не могло быть. И только сам Рейф знал, к чему приведет его прозрение. Со стороны казалось, будто он стал даже еще выше ростом, сутулые, худые плечи расправились, теперь не было смысла сжиматься подобно сотням своих скомканных кусков бумаги, боясь потерять все, что у тебя есть. Я смотрела на него не отрываясь, словно передо мной стоял сверхчеловек, способный сделать и исправить все что угодно без страха и предостережений, для него, наверное, больше не существовало этих слов. Переведя взгляд на меня, Рейф произнес слова, которые так давно не слышал наш мир.
- С тварями должно быть покончено. – жесткий, непоколебимый взгляд стального оттенка впился в меня острой иглой.
- Я предупреждаю один только раз – все, что скоро здесь начнется – не ради одной тебя такой неповторимой, отступишь назад, и я сам скормлю тебя Трэнкам без сожалений. Ты меня поняла?
- Поняла.
Слова Рейфа ничуть не удивили меня, конечно же, он не мог знать, что я за человек и чего в действительности хочу, он не доверял мне. Годы, прожитые в предательстве и гонениях, хорошо научили его осторожности и полностью убили веру в людей. Однако, он все же хотел их спасти - весьма альтруистично с его стороны. Так что мне теперь оставалось доказывать обратное лишь своими поступками, и это было справедливо. Не самый короткий путь конечно, но я очень надеялась, что вскоре, Рейф хотя бы перестанет смотреть на меня как на пустое место, так, будто разговаривает со стеной.
Весь остаток дня до позднего вечера мы провели, обсуждая всевозможные варианты и способы спасти нас с Хетклифом от неминуемой смерти. Сбежать нам бы ни за что не удалось, слишком заметный шаг для людей, которые каждый день находятся под пристальным вниманием чуть ли не всей страны. Да и нашей целью было спасение не только нас двоих, а всех людей, кто действительно понимал невозможность существования человечества рядом с этими монстрами. Поднимать еще одно восстание не было смысла – слишком мало людей, готовых совершать одни и те же ошибки дважды. Несколько небольших разрозненных движений без избранного лидера тоже пока ничем не могли нам помочь. В итоге ничего лучше в голову нам не пришло, кроме как воспользоваться своим положением в обществе и обратить внимание сильных мира сего на вещи, которые не должны были больше оставаться прежними. После долгих споров мы решили созвать в замке Уолбренов общее собрание всех правящих династий Англии и рассказать им обо всем, что произошло. Мы с Хетклифом очень надеялись, что услышав подобное, все они наконец поймут, что взаимовыгодное сосуществование, как называл его Сидэк было лишь красивым выражением, за которым скрывалось прожорливое желание этих тварей насытить свои бездонные желудки. Ценность человеческой жизни как таковой давно померкла в тени наших собственных низменных желаний. И теперь нам оставалось выяснить – остался ли для всех нас обратный путь.
Рейф конечно был далеко не в восторге от такой идеи, уж слишком открытый характер носили все наши действия. Вариантов исхода мы видели всего два – победа, либо полное поражение и затем смерть. Третьего просто не могло быть. Разумеется, мы могли бы начать убеждать каждого по отдельности, создав очередное тайное общество и привести всех его членов в еще одну «тюрьму» для повстанцев, после чего продолжить жалкую жизнь, подобно Рейфу. Когда его размышления сами приводили его к этой развязке, во взгляде Рейфа словно начиналась буря, несмотря на всю свою смелость и решительность, он также, как и любой из нас боялся, боялся неизвестности, а точнее наиболее вероятного из всех исходов. Но даже все наши страхи были абсолютно ничем, по сравнению с пониманием того, что дальше жить так не имело смысла, даже смерть, несомненно, стоила хотя бы попытки изменить этот мир. Решение было принято.
На обратном пути мы с Хэтклифом почти не разговаривали. Слишком многое изменилось всего за несколько часов, и нам обоим нужно было время, чтобы прийти в себя. Он молча держал меня за руку, а я была готова на все ради него. Думаю, Хэтклиф знал это или просто чувствовал. Для такого не нужны слова.
Достав свой телефон, я увидела на экране кучу пропущенных звонков и сообщений от родителей. Только тогда до меня дошло, что я не выходила на связь со вчерашнего вечера, и теперь они конечно же безумно за меня волновались. Не удивительно. Мне не хотелось рассказывать им правду, тем самым заставив их просто сходить с ума от страха за мою жизнь. Поэтому, я сразу же позвонила маме и сказав, что я сейчас вместе с Хэтклифом, и что со мной все хорошо, заранее пожелала ей с папой доброй ночи. Вернуться домой я не могла. Папа сразу бы все понял по одному моему взгляду, а Хэтклиф еще до того, как мы сели в такси сказал, что больше никогда не хочет расставаться со мной. Эти слова словно горячие капли упали на сердце. Я была счастлива и вместе с тем до смерти напугана. Больше всего на свете я боялась его потерять. Реальность всех этих ощущений буквально убивала меня изнутри. Каждую секунду мне казалось, что нас могут схватить и что кто-то возможно уже следит за нами.
Всю дорогу я не отрываясь смотрела в окно, сжимая его руку до боли в собственных пальцах.
На этот раз мы поехали к одному из хороших друзей Хэтклифа. Всю неделю он отдыхал с подругой в замке своих родителей, и поэтому квартира пустовала. Хэтклиф рассказал мне, что они с Дэвидом дружили чуть ли не с самого детства, и поэтому, все управляющие их домов заранее были предупреждены о том, что при отсутствии хозяев Дэвид или Хэклиф могли всегда свободно пользоваться апартаментами друг друга. Нам впервые пришлось опасаться за собственные жизни, поэтому такая возможность пришлась как нельзя кстати. Хэтклиф также, как и я понимал, что за нами могли следить, поэтому каждую секунду был настороже. Все наши передвижения по городу он планировал таким образом, чтобы максимально исключить любое преследование или в худшем случае внезапное нападение со стороны тренков. Поразительно, как из избалованного мальчишки он на моих глазах превратился в человека, взявшего на себя всю ответственность за нас обоих. Это было удивительно и даже немного странно. Словно я заново знакомилась с ним. Самодовольный и в какой-то степени надменный взгляд сменился на строгий и задумчивый, а от красивой полуулыбки на его лице и вовсе не осталось следа. Игры кончились, а новая реальность встретила нас с безжалостной правдой. Не знаю, заметил ли Хэтклиф какие-либо изменения во мне, но я точно знала, что готова была идти вместе с ним до конца. Думаю, что события прошлой ночи еще больше сблизили нас. Я несколько раз прокручивала в голове слова Хэтклифа о том, что я теперь, оказывается, была его невестой. Точнее о том, как он представил меня Рейфу. Его заявление оказалось более, чем неожиданным и вызвало во мне бурю смешанных эмоций и чувств. Я была счастлива? Да. Но все получилось очень сумбурно. К тому же, было странно узнать об этой новости при Рейфе. Причем сама новость сообщалась даже больше ему, чем мне. И в конце концов, никто не спросил моего мнения на этот счет. Да, мы безумно любили друг друга, но все как-то в беспорядке смешалось и вышло из-под контроля. Видимо, мне просто оставалось смириться с положением вещей. Никто из нас не был виноват, что все произошло именно так. Да и о какой-либо вине было просто бессмысленно рассуждать. Спрашивать Хэтклифа о его внезапном предложении мне тоже не хотелось. Это было не нужно. Также, как и он, я хотела разделить с ним свою судьбу, какой бы она теперь не обещала стать.
Поднявшись на тридцать шестой этаж и выйдя из лифта, мы сразу же оказались в квартире Дэвида. Теперь я поняла, что это был пентхаус. Во всем интерьере я не заметила ничего особенного. Выдержанный в серых тонах стиль хай-тек позволил вниманию расслабиться и просто почувствовать себя в безопасности на столько, на сколько это было возможно в сложившейся ситуации. Присев на большой угловой диван, который стоял почти посередине комнаты, я смотрела на Хэклифа и наблюдала за тем, как он снимает пальто. Заметив это, он тут же спросил:
- Все хорошо?
- Да.
- Хочешь чего-нибудь?
- Да, я бы поела.
- Хорошо, тогда ты располагайся, а я сейчас закажу нам чего-нибудь. Есть предпочтения?
В ответ я молча покачала головой. Улыбнувшись, Хетклиф подошел к телефону, снял трубку и набрал какой-то номер. Наверное, одного из ресторанов. Он начал говорить, но мне едва удавалось различать его слова. Я поняла, что дико устала и была измотана. Даже отвечать на простые вопросы Хэклифа о еде мне приходилось с трудом. Спать не хотелось, но непонятный ступор, сковавший все тело, словно транквилизатор выключал сознание.
Я проснулась от смеси вкусных запахов свежеиспеченного хлеба и еще какой-то, видимо только что приготовленной, еды. Рот сразу же наполнился слюной, а в животе заурчало. Только теперь я поняла, насколько сильно мне хотелось есть. Открыв глаза, я увидела перед собой небольшой столик на колесиках с несколькими подносами под сверкающими крышками и плетеной корзинкой на нижнем ярусе. В ней-то и лежал этот чудно пахнущий хлеб, прикрытый сверху белоснежной салфеткой. Хэтклиф сидел на другом конце дивана, положив мои ноги себе на колени, он, наверное, все это время ждал, пока я проснусь.
- Хорошо спалось?
Приятно потянувшись, я ответила.
- Даже не думала, что усну, долго я спала?
- Минут сорок, до тех пор, пока не привезли еду.
- Да уж, от таких запахов сложно не прийти в себя.
Хэтклиф усмехнулся, после чего потянул меня за обе ноги, и уже через секунду я очутилась у него на руках. Обняв и поцеловав его, я почувствовала, как сильно билось его сердце. Или мое собственное. Тогда мне уже сложно было разделять их в своих мыслях. Прижавшись к Хэтклифу всем телом, я обняла его еще крепче. Это ощущение показалось мне таким родным и знакомым, самым дорогим, что у меня было на тот момент.
Проведя ладонями по моим щекам, он глубоко вздохнул, будто тоже приходил в себя от каких-то размышлений, переживаний или чувств. Думаю, так или иначе, они у нас были похожи. Любовь, страх, неизвестность – все смешалось в какой-то взрывоопасный коктейль Молотова. Осторожно поцеловав меня сначала в губы, а потом в лоб, Хэтклиф улыбнулся и сказал:
- Давай есть?
Я кивнула.
Еда оказалась очень вкусной. Не знаю, была ли в этом заслуга поваров или я просто очень сильно проголодалась, но глядя на то, с какой скоростью я отправляла в рот очередной набор закусок, Хэтклиф едва мог сдержать в себе искренний смех. Он ловко маскировался и прятал улыбку, иногда поднося к губам салфетку, но по его трясущимся плечам было понятно, что такое мое поведение его ужасно забавляло. А я не обращая внимания, продолжала поглощать все, что попадалось мне на глаза. Свежие овощи, сыр, мясное ассорти, виноград, тот самый невероятно вкусно пахнущий хлеб, запивая все это соком, водой, а потом еще и чаем я наконец смогла остановиться только в тот момент, когда на тарелке передо мной остался последний ломтик ананаса. Схватив его без раздумий, я уже собиралась положить этот кусочек в рот, как вдруг услышала от Хэтклифа слегка возмущенное покашливание. Повернув голову в его сторону, я увидела, как он, сложив руки на груди и вопросительно подняв обе брови, осуждающе на меня смотрел. Все это показалось мне безумно милым и смешным, поэтому, сделав виноватое лицо, я осторожно поднесла кусочек ананаса к губам Хэтклифа. Аккуратно взяв меня за запястье, он зубами забрал ананас из моей руки. Затем придвинулся еще ближе ко мне. Я в ответ сделала тоже самое. В отличие от меня, Хэтклиф хотел поделиться со мной. Мне даже стало немного стыдно, но в момент, когда его губы снова коснулись моих, я почувствовала, как голова идет кругом, а сердце начинает биться так быстро, будто ему стало слишком тесно в моей груди. Я не могла больше думать ни о чем, кроме Хэтклифа. Все, чего я хотела в тот момент – это быть с ним, для него, жить лишь одним этим мгновением. В его взгляде я видела для себя целую вселенную, целый мир, которому были посвящены все мои мысли и желания.
Я накинула халат и вышла на большой балкон, скорее напоминавший открытую цветочную оранжерею. Удивительно было обнаружить ее здесь, учитывая весьма строгий интерьер всей квартиры. Серо-белые тона и мебель в простых формах сильно контрастировали с разнообразием цветов и растений в гипсовых горшках самых разных форм. Приятные ароматы кустовых роз, декоративных пионов и мандариновых деревьев, наверное, помогали расслабиться и отвлечься от городской суеты тем, кто заходил сюда. Жаль, что мне пришлось узнать об этом красивом месте при таких обстоятельствах. Теперь все приятные ощущения были отравлены чувством постоянного напряжения и страха. В любой момент могло произойти, все что угодно и никто не знал, чего можно было ожидать в будущем. Каким оно теперь станет для нас.
В углу стояли два плетеных кресла из ротанга и небольшой стеклянный столик, на котором заботливым персоналом заранее были оставлены бутылка шампанского в ведерке со льдом и два хрустальных бокала на красивых ножках с изящными узорами. Глядя на них, я вспомнила, как с мы с Хэтклифом однажды ночью, забравшись на крышу одного из небоскребов, пили шампанское прямо из бутылки и просто молча смотрели на звездное небо. Как бы мне хотелось вернуться туда, в то время, когда нам еще не нужно было бояться. Присмотревшись, в дали я увидела ярко освещенное здание парламента. Уже завтра нам предстояла встреча с его председателем и самыми важными членами собрания. Я не могла знать, что ожидало нас с Хэтклифом, но чувствовала, что очень хотела и была готова рассказать всем правду. Ощущение несправедливости не давало мне покоя с того момента, как я увидела, что эти монстры сделали с тем бедным мальчиком. Вспомнив отца, я подумала о том, что он, наверное, даже несмотря на то, что никогда и ничего не рассказывал мне о восстании, тоже когда-то стоял где-нибудь вот так один с огромным желанием помочь людям избавиться от тирании тренков. Даже представить было трудно, чтобы он сделал, узнав о произошедшем и о моем решении.
Теплые руки осторожно легли на мою талию и плечи. Поцеловав в шею, Хэклиф прижал меня к себе, и сердце снова быстро забилось. Погрузившись в собственные мысли, я не услышала, как он тихо подошел ко мне.
- Давно здесь стоишь одна?
- Не знаю, я не помню.
- Я, наверное, отвлек тебя, ты так вздрогнула, когда я к тебе прикоснулся.
- Да?
- О чем ты думала?
- Обо всем, что приходило в голову. Красивый сад.
- Да уж, это, скорее всего заслуга Элизабет. Едва ли Дэвид стал бы разводить здесь только цветов и зелени. Она, кстати, очень милая девушка. Когда все закончится, обязательно вас познакомлю. Вот только, я ни за что не поверю, что все это время ты разглядывала фиалки. Думаешь о завтрашнем дне?
- Да и об отце. Боюсь, что мы с ним похожи больше, чем кто-либо предполагал.
Повернувшись к Хэтклифу лицом, я крепко обняла его, затем немного отстранившись и глядя ему прямо в глаза, сказала:
- Я это так не оставлю. Не знаю, сколько сил мне потребуется, но я чувствую, что должна что-то сделать. Пора их остановить.
Хэтклиф смотрел на меня не отрываясь. По этому взгляду я сразу поняла, что он был рад услышать мои слова, вместе со мной не желая оставлять все, как есть. Думаю, мы оба понимали неизбежность всего случившегося. Осторожно гладя меня по волосам, он сказал:
- Ничего не бойся, Кира, я обещаю тебе, что мы это сделаем, и никто нас не остановит.
Я почувствовала, как горячие слезы наполнили глаза, а голос задрожал от переполнявших меня чувств, самыми сильными из которых были любовь и преданность к этому человеку.
- Я тоже обещаю это тебе.
Улыбнувшись, он взял меня за руки и, перевернув их ладонями вверх, поцеловал по очереди каждую из них.
Немного позже, вечером Хэтклиф по видеосвязи попросил графиню от своего имени написать письма, в которых в их замок приглашались все члены собрания с целью следующим утром сделать важное заявление и обсудить насущную проблему, которая касалась всех и каждого. На удивление, графиня не стала задавать много вопросов, о причине такой неожиданной просьбы, а Хэтклиф в свою очередь заявил, что считает себя достаточно взрослым, для того, чтобы брать на себя всю ответственность за свои слова и поступки, в том числе принимать участие во всех важных собраниях, как полноправный член совета. Это несомненно, польстило графине, как матери, и она дала свое согласие, тем самым разрешив любимому сыну впервые выступить от собственного имени.
#книга #почитать #автор #городскоефэнтези #фентези #фентази #киравечная