Анна Аликевич о книге Марии Нестеренко «Розы без шипов,М.: Новое литературное обозрение, 2022.
Емкая, но очень содержательная монография Марии Нестеренко, посвященная литературной карьере русской женщины рубежа XVIII—XIX веков, представляет большой интерес для современного читателя — да и для писателя. Причем не только с точки зрения анализа механизмов и тактик, позволявших нашей соотечественнице почти два века назад прийти к известности, литературному заработку, достойному месту в обществе, а затем войти в фонд классики. Исследование дает возможность сравнить путь молодого автора («авторки») сегодня и во времена заката классицизма, найти общее, которого намного больше, чем кажется, и различия, подчас весьма условные. Наши типические представления о пишущих дамах «пушкинского» времени могут неожиданно пошатнуться. Мы с удивлением увидим, что ничто не ново под луной и усилия поэтесс Волковой и Пучковой, Урусовой и Буниной весьма напоминают действия наших современниц на пути к публикациям, построению собственной репутации, поиску аудитории, финансирования, стабильного заработка с помощью своего творчества. А ловкая и неоднозначная тактика уважаемых редакторов ведущих журналов — Карамзина, Погодина, Макарова — пытающихся одновременно и прослыть способствующими просвещению, образованию, а то и свободам, дабы привлечь читателей, и не оказаться таковыми на деле, так как в итоге выше ставятся личные, а порой и государственные интересы, — все это приводит к ассоциативному ряду, например, с редакторами советской эпохи. Мы вспоминаем банальность: есть вещи, которые никогда не меняются, меняется лишь их видимость, как проницательно заметил М. Булгаков.
Справедливым будет сказать, что книга специалиста по забытым писательницам нашей родины, в силу научного подхода к неизвестным широкому читателю событиям в истории русской литературы — полемике карамзинистов и шишковистов, становлению журнала «Аглая», функционированию «Бесед» — неизбежно предназначена для ограниченной аудитории. Если сам предмет книги актуален, поскольку тема женского пути в литературу животрепещуща, как никогда, то преподнесение и раскрытие этой темы на материале рубежа XVIII—XIX веков может разочаровать именно своей архивностью. Конечно, очень познавательно, как девица и сирота Волкова изыскивала журнальные пути с помощью оды на высочайшее имя, ходатайства известного литератора и драматического изложения своей судьбы. Однако для нас это лишь далекий исторический факт: ни строчки из ее стихов не сохранено даже в памяти профессионального филолога. Безусловно, любопытно прочитать, как столпы литературы того времени, вроде Карамзина и Погодина, относились к писаниям девиц и их публикациям (спойлер: без особой радости). Но труды и самих достопочтенных редакторов ныне известны разве что литературоведам. И все же претензия к недостаточной адаптированности работы для досугового чтения необоснованна. Перед нами не популярное руководство для начинающего автора, а научная проза, основная цель которой — изучить события давно минувшие, переосмыслив их, оценив по-новому, но вовсе не приблизив к усредненному читателю.
Другой вопрос — как соединить научный подход и вещи, откровенно далекие от системы. Как отделить частное от типического — в мире, где все еще так зыбко, где образование доступно очень небольшому кругу лиц, покровительство и связи значат почти все, личные деловые качества преобладают над представлением об объективной ценности продукта, а судьба автора практически целиком зависит от среды, родственных возможностей и благосклонности властителя. Сегодня мы, признавая значение среды и связей, все же говорим и об «официальных путях» таланта — это система литературной школы, творческих союзов, конкурсов, государственных программ. Молодому поэту вполне можно сказать: сделай это и то, поучись там и там, и какие-то двери откроются для тебя при наличии всего лишь творческих способностей. Казалось бы, ничего подобного Россия пушкинского времени не знала и не могла знать. Никакой стандартной формальной «системы попадания в литературный мир» не существовало, а изучать то, чего нет — сложная задача. Вся «литературная школа» — атрибут демократической несословной культуры, уже прошедшей и процесс феминизации, и расширения границ образования, и становления гражданских прав. Но некоторые универсальные рекомендации работают во все времена: родиться в правильной семье, иметь врожденный талант к заведению нужных знакомств, писать многогранно и гибко, обладать природной дипломатией и умеренным аппетитом, а главное при всём этом — действовать.
Однако, если говорить именно о доступных путях, можно ли сопоставить современного провинциального автора любого пола, для которого проторены, по крайней мере внешне, все тропы, был бы талант — и всюду ограниченную, вынужденную изворачиваться, проявлять чудеса хитрости и находчивости, чтобы сначала создать, а потом еще и представить на суд читателей свое произведение, «бесправную» писательницу начала XIX столетия. Казалось бы, все объединилось против нее: и консервативный домашний быт, не предполагающий досуга у семейной дамы, и само представление о женщине, как о молчаливой смиренной подруге деятельного мужа, и закрытость литературных обществ того времени. Прибавьте отсутствие системы образования и просвещения, позволяющей женщине раскрыть свой талант, наконец, неодобрение подобной публичной деятельности женщин «сверху». Тем более мы поражаемся, как искусно и ловко весьма многие представительницы прекрасного пола находят верную тактику для реализации себя в мире мужчин, несмотря на все препоны. И еще больше мы проникаемся уважением, поняв, что это мирные, мягкие пути, далекие от «феминистической доктрины» борьбы.
Книга Марии Нестеренко принадлежит к серии гендерных исследований, но когда мы слышим фразу «гендерный подход», то сразу думаем о социологии, психологии, даже экономике. Лишь в последнюю очередь — об истории литературы. Разделение на мужское и женское, противопоставление, «поединок полов» или двух принципиально разных культур нередко скрывает под собой несложную мысль: нужно проявлять больше интереса к фигуре и роли женщины в культурных и иных процессах. С одной стороны, такой фокус позволяет уделить львиную долю внимания недоизученному в прошлом, возможно, слишком пристально рассмотреть особенности женского творчества, как бы мы ни относились к предпочтению по такому принципу. Однако автор не изображает в своем исследовании никакого «бунта», не искажает исторической истины, что на излете XVIII века отечественная дама была еще очень далека от осознания себя как «равной, но разной» в отношении мужчины. Женщина находит свои пути и способы в мире мужчин, да, используя родство, покровительство, послания на высочайшее имя, тактику самоумаления и мимикрии. Чтобы встроиться в еще чужой, незнакомый ей мир, она играет по чужим правилам и говорит еще, подражая мужчине или его представлению о себе. То есть речь не идет здесь о некоем противостоянии равных или претендующих на равенство. «Пушкинская» дама признает себя другой, нежели мужчина, признает себя неравной, учащейся, принимает свою ограниченность и готова играть в очерченном для нее круге патриархального общества. Но в чем же тогда здесь «гендерный подход», заявленный в подзаголовке? Видимо, в самом осознании женщиной своей роли, факта своего мышления, внутреннего мира, своей потребности его выражать — и более того, выражать публично. Это только первый шаг на пути к автономному, самостоятельному творчеству — не к «женской литературе», а к автору, который при этом является еще и женщиной.
Если первая часть книги рассматривает общие механизмы творческого (журнального) успеха пишущих благородных дам и девиц начала XIX века — это Урусова, Волкова, Хераскова, Дашкова, Пучкова и другие поэтессы, — то основной материал посвящен самой видной «авторке» той эпохи — Анне Буниной. Соблюдая канонические представления о творчестве и жизненном пути пишущей женщины, она, тем не менее, сумела изменить и подправить традицию, став не еще одной из многих, но собой. Три главные составляющие женского успеха времен Державина, Дмитриева и Крылова — покровительство известного «живого» классика, достойная жизнь и следование проторенному канону в своем творчестве — были несколько изменены первой самостоятельной поэтессой России. Вписавшись в стандартную схему, она вложила в нее новые смыслы, выразив не общепринятые для женщин, но свои собственные чувства и мысли, отойдя от формального канона жанров, поставив себя пусть не на равных, но рядом с поэтами-современниками. Умелый игрок в заданной системе координат, она с искусностью создала тот образ поэтессы, который был угоден и приятен ее покровителям, но сумела при этом и не утратить собственного «послания», не став марионеткой или подголоском в чужих руках. Будучи одновременно и дарованием, и «менеджером», она сумела найти баланс и в жанровом, и в содержательном отношении, благодаря чему ее произведения не нарушали канон, а дополняли его.
Когда мы говорим о допушкинской эпохе русской литературы, конечно, мы не употребляем выражение «детство нашей словесности», но понимаем, что и она сама, и система жанров, и функционирование литературного официального мира проходили тогда этап своего становления. Художественная проза не до конца была отделена от истории, стих от прозы, статус автора был весьма зыбок, переводчик не являлся профессионалом, а высокое покровительство подчас поощряло не качество самого произведения, а факт из жизни автора или приглянувшийся образ. Поэтому наш долг взглянуть на писательницу не только как на впервые обретающую возможность мыслить и творить особу, но и как на часть становящейся системы. Это два параллельных процесса: становление литературного мира и становление женщины-писательницы, взрослеющей вместе с эпохой. Как литература выходит из подражательного канона классицизма в чувствительность сентиментализма и затем мечтательность романтизма, так и «авторка» преодолевает подражание мужчине, находит свою нишу, расширяется, одновременно осваиваясь в существующей системе и адаптируя ее под себя. Зерно ее таланта, все меньше ремесленное и все больше подлинное, указывает на тот путь, который в итоге приведет нас к крупнейшим женщинам-поэтам ХХ века.
#рецензиянакнигу #гендерныеисследования #женщины #формаслов