Недавно открыв для себя Тарковского, я был в полном восторге от его «Сталкера». Бесспорный шедевр, наполненный массой смыслов, безумно красивый визуально, очень качественно сделанный. Пересматривал несколько раз, каждый открывая для себя что-то новое. Написал несколько статей. В одной из них с негодованием упомянул уничижительный термин «тарковщина». Для себя сделал вывод, что это словечко порождение незрелости и неискушённости определённой категории зрителей.
Массовый зритель, пролетарий, привыкший к лёгкому, развлекательному кинопродукту. Я же не такой, я дозрел до Тарковского, я всё понимаю!
Как бы не так! Не все так однозначно, как говорится в этих ваших Интернетах.
После шедеврального «Сталкера» я посмотрел «Солярис» - не особо понравился. Посмотрел «Ностальгию» - фильм показался скучным самоповтором. «Зеркало» не впечатлил. Эх, похоже не изжил я в себе пролетария!
Дошла очередь до последнего фильма режиссёра, до «Жертвоприношения». Множество раз я встречал упоминания, что этот фильм вершина творчества Тарковского, глубокая философская драма, итог жизни, завещание, фильм-загадка, полный скрытых смыслов, шедевр, шедевр и ещё раз, шедевр.
Утверждения изначально показались мне достаточно спорными— последний ещё не значит лучший. Достаточно вспомнить Гайдая или Рязанова. Последний, не обязательно означает завещание и итог творчества. Может, так случайно получилось. Тот же Рязанов прожил ещё шесть лет после последнего своего фильма.
С другой стороны, режиссёр вырвался из тоталитарного Совка, где над ним стояли киночиновники, худсовет и КПСС, на свободный Запад. Всячески мешали снимать и самовыражаться, в результате чего, правда, получалось что-то типа «Сталкера» и «Андрея Рублева». На Западе Тарковский задышал полной грудью и наконец смог снимать так как хотел и что хотел, не стесняя себя мыслями о киночиновниках, а главное, о массовом зрителе. Кино для своих, для понимающих людей из Канн, Венеции и Берлина. Чистое искусство ради искусства, для вечности, а не для просмотра ткачихами после ночной смены, в кинотеатре «Родина» города Иваново, на утреннем сеансе за двадцать пять копеек.
В общем, стараясь быть максимально непредвзятым, изо всех сил надеясь на лучшее и подавляя в себе своего внутреннего пролетария, я приступил к просмотру «Жертвоприношения».
Уже через несколько минут мой внутренний пролетарий предательски зашевелился. Конечно же, Тарковский режиссёр очень самобытный, обладавший уникальным киноязыком, мягко говоря, неспешный. Но пять минут сорок пять секунд титров на статичном фоне под заунывную классическую музыку с оперными завываниями, это слишком даже для Тарковского. Это слишком для любого режиссёра. Тем более, дело происходило не в 1926, а в 1986 году.
В его же «Сталкере», снятом на семь лет раньше, титры занимали три с половиной минуты, а были они на фоне действия, где Писатель пил кофе в кабаке, ожидая попутчиков в Зону.
Подозреваю, что девяносто процентов типичных советских зрителей, тех самых пролетариев, сдались бы уже на этом этапе. Для них все уже было бы ясно с этим фильмом. Может, это и было целью? Отсев нецелевой, так сказать, аудитории? Других объяснений у меня нет.
Представьте, вы в кино или у телевизора, где нельзя прокрутить видео вперед. Сидите и смотрите титры почти шесть минут. Да вам же прямым языком говорят, что не рады здесь видеть. Приперся в калашный ряд к эстетам со своей пролетарской физиономией. Терпи или проваливай.
Но вот, нам включили собственно фильм. Никаких крышесрывающих красот, характерных для Тарковского-художника, мы пока не видим. Блёклая северная природа, берег моря, кричат чайки. Балтика. Долгие сцены, статичность, мало движения. Какой-то дядька около шестидесяти и мальчик лет пяти. Внук? Дядька зачем-то втыкает в землю засохшее дерево. Рассказывает притчу про монаха и сухое дерево. Высказывает, по-видимому, своё кредо, про важность маленьких дел, ритуалов. Как малое дело может изменить весь мир.
Что ж, фильм, похоже, сам по себе эстетская философская притча, полная символизма. Почему бы и нет.
Правда, пример малого дела дядька приводит очень странный: налить стакан воды из крана, вылить его в туалет. И так каждый день. Что? Зачем? Что это должно изменить? В чем смысл? Может, лучше выработать ритуал по чистке зубов, например? Минимум, сэкономишь на дантистах. А не болен ли на голову этот человек?
В кадре появляется ещё один персонаж, мужик на велосипеде. Это почтальон, он вручает дядьке письмо, письмо тут же зачитывается. Это шуточное поздравление с днём рождения. Почтальон также благодарит дядьку за приглашение на день рождения. Мы узнаем, что дядьку зовут Александром, у него сегодня праздник, что он журналист, пишущий о театре и преподаватель эстетики.
Ах, вот оно что. Он просто интеллектуал и эстет, живущий где-то в глуши, а не больной на голову. Хотя, одно другому не мешает. Объясняется посадка сухого дерева и притчи про монахов и малые дела.
Нам как бы представили главного героя. Прошло десять минут фильма.
Далее все три персонажа куда-то передвигаются. Александр и мальчик идут, почтальон наяривает вокруг них круги на велосипеде, ни на секунду не прекращая очень странный монолог. Изредка Александр что-то вставляет в поток, но все же это не беседа.
Ницше, карлик, горбун, ожидание жизни, нелепое вечное коловращение, надежда, смерть и возрождение… «Да! Но впрочем, нет! Всё точно так же...»
Почтальон устаёт ездить на велосипеде, садится на землю. Всё неподвижно, ничего не происходит. Словоблудие не прекращается. Почему именно словоблудие? Потому, что весь этот монолог, все слова, не имеют никакого отношения к происходящему в кадре. Да там и ничего и не происходит. Монолог на абстрактную тему.
Сознание протягивает мне спасительную соломинку — не может весь фильм быть таким. Этот почтальон, должно быть, психбольной или просто дурак-резонёр. Все мы встречали таких нудных прилипал, любящих болтовню. А так как главный герой, по-видимому, эстет, философ и местная знаменитость, то он таких персонажей притягивает. Он в положении врача, который должен выслушивать монологи знакомых про их геморрои и насморки. Всё то же, но про Ницше и Шопенгауэров всяких.
Наконец, почтальон уезжает, обещая прийти на день рождения. Не дай бог ко мне бы такой гость пришел. Неужто мы опять будем выслушивать всю эту бредятину?
Александр и мальчик идут дальше. Как только велосипедный болтун уехал, болтать начинает Александр. Свято место пусто не бывает. Он все время обращается к мальчику, но тот молчит, он немой. Так что это тоже не диалог, не беседа, а монологи.
Александр и мальчик входят в лесок, куда подъезжает некая пара на автомобиле. Мужчину называют доктором, кто женщина — непонятно. Мы узнаем, что у мальчика что-то с горлом, что он не может разговаривать, но это временно. По-видимому, они тоже приехали на день рождения. Сначала я решил, что это родители мальчика, а женщина дочь Александра, но вроде бы и нет. Из разговора не ясно. Непонятная пара уезжает, а Александр и мальчик остаются в лесу.
Александр продолжает свои монологи, сидя в одном кадре под деревом. Вначале он рассказывает мальчику о том, как они с его беременной мамой нашли дом, в котором живут (дочь без мужа, живущая с сыном и отцом? Где отец мальчика?), потом сбивается на какой-то мрачняк про смерть и страх смерти, насилие над природой, прогресс и так далее. Чем дальше, тем абстрактнее. Конечно же, никакой связи с происходящим в кадре. В кадре ничего и не происходит. Всё как с почтальоном. И так минут пять.
Здесь я почувствовал, что начинаю засыпать, остановил фильм и пошёл пить чай. Думаю, оставшиеся десять процентов пролетариев, переживших титры и досмотревших до этого места, сдавались где-то на этом же этапе.
Зачем я должен все это выслушивать? Почему я должен внимательно думать над тем, что болтает этот персонаж? Потому, что у него день рождения сегодня? Потому, что он некий журналист и эстет? Потому, что он вяло передвигается по местности и садит сухие деревья? Я должен ему сочувствовать или что? Кто он и что вообще происходит? Почему прошло уже двадцать две минуты, а режиссёр ещё не начал нам рассказывать никакой истории? Или уже начал? Сюжет, интрига, конфликт в этом фильме есть или это просто череда монологов на философские темы, исполняемая шведскими актёрами на фоне северной природы?
Взбодрившись чаем, я продолжил просмотр этого, как там его называют? Шедевра?
Выяснилось, что моего внимания не хватило самую малость. Внезапно началось какое-никакое, но действие.
Заболтавшись, Александр не заметил, что мальчик куда-то исчез. Видимо, не выдержав непонятной дедовской болтовни, тоже ушёл пить чай, как я. Оказалось, пацан просто решил поиграть в прятки и внезапно наскочил на деда сзади. Дед в испуге стукнул внука, разбив ему нос, сам, испугавшись ещё больше, упал в обморок. Ну вот, доверили ребёнка старому дуралею.
Дальше мы видимчерно-белую вариацию знаменитого пролёта камеры над бесконечным натюрмортом из разных предметов, как в «Сталкере», опять с текущей водой. Я ничего не имею против использования проверенных приёмов, в конце концов, Тарковский имел на это полное право, он никого не плагиатил, это был его собственный киноязык. Самоповтор это не плохо, но имеет свойство приедаться. Да, красиво, не спорю, но того «вау-эффекта» как в первый раз, у меня уже не было. Вот здесь у меня возникло подозрение, что, проживи Тарковский ещё хоть сорок лет, вряд ли он снял бы много фильмов. Идеи имеют свойство заканчиваться.
Затемнение, смена кадра. Теперь Александр у себя дома, долго разглядывает подаренную ему книгу с репродукциями русских икон (кстати, примета времени, страшно модно было любить иконы в 80-е). Восторгается, размышляет о религии. Затем ведёт неспешный диалог с доктором, в основном об общих философских проблемах. Ни слова про происшествие в лесу, про разбитый нос и обморок, как будто ничего и не было. Выясняется, что доктора зовут Виктор, что он вроде как собирается переезжать в Австралию. По-прежнему не ясно, друг это, враг, родственник, что за отношения между ними?
В кадре появляется новый персонаж, молодая девушка. Похоже, дочь Александра и мать того самого мальчика. Предаются детским воспоминаниям. Приходит женщина, бывшая с доктором в лесу, все вспоминают о том, как Александр играл в театре. Оказывается, он не только журналист и эстет, но и бывший гениальный актёр! Это, конечно же, все круто меняет и объясняет. Или нет?
Мелькает кадр с какими-то неизвестными двумя женщинами, которые тоже находятся в доме. Ничего не говорят, ничего не делают, просто присутствуют. Кто это? Не ясно. Скорее всего, одна из них служанка, на ней белый фартук.
Внезапно из разговора выясняется, что та самая женщина, приехавшая с доктором жена Александра! Вот это поворот, как говорил один персонаж! Или… бывшая жена? Может, она сейчас является женой доктора? А может, доктор ей брат? Ничего не ясно наверняка.
Обитатели дома, продолжая ничегонеделание, замечают почтальона с его велосипедом, идущего к дому.
Тут я уже не выдержал. Просто представил, что будет дальше. Празднование дня рождения, похоже, намечается на вечер. Сейчас ещё рано. Чем будут заняты все эти люди до вечера? Думаю, все догадались — долго и нудно болтать на всякие философские темы. Александр и почтальон уже показали себя мастерами в этом деле.
В общем, на этом моменте я прекратил попытки смотреть этот фильм.
Тридцать одна минута. До сих пор ничего толком не произошло. До сих пор непонятно, кто есть кто. Кто кем кому приходится. А главное, режиссёр не сообщил нам самую важную вещь — зачем нам нужно наблюдать за этими людьми. Они ничего не делают, с ними ничего не происходит. Главный герой мрачен и уныл, почему — не ясно. Может, у него рак? Может, переживает из-за болезни ребёнка? Может, он такой унылый по жизни? Может, за завтраком плохо покушал? То, что он бывший актёр, имеет хоть какое-то значение? Если бы он был астрофизиком на пенсии, он мог точно так же гулять с внуком, сидеть под деревом в лесу и гнать философскую пургу.
Что произошло с героями за полчаса экранного времени, кроме разговоров? Прогулка по лесу. Всё. Крайне увлекательно. Впрочем, нам об этом намекали еще во время шестиминутных титров.
Хотите сказать, это же Тарковский, такой жанр, смотри американские боевики для экшена. Никак нет, давайте сравним Тарковского с Тарковским. Его же «Сталкер».
К тридцать первой минуте этого фильма нам представлены абсолютно все герои фильма. Мы знаем о семье главного героя, видели его дом. Мы видели знакомство попутчиков в Зону, мы знаем, куда и зачем они собираются. Мы уже наблюдали за проникновением во внешний периметр Зоны, за прятками от охраны. Послушать разговоры героев мы тоже успели, они подчас тоже довольно философские, но имеют непосредственное отношение к действию. Герои в кадре постоянно действуют, история развивается, причём напряжение возрастает. Мы уже познакомились с персонажами, а значит, сопереживаем им.
Как раз на тридцать первой минуте герои прорываются вслед за поездом в Зону, в них стреляют.
Скажите, можно ли бросить просмотр фильма на таком месте? Интересно ли, что будет в следующий момент?
Повторюсь, «Сталкер» это шедевр, это отличный фильм. А что до «Жертвоприношения», я вообще не уверен, фильм ли это. Тарковщина, как она есть — узкоспециализированный культурный продукт для кучки фестивальных критиков, для широкого проката не предназначенный.
P. S. Единственное хорошее в фильме — работа Тарковского-кинохудожника. Красиво выстроенные кадры, похожие на ожившие картины. Как и в остальных его фильмах.
Читайте про хорошего Тарковского:
- "Сталкер" Тарковского: выводы
- "Сталкер" Тарковского: герои живут в мире постапокалипсиса?
- "Пикник на обочине" против "Сталкера": что лучше?