Люция.
Папа предпочёл отмолчаться, лезть в бабские разборки никогда не любил. Мама суетилась вокруг меня и недоумевала.
- Доченька моя, но как же так вышло? Ты что же с ним еще в той командировке завела отношения? И до сих пор мы с отцом не знали, я думала он был гидом, связанным с твоей работой.
- Мама, да. Я утаила истинную причину поездки в исламское государство. Я ездила к Селиму и жила в доме его родителей.
- О, Господи! Что о нас подумали люди, - мама испуганно схватилась за сердце.
- Ой, мама, прекрати, времена сейчас другие, - встряла в нашу беседу моя сестренка.
Сейчас я очень нуждалась в поддержке близких.
- Между прочим твоя дочь очень тепло принималась семьей Мансуровых. И Али Фарид оглы готов был нас тогда еще поженить. Мам, прости, что не рассказала всего. Не хотела обнадеживать и расстраивать. Сама еще не знала, что выйдет с нашего знакомства.
Кого я пыталась утешить: маму или себя?
- Так, ну с этим все понятно. А ты, Анна, значит тоже в курсе подробностей, но молчала?
Анна опустила глаза, мечась между молотом и наковальней.
- Так..., а что сейчас тогда? Ты не готова к браку с ним? Ну, я бы тоже отказала, знаешь. Не нашей крови и веры. Мы его не знаем. Все же поищи русского, а доченька?
Мама приводила веские доводы, пытаясь мне помочь. Но я сама никогда лично не ставила препятствием ни один из сказанных ею пунктов. Для меня важен лишь человек. Хоть с разных планет. Но если люди тянутся друг другу и готовы к компромиссу - стелите им ковровую дорожку и роспись в книге актов гражданского состояния. А сейчас на мне висел лишь маленький атрибут союза. Ни жениха, ни брака, ни мужа. Уверенность и настойчивость мусульманина порою выводила из себя. Я двадцать девять лет как личность и последние десять многое решала сама. И его демонстрация мужского “Я” снесла мне ясность мозга. Я же не дурочка прыгать до потолка от блеска бриллиантов. Если бы он спрашивал меня, мои чувства, мнение и планы, уважал желания. А то бац: ты будешь моей через месяц! Выбора нет.
- Шовинист проклятый! – слезы и обида градом полились из глаз и не могли остановится.
Казалось вся та боль, что скопилась за эти годы, выжалась как из грозового облака и затопила меня целиком.
- Люц, не вой. Я его разыщу и побью, так и знай. Никто не может обижать мою сеструху, - Анна воинственно оберегала мои эмоции.
- Нет, я сама его обидела не меньше. Видела бы ты его взгляд, когда он говорил мне последние слова, он разрывает мне душу.
Так мы и просидели втроём до ночи. Мама заварила чай с травами. И выйдя на крыльцо, накинув пледы, сидели и смотрели звездное небо, вдали от городского шума и фонарей.
Селим.
Мчался от нее не разбирая дороги, на автомате добрался до квартиры Рината. А попав в его обитель, поник. Хотя жилище имело стабильных хозяев, все напоминало о Люции, даже запах стоял моей женщины временной здесь, но такой желанной. Я еле сдерживался, чтоб не вернуться к ней. Знал же, что гордячка не примет давления, но не удержался от слов про срок ожидания и применение силы. Идиот. Топил сам себя и наши едва зарождающиеся заново отношения. Я не знал в какой стране нам осесть, не спрашивал ее желаний. Я просто очень хотел иметь ее законной женой и не бояться вот таких вот недоразумений, которые могут вылиться в длительные паузы разлук. Утро вечера мудрее. Пусть она подумает нужен ли ей я и брак.
***
Утро не внесло корректив, а лишь отдаляло поссорившихся. Люция осталась у родителей ночевать, а наутро уехала с сестрой в город.
Жилище встретило родными объятиями. Шагри истошно вопила в обиде за то, что ее бросили на сутки, терлась о щиколотки хозяек, выпрашивая корм. Анна не поднимала разговор на щекотливую тему до самого порога. Раздевшись и разложив сумки с продуктами – подарки родителей, сестра вызвалась на беседу.
- Садись, - указывая на кухонный стул. - Вино будем?
Старшая подчинилась, кивнула головой, не в силах сейчас спорить.
- Люц, давай теперь на чистоту, без мамулиных эмоций и комментариев, - говорила и параллельно откупоривала штопором бутылку рислинга. – Ты к нему что чувствуешь?
- Тебе, Ань, весь список озвучить? – принимая у сестры бокал белого, сделала маленький глоток, думая об ответе сестре и самой себе.
Анна выпила разом половину бокала, откусив твердый сыр, вальяжно расселась на стуле. Люция потерла шею, как обычно делала в минуты волнения.
- Мне хорошо с ним. Очень. Даже когда ссоримся и я злюсь, не обижаюсь. Селим понимает меня во многих аспектах жизни, разделяет мои вкусы. Тут мы с ним на одной волне.
- Так, загибаем пальцы что в плюс, - и скруглила мизинец.
- Самодостаточен, что в наше время не маловажно для мужчины, - загибая счет дальше.
- Без вредных увлечений: не пьёт, не играет, не курит.
- Ага. Три уже.
- Крепкое здоровье.
- Ага, скажи еще зубы свои, без имплантов!
И заржали в голос.
- Ну, и что еще очень ценное в нем, а, сестра? – и забегала глазками, поиграла бровями.
- Да, это тоже. Можно в начале и по умолчанию включить.
Анна важно изобразила серьёзность к пункту: сначала подняв большой палец вверх, задержав, отождествляя с эрекцией, потом прижала к остальным.
Обменялись улыбками, но промолчали.
- Ну остальные вытекают из этих пяти.
- Что тогда минус-то?!
- Доминирование! Не спрашивать моих желаний! Делать по-своему все, думая, что его решение самое верное.
- Это неприятно. Я вот такого вообще не потерплю. Чтоб мужик мною командовал, да никогда! – с пылом сказала Анна. – Но ты с ним жила и тебе нравилось. Получается минус только один. Ну, такой явный.
Люция покивала.
- Ну и любит тебя, раз приехал спустя столько лет и замуж зовет. Вопрос: любишь ли ты его, чтобы связать жизнь?
- Скорее да. Было бы иначе, так не трепетало бы внутри, когда рядом и не ныло, когда не вижу. Все, что затерлось за два года, за несколько дней воскресло. Но, согласись, это спонтанное кольцо, - и повертев пальцами над столом, - давит печатью.
- Но зато как романтично, Люц!
- Да, но он напирал и чуть ли не угрожал. А ты знаешь я тоже не терплю давления и не знаю, что мне даст месяц раздумий. Анна, я не хочу его потерять, - и, разлив остатки вина, разом выпила.
- Сестра, ты должна ему позвонить сама. Он ждет ответ.
- Нет! – вскочила, скрипнув ножкой стула. – Не буду звонить. Не могу, еще не остыла. Подожду, пока сам приедет.
И, вильнув бедрами, вышла из столовой.