139 лет назад, в 1883 году 2 марта в роскошных залах Императорской Академии наук в Петербурге состоялось торжественное открытие 11-й выставки живописных работ – членов "Товарищества передвижных художественных выставок". Само по себе собрание работ «передвижников» вызывало интерес у публики, так как сюжеты их картин были оторваны от типичных академических религиозных мотивов. Товарищество объединяло художников, разделяющих общую идею социальности и реализма в живописи. Они стремились показывать жизнь с бытовой стороны, с ее проблемами и неприкрытой правдой.
А публика привыкла созерцать классические полотна с тонко выписанными античными фигурами и соответствующим антуражем, героев библейских сюжетов и греческой мифологии. Или качественно выполненные добротные портреты царской семьи, высокопоставленных дворян и прочих неординарных личностей, достойных увековечивания и размещения их одухотворенных лиц в просторных залах портретных галерей Зимнего дворца.
И как в противовес принятым правилам, вдруг возникает новое течение в живописи – "передвижники", обратившие свой взор на простых людей, проблемную Россию и крестьян, страдающих от барства и самодурства помещиков.
Они воспевали в своих работах неброскую красоту родной земли, подняли искусство пейзажа на невиданную высоту! Именно передвижники показали широкой публике, как прекрасна наша земля, сколько гармонии и трогательной нежности в простых незамысловатых пейзажных сюжетах средней полосы России.
Портреты, написанные передвижниками, отличались живостью, высоким мастерством исполнения и выбором персонажей. Их портреты были – психологическими, с мастерством передающие не только внешнее сходство, но и целую гамму чувств, эмоций или размышлений, в которых пребывали герои их картин.
И многие работы передвижников были неоднозначными, а зачастую – даже скандальными.
Как представленный обзору широкой публики «Портрет неизвестной» Ивана Крамского.
Крамскому было не впервой шокировать зрителей и вызывать бурные дискуссии своими работами. В декабре 1872 года он выставил картину «Христос в Пустыне".
Крамской отошёл от принятых канонов академической трактовки божественного образа, как возвышенного, бесплотного и прекрасного. Он представил Христа в виде обычного человека, современника, погруженного в тяжелые размышления о выборе жизненного пути.
Эта работа стала центром экспозиции и надолго превратилась в актуальную тему салонных обсуждений и дискуссий.
И вот, 2 марта 1883 года Крамской снова эпатировал публику, представив им свою новую работу – «Портрет неизвестной».
Перед открытием выставки Иван Крамской так разволновался, что даже сбежал. Но позже он всё-таки вернулся, и публика его встретила с восторгом. И все пытали художника, кто же это изображен на его замечательном портрете?
Эта работа до сих пор привлекает и манит своей загадочностью и противоречивостью.
В ней все прекрасно – её осанка, нежное аристократическое лицо с тонкими чертами и большими выразительными глазами, и этот взгляд! Как много собрано всего в одном лишь только взгляде из-под пушистых ресниц! Зрители в нём видят высокомерие и пренебрежение, кто-то отмечает превосходство, кто-то каприз и кокетство, но сквозь неприкрытую гордыню и отстранённость, все различают грусть.
Неизвестная девушка на портрете Крамского одета во все самое лучшее – модная шляпка «Франциск» с невесомыми перьями и изящным ювелирным украшением, бархатное пальто с отделкой соболиным мехом, тончайшие лайковые перчатки. Но, несмотря на дороговизну вещей, её наряд не соответствовал канонам дворянского этикета. Всё через чур вычурно и вызывающе.
Девушка явно не замужем. И вряд ли она аристократка. В 1883 году незамужние девушки должны были быть скромными и максимально сдержанными. Да и замужние дамы из приличного общества не носили модные вещи - это считалось моветоном. Броские украшения тоже были признаком дурного тона.
Неизвестная на полотне Крамского, своим модным нарядом с дорогими ювелирными украшениями, словно в открытую заявляет, что она содержанка или любовница. И то, что она находится одна в открытой двухместной коляске, было не приличным для благородной особы – полагалось иметь сопровождающего (члена семьи или компаньонку), только подтверждает строгие нравы того времени.
Вдобавок ко всему, этот её горделивый, слегка надменный взгляд – казался современникам вызывающим и непристойным.
И самой главной интригой этого произведения была личность «Неизвестной».
Сам Крамской подробности работы над этим портретом и личность изображённой женщины держал в строжайшей тайне, что только усиливало невероятную магию этой картины.
«Неизвестную» критик В. Стасов назвал «Кокотка в коляске», намекая на образ богатой содержанки. И всё же, красавица, написанная Крамским, намного глубже, интересней и неоднозначней. Это не просто портрет, это настоящая сюжетная картина, заставляющая зрителя разгадывать ребус, заданный художником.
Есть популярная версия, что идея была навеяна образом княгини Юрьевской (до замужества – княжна Долгорукова), бывшей 14 лет фавориткой императора Александра II, а после его вдовства, ставшей второй супругой. Именно она бросала вызов обществу, разъезжая в открытой коляске в одиночестве. Есть даже косвенное свидетельство, что в печатном журнале того времени была опубликована иллюстрация с Александром II в экипаже и рядом с ним княгиня Юрьевская в таком же наряде, как у Неизвестной на полотне Ивана Крамского.
Есть даже сведения, что царь заказал портрет возлюбленной как раз Крамскому. Но когда художник ещё работал над портретом, заказчик трагически погиб от бомбы террориста.
Новый царь, Александр III, вступив на престол, вынудил княгиню Юрьевскую покинуть Зимний дворец и Россию навсегда.
Может быть, таинственный образ неизвестной – это образ богатой и смелой женщины, свободной от предрассудков света, прототипом которой послужила реально жившая современница Ивана Крамского, бунтарка и любимая женщина царя? Возможно, именно на это пространно намекает Аничков дворец на заднем плане.
Но это предположение опровергается, если сопоставить даты создания портрета и гибели императора. Крамской написал «неизвестную» через два года после смерти Александра II, в период правления Александра III, который буквально выдворил бывшую любовницу со двора. Сам художник был удостоен высокой чести быть вхожим в царскую семью, и сомнительно, чтобы он пошел наперекор действующему правителю и стал писать опальную фаворитку.
По другой версии – прообразом портрету послужила дочь художника. Но и тут не верится, чтобы любящий отец изобразил родного человека в столь неприглядном свете.
Существует также предположение, что образ неизвестной Иван Крамской писал с курской молодой крестьянки Матрёны Саввишны, очаровавшей художника своей природной красотой. Судьба Матрёны сложилась в духе сказки о Золушке – она удачно вышла замуж за дворянина, и в статусе жены знатного человека, попала в Петербургский свет, где с ней и познакомился Иван Крамской. Пленённый красотой Матрёны художник написал этюд, который сейчас хранится в частном собрании Д. Фридриха в Праге.
Есть и другие версии о личности изображенной девушки, и все они настолько разные, что современному зрителю только и остается – выбрать ту, которая лично ему больше понравится.