ПРОДОЛЖЕНИЕ, Предыдущая история здесь.
Это слова из песни –переделки, которых мы насочиняли- переделали немало.
Жара и, правда, была такая, что, казалось, выжить на ней нереально. Но ничего, выжили…И окрепли. Нас не повезли в поле только однажды, когда столбик термометра в тени перевалил за 50 градусов. Но в душных бараках было не легче. Тем более, что делать в лагере было практически нечего. Так что лучше работать…
При этом местное население не выходило на работу при температуре выше 28 градусов. Там четко выполнялись все нормы. Но на нас – студентов техникумов и училищ Воронежской области, они не распространялись.
Вспоминается смешной случай. Мы ехали на грузовике с обеда. И Оля решила вот так на ходу помазать зеленкой какую-то ссадину. Грузовик пылит по дороге, подпрыгивает по ухабам. Она открыла пузырек с зеленкой и попросила меня подержать его, пока она что-то там себе помажет. Не успела я взять в руки этот пузырек, как машина в очередной раз подпрыгнула и все что было в пузырьке, фонтаном выплеснулось мне в лицо. Зеленка залила не только лицо, но и глаза и, когда я пришла в себя, меня уже Оля торопливо оттирала носовым платком, а в грузовике стоял неимоверный хохот. Все просто ложились от смеха. При этом я увидела, что грузовик остановился, а наш водитель стоит на подножке и, заглядывая в грузовик, пытается понять причину внезапного веселья.
Наша командирша Валентина Данцева веселье не разделяла. Она сердилась. И, приехав на место, попыталась мое лицо отмыть водой. Но не тут –то было! Больше всего она переживала за глаза, так как зеленка попала и в глаза. И, несмотря на мои возражения, отправила меня на грузовике обратно в медпункт, где меня так же осмотрели с пристрастием, закапали какие-то капли и отправили в барак со словами: если что – поедем в больницу в Астрахань. Я ни в какую больницу ехать не хотела и до вечера старательно оттирала себя от раствора бриллиантовой зелени.
Ах! Сколько раз наша боевая Валентина Данцева говорила мне: напиши про стройотряд, напиши! Все мне было недосуг. Да и сейчас недосуг. Вон шесть ведер помидоров ждут, а я пишу….Нахлынули воспоминания. Нет уже Валентины, ушла года три назад. До конца была предана душой своему комсомолу и Павловскому техникуму, все собирала выпускников, переписывалась с ними в одноклассниках, обзванивала. Мне звонила часто…Она уже не работала. А я еще работала. И все откладывала наш стройотряд на потом, на потом. У меня же и дневник был стройотрядовский. Только вот где он – кто же теперь вспомнит после стольких лет и переездов?
Помню, мы все очень старались выполнить норму. От этого зависела оценка отряда и его рейтинг, как сейчас бы сказали. Ведь каждый вечер подводили итоги. И все время ставили в пример Машу (не помню фамилию!) из Березовского техникума. Это была необыкновенная девушка! Она всегда перевыполняла норму в два-три раза! И мы не могли понять: как, ну как у нее это получается?!
Когда нам довели норму до 36 лотков в день, она выходила на 50, 60, а потом и 150 лотков! Это было физически немыслимо! О ней у нас ходили легенды. Говорили, что Мария - сирота, что она на плантациях не ходит, а исключительно бегает, потому что по-другому такие объемы выполнить нереально.
И мы, выслушав в очередной раз сводку на вечерней линейке, вдохновлялись Машиным подвигом, и сами начинали с утра не ходить, а бегать с двумя ведрами помидоров, пытаясь сократить время на переноску. Наши движения были доведены до автоматизма. И мой личный рекорд был 56 лотков – или 112 ведер, собранных и уложенных в лотки помидоров. Это не мои сегодняшние шесть ведер…
Ребята из нашего отряда работали не с нами. Их часто посылали мотыжить почву на помидорных плантациях. А мы работали на сборе овошей.
Возвращаясь вечером, они кричали, обращаясь к нам:
- Привет мамонтам!
Мы, и правда, пахали как мамонты. Хотя, сомневаюсь, что мамонты когда-нибудь пахали…
Жили ребята не в бараках, а в больших солдатских палатках. Меня – самую хилую, они как-то поджаливали, что ли…Помню такой случай. Рабочий день закончился, мы – усталые, сидим в кузове на скамейках, ждем ребят. Они возвращаются с мотыгами и первым делом обращаются к нашему комиссару отряда Галине Богуновой:
- Ну как поработали?
Галина нехотя так сообщает, что она собрала 32 лотка…До нормы не добрала четыре.
- А ты? – спрашивает меня Витька Брынькин (въедливый такой был!)
Мне даже отвечать не хотелось…Нас только-только перевели на взрослую норму – 36 лотков в день, и мы никак не могли с ней справиться.
«Ну, думаю, сейчас начнется»!
- Двадцать восемь , - отвечаю и отворачиваюсь, чувствуя свою вину…
- Вот! Ты посмотри на нее! – вскричал Витька. – Она собрала двадцать восемь ящиков! А ты?!
Я была, честно, в шоке от такого поворота. Ведь думала, что сейчас запозорит совсем…
Вот так мы стремились выполнять норму, выкладываясь изо всех сил. Уже через два-три дня норму выполняли все. Меньше – нет! Больше – могли. Но не как Маша из стройотряда Березовского техникума.
Уже в августе в нашем режиме дня произошли перемены. Уж не знаю, что на это повлияло. Нам сделали трехчасовой обеденный перерыв – с 12 до 15 часов. Час уходил на обед. А остальное время мы могли отдыхать. Из лотков мы делали себе лежаки и могли спокойно лежать на солнце, зная, что нас никто не имеет права поднять. У нас было законное право на отдых.
В воскресенье был выходной. И мы ездили в Астрахань на экскурсии. Ходили в Астраханский кремль, где казнили Стеньку Разина и его дружину. Наслаждались Лебединым озером, и, конечно, ходили по магазинам. Так получилось, что как раз в субботу я получила из дома письмо, в котором родители отправили мне шесть рублей. Это было целое богатство! Можно было ходить по магазинам.
Иногда нам удавалось сходить в сельский магазин в Яксатово, где мы покупали сгущенку. У нас в Павловске уже такого дефицита не было на прилавках. А здесь было! Мы с Олей любили шоколадную. И потом лакомились с булочками. Питание-то в лагере было спартанским, без сладкого, если не считать компот в обед и два кусочка сахара к утреннему чаю.
К середине сезона я вдруг обнаружила, что моим босоножкам, в которых я собирала помидоры, приходит конец. Мне в них было неудобно. Да и хотелось сохранить. Поэтому большую часть времени я работала босиком – так выходило быстрее. Правда, босиком ходить было запрещено – на полях водились змеи и тарантулы. Можно было ненароком наступить. Но помидорные карты были для нас как родные. Мы ничего не боялись. Правда, мама очень расстроилась, когда увидела меня после стройотряда:
- Говорила тебе – не ходи босиком! Не растаптывай ногу! Не слушаешь!
Да, а теперь обувь трудно подобрать – ту, которая нравится…
