Начало.
Побледневшая Василиса медленно встала, уронив с колен кухонное полотенце, ослабевшие ноги не держали ее совершенно и она упала обратно на стул, не в силах дойти до отца пару шагов. Испуганная поведением взрослых Ирочка прижалась к Петру, растерянно поглядывая на Васькиного отца.
— Пап... пап, что случилось? Что с мамой? — нашла в себе силы спросить девушка. Вместо ответа отец спрятал лицо в ладони и начал так раскачиваться, всей своей позой изображая отчаяние. Стрелка подошла к мужчине и принялась лизать его руки, жалобно поскуливая.
— Наша мама пропала! — оторвав наконец руки от лица и обведя присутствующих совершенно безумным взглядом, произнес мужчина.
— Алексей Сергеевич, а поподробнее можно? — веселость с Петра слетела в один момент, и сейчас весь его вид и профессиональная сосредоточенность моментально выдавали, кем она работает.
— А я и сам ничего не знаю! Совершенно ничего! — произнес отец Васьки истеричным голосом и развел руки в стороны. — Ко мне сегодня на работу пришла милиция. Меня начальник прямо с объекта срочно вызвал к себе. Наша мама пропала... Пропала вместе с пятью миллионами рублей! Ее обвиняют в воровстве, Вась! Нашу-то маму! Честнейшего человека, которого я знаю!
По щекам отца вновь заструились слезы, весь его вид выражал бесконечное отчаяние. Выслушав мужчину, Пётр что-то тихо прошептал Ирочке на ухо и та вышла, прихватив с собой жалобно скулящую Стрелку. Растерянная Василиса присела рядом с отцом, успокаивающе обняла того за плечи. Все ее существо отказывалась верить в реальность происходящего...
— С вами просто побеседовали или уже был полноценный допрос в милиции? Алексей Сергеевич, постарайтесь сосредоточиться, это очень важно. — Пётр пододвинул табурет поближе к убитому горем мужчине. — Расскажите мне все подробно, ничего не упуская!
— А что рассказывать? Я совершенно ничего не знаю, — Алексей посмотрел на Петра покрасневшими от слез глазами. — Допроса нет... еще пока не было. Мне вот тут повестку вручили...
Мужчина стал отчаянно и безуспешно шарить по карманам. Наконец извлек помятую бумажку, расправил на колене, протянул Петру. Тот внимательно осмотрел ее, прочитал написанное.
— Дело ведет Кудряшов Сергей Андреевич. Знаю его хорошо. Порядочный и честный, настоящий мужик старой закалки, — с минуту помолчав Петр обратился к отцу и дочери. — Вызывают к десяти утра. Алексей Сергеевич, я поеду с вами, поговорю со следователем, выясню подробности... Василис, тебя тоже обязательно будут опрашивать, тебе стоит поехать с нами.
— А как же бабуля? Я понимаю, что надо и я поеду! Хоть сейчас! — голос девушки звенел от невыплаканных пока еще слез. — Но бабушка больна...
— Оставим с ней мою маму, Василис, — успокоил ее Пётр. — Покажешь ей все, расскажешь. Полдня как-то управится на два дома. Отходить будет, —так Ира с бабой Валей посидит. Не переживай, с ней все будет хорошо.
Васька молча кивнула, соглашаясь. Нереальность, буквально невозможность ситуации, никак не укладывалась в ее голове. Последний раз она видела свою мать пару дней назад. Веселая, смеющаяся... Ничто не предвещало беды. Девушка понимала, что ее мама не могла взять ничего чужого, никогда... не в ее это характере, — Нина Сергеевна честнейшая
женщина. Но, что же тогда могло случиться?
— Пап, скажи... А вы когда виделись утром все было нормально, как всегда? — нерешительно она стала расспрашивать отца. — Мама не нервничала? Ничего не говорила тебе?
— Да в том-то и дело... Все было как всегда. Позавтракали, я подбросил ее на работу, попрощались до вечера, — отец сосредоточился, стараясь изо всех сил вспомнить подробности сегодняшнего рокового утра. — А милиция сказала, что она поехала с водителем забирать в банке деньги. Водитель прождал ее у входа буквально час, но она так и не вышла. Стали проверять камеры и увидели, что она покинула банк. Ушла не одна, явно пыталась скрыться. Все. Подробностей мне говорить не стали.
— Петь, ты поможешь нам? — с надеждой повернулась в сторону милиционера Василиса. — Я не верю, мама не могла! Ты нам веришь?
— Верю, верю, Василис, — тихо и твердо ответил Пётр. — Нинуя знаю давно и не сомневаюсь в ее честности. И тогда возникает не вопрос, почему она это сделала, а кто мог это сделать и где сейчас твоя мать... Надеюсь, что она еще цела.
Василиса прижала пальцы к губам, гася крик. Отец не мигая уставился на Петра, начиная бледнеть. Поняв, что своим предположением только еще больше напугал семью, Пётр встал, прошелся до плиты, поднял крышечку чайника и заглянул внутрь.
— Давайте постараемся сохранять спокойствие, а? — Пётр говорил тихим мягким голосом, стараясь сгладить созданную им же самим обстановку. — Ты на отца посмотри, он же явно голодный, да и чая ему горячего выпить не помешает. Соорудишь?
— Да нет уж, пусть сидит, я сама, — от входной двери прямо к печи направилась баба Сима, снимая на ходу с головы платок. Лицо ее было встревоженным, она кивнула Алексею и Ваське. — Давайте-ка все к столу. Я сейчас быстро что-нибудь на ужин сварганю, да и решим, как дальше быть.
— Мам, а ты давно приехала? — сдвигая пустые чашки поближе к краю спросил бабу Симу Пётр.
— Да я только войти успела, а тут Ирочка бежит. Беда, говорит, у соседей, вот я и переодеться не успела, сюда кинулась.— женщина покачала головой, заглянув в остывшую, нетопленую печь, и принялась что-то готовить на плите, достав из ее недр большую сковороду. — Сынок, что случилось то? Ты ж меня знаешь, — дальше меня по селу ничего не пойдет. Но мне с Валей оставаться, надо быть в курсе всего...
— Мам, да тут такое дело, — Пётр задумчиво почесал затылок, явно обдумывая, что стоит, а чего не стоит говорить матери. Решившись, продолжил. — Нину, Валину дочь, обвиняют в похищении большой суммы денег. Очень большой. А сама она пропала. Завтра мы все поедем в город, дело передали моему старому знакомому... Да и ты его должна помнить, старинный друг отца, Кудряшов...
— Серёжка? Как же, помню... Сейчас наверняка старый и важный стал, как индюк... Но мужик он всегда был честный, — баба Сима ответила не поворачиваясь и помешивая на сковороде что-то шкворчащее и издающее вкусные ароматы, от которых у присутствующих дружно забурчало в животах. — Василис, успокаивайся, дорогая моя... Хватит реветь, ставь на стол тарелки живо. Петь, помоги девочке.
Васька передвигалась вяло, как сломавшийся робот. Она совершенно не понимала, что от нее требуется, а потому именно Пётр расставил тарелки на столе, а Ирочка разложила ложки. Алексей Сергеевич, вообще, ни на что не реагировал, уставившись в одну точку. Поели в полном молчании. Пётр явно о чем то раздумывал, а Васька с отцом полностью ушли в свою беду, не замечая того, что ели.
Тишину нарушил тихий скрип двери. На слабых ногах, придерживаясь дрожащими руками за стены, в кухню вошла баба Валя. Все немного растерялись и дружно уставились на женщину, никто не решался начать разговор первым. Васька вскочила, и подбежав к бабушке, поддержала ту под локоть, помогла сесть.
— А кто-нибудь мне объяснит, что тут происходит? В честь чего такое собрание у нас? Вась? Лёш... А ты что тут делаешь? — бабушка перевела удивленный взгляд с внучки на зятя. Но ей так никто и не ответил. — А где Ниночка?
