Из документальной повести
Часть пятнадцатая:«Ветхий завет, как зеркало мировой революции»
Набрёл я как-то в Ветхом завете на сильно поразившие меня строчки. Там знаменитый пророк Иезекииль обратился к своему народу вот с каким чудным предречением: «…введёт тебя бог твой, в ту землю, которую Он клялся… дать тебе с большими и хорошими городами, которых ты не строил, и с домами, наполненными всяким добром, которых ты не наполнял, и с колодезями, высеченными из камня, которых ты не высекал, с виноградниками и маслинами, которых ты не садил, и будешь есть и насыщаться» (Второзаконие 6:10-11).
А ведь прежде я думал, что мировая революция — это изобретение Александра Парвуса и Льва Троцкого, а это оказалось далеко не так. Далеко. Первые, вполне оформившиеся понятия о ней, можно, оказывается, легко отыскать ещё в этом самом Ветхом завете, непревзойдённые принципы которого стали складываться за многие сотни лет до христовой эры. Народ Пятикнижия ждёт с незапамятных времён своего Мессию, наместника божия на земле, наделённого небывалыми полномочиями. И все исключительно в пользу этого избранного народа. Он придёт, чтобы дать именно этому народу многие блага и отличия перед другими народами. Так говорят все его пророки. Всем другим народам остаётся только завидовать.
Не могу знать, конечно, совершалась ли революция в России с мечтами о маслинах и виноградниках, но сладостное насыщение совершившие её испытали в полной мере.
Итак, в России произошёл государственный переворот, названный потом для маскировки революцией. Ну, и романтика была, конечно, в этом названии. Власть, известная под именем Временного правительства, решила уже все чаяния местечкового люда, в среде которого крепла и развивалась опять же ещё с библейских времён довольно своеобразная мечта о полном еврейском счастье: «Вы овладеете народами, которые больше и сильнее вас; всякое место, на которое ступит нога ваша, будет ваше; никто не устоит против вас» (Второзаконие 11:23-25).
Начинаться должна была мирная жизнь по канонам, определённым ветхозаветным богом и его пророками. Ещё более окрепла вера в скорый приход нового окончательного Мессии, который всё бы окончательно решил и изменил в мире.
Но вместо него явился вдруг Ленин. Взобрался на башню броневика (интересно было бы посмотреть, как и кто его подсаживали туда) и ляпнул, картавя: «Да здравствует мировая революция».
Это был ужас какой-то, никто из местных его не понял. Зато очень хорошо поняли его пришельцы, прибывшие сюда в знаменитом «пломбированном вагоне».
Россия, по мнению этих «пломбированных» была только началом, её неисчерпаемые ресурсы, материальные и людские, должны были стать «растопкой и хворостом» мирового пожара. «На Россию, господа хорошие, мне наплевать, — это только этап, через который мы проходим к мировой революции!" — объявил Ленин сразу после победного Октября.
Известно, что большевики-ленинцы с необыкновенной лёгкостью победили тогда. И это окончательно погубило Россию.
Представьте себе только, что произошло тогда в России! Ещё недавно она была настолько сильна и полновластна в мире, что её величают не иначе, как «жандармом Европы». В этой Европе ни из одной пушки не могли тогда выстрелить без оглядки на русское мнение.
И вот вся она, сильномогучая Россия, в одночасье распростёрта в земном прахе и кровью умыта. Много ещё будут гадать, как это произошло, но не будет разгадки.
Немедленно возник следующий план.
Поскольку необычайный по успеху переворот в России был совершён партией коммунистов, то, для победы пролетарской революции во всё мире, должная немедленно явиться Всемирная коммунистическая партия. Так нашла свою окончательную форму довольно давняя уже идея Коммунистического интернационала. Теперь он, этот Интернационал, должен был исполнить роль прежнего ветхозаветного Мессии.
Итак, перед большевиками встал во весь рост вопрос о всемирной победе пролетариев всех стран.
Кто это такие, эти пролетарии?
Первым догадался объяснить это Карл Маркс, естественно. Отсюда пошёл весь его марксизм. Одной из главных примет пролетария он сделал отсутствие у него Отечества. Надо думать, что это выражение фигуральное, что тут допущен некоторый символ, предполагаемое условие, при котором человеку действительно становится нечего терять.
Но ещё прежде о пролетарии сказал Владимир Даль в знаменитом своём словаре. Очень похоже, между прочим — «бобыль, бездомок или безземельный, безприютный захребетник».
Захребетник тут главное качество пролетария. Означает оно — дармоеда, приставшего к пирушке после «помочи», когда общими силами, например, деревенские друзья-товарищи возвели одному из своих близких новый дом. А этот пролетарий, не работав, после окончания трудов праведных, пришёл пожрать на дармовщинку.
Так что пирушка, которой он не заработал, которая не для него организована, и есть его, пролетария, окончательное счастье на земле, вся прелесть обетованного мира. И ему крайне нужно только одно — попасть в этот обольстительный халявный мир. Абсолютное совпадение с Марксом: «Пролетариату нечего терять… а обретёт он весь мир».
Самое страшное препятствие на пути к мировому господству пролетариата, по Карлу Марксу, это патриотизм, национальное чувство. И постановил непревзойдённый Карл — привязанность к собственному Отечеству надо выкорчёвывать из народов всеми мерами. Это в нужный момент было подхвачено пролетарскими вождями.
Дедушка Ленин вполне уяснил себе глубинный марксизм: он характеризовал русский мир не иначе, как «море шовинистической великорусской швали». Он же говорил ещё: «На Россию, господа хорошие, мне наплевать, — это только этап, через который мы проходим к мировой революции!».
«Будь проклят патриотизм!» — этот лозунг Троцкого яснее всего определял официальное отношение победившего пролетариата к России. Григорий Зиновьев, красный прокуратор Петербурга, немедленно призвал «подсечь головку нашего русского шовинизма», «калёным железом прижечь всюду, где есть хотя бы намек на великодержавный шовинизм…». Луначарский, ставя задачи коммунистической школе определил: «преподавание истории в направлении создания национального чувства должно быть отброшено». Бухарин потребовал, поставить русских «в положение более низкое по сравнению с другими».
Тут опять подоспел Лев Троцкий, который захотел переплюнуть самого превосходного интернационалиста Карла Маркса. Великолепный Карл написал Манифест коммунистической партии. Восхитительный Лев Троцкий бесстрашно сел сочинять Манифест аж всемирной коммунистической партии — Коммунистического интернационала. На него, Троцкого, и сошёл после этого нимб библейского небесного пришельца. При этом он внёс свою лепту в толкование слова и понятия пролетариата:
«Настоящим пролетариатом, не имеющим Отечества, является только еврейский народ!».
Примерно в то же время он заявил: «Русские — социально чуждый элемент в России. В опасную для советской власти минуту они могут стать в число её врагов».
Это сделано, разумеется, с целью задвинуть русский народ в подонки нового общества, нового социалистического строя, в котором место титульной нации заняли уже известные нам пролетарии.
И только тогда получится всё как надо. А что должно получиться? Так и об этом ясно сказано опять же ещё в Ветхом завете: «В оный час будет сокрушена сила народов; они будут как корабль, на котором сорваны снасти и сломана мачта, так что нельзя уже на ней поднимать парусов. Тогда Израиль разделит между собою сокровища народов — великую массу добычи и богатств, так что даже если среди него окажутся хромые и слепые, и те получат свою долю».
Ну, вот, вроде, всё и выяснилось.
Однажды в России это и случилось. Впрочем, почему — однажды. Это с тех пор перманентное состояние России.
Всё-таки интересно посмотреть, как насыщались и как пили из колодцев, не им принадлежащих, новые хозяева России, добравшиеся до маслин, которые не растили, и до колодцев, которые не рыли. Как делили сокровища, которые не им принадлежали.
Вот характерные картинки. В марте 1919 года создан упоминавшийся третий по счёту Коминтерн. Иными словами — всемирное объединение коммунистических партий. Оговоримся сразу, что организация эта с первых дней — подрывная, диверсионная, убийственная, насквозь заговорщицкая, шпионская.
Да, я тоже пел гимн Интернационала. Хотя и не знал его слова. Вернее, знал, но только одну строчку: «Мы свой, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем!».
Теперь то я понял, что это совсем не обо мне… эти строчки. И эти мечтания.
И я знал так же, ещё с пионерских лет, что дедушка Ленин мечтал о счастье рабочих всего мира. И это было, опять же по мнению этого вселенского дедушки, вполне осуществимо с помощью этого самого интернационала — «союза рабочих всего мира, стремящихся к установлению Советской власти во всех странах».
Смысл же всего этого, доподлинный и скрытый, я тоже постиг вполне случайно.
На всякий случай, была — не была, решил я переработать свою давнюю книгу «Ленин в жизни». Авось удастся переиздать. Стал собирать для того новые материалы.
Несколько нужных рассказов о вожде мирового пролетариата обнаружил я в записках Давида Эйдельмана — одного из популярных в Израиле русскоязычных блогеров. Нужных тут, поскольку весьма доходчиво и непринуждённо объясняют они стержневые цели той революции.
Вот что, среди прочего, он поведал. Известный в русской революции польский еврей Карл Радек (Кароль Собельсон) шёл куда-то с Лениным и рассказывал ему еврейские анекдоты, до которых Ленин был большой охотник. Один анекдот был такой. Беседовали, якобы, двое: большевик и хохол. Большевик говорит: «Наша революция уже перекидывается в Германию, будет революция в Германии, во Франции, в Италии, в Америке».
«Не, не быть тому», — спокойно отвечает хохол.
«А почему же?» — спросил большевик.
«Жидив не хватит!» — ответил хохол.
Ленин очень смеялся.
Через некоторое время было заседание Коминтерна, Радек получает записочку от Ленина: «Ваш хохол был не прав... Хватит!».
Дело происходило, как мы помним, в марте 1919 года. Это был первый съезд нового, третьего уже, Коммунистического интернационала. Помните знаменитый лозунг «Пролетарии всех стран соединяйтесь!». Это именно с тех пор он широко и окончательно был принят на вооружене. Хотя известен он был и до того.
Чуть позже этот самый Карл Радек, потомок содержателей публичного дома в Варшаве, возглавил КУТВ (Коммунистический университет трудящихся Востока) имени Сунь Ятсена. Упомянутый Давид Эйдельман пишет: «Карл Радек определял КУТВ следующим образом: учебное заведение, в котором польские и немецкие евреи по-английски читают лекции китайцам о том, как делать революцию по-русски».
Немедленно, конечно, встаёт вопрос о деньгах. И тут же на содержание интернациональной коммунистической партии потекли неимоверные из пролетарской Москвы средства. Даже туземцы острова Ява смекнули, что тут можно поживиться и создали свою компартию. И, соответственно, получили свою кучку бриллиантов от русской диктатуры пролетариата.
Вот очень доходчивая картинка из тех времён, когда пролетарии обосновались для начала у несметных богатств России и стали непомерно и жадно насыщаться ими.
Когда в сентябре 1919 года Исполком Коминтерна принимает решение о создании своего Западноевропейского бюро в Берлине, возглавил это бюро некто Яков Самуэлович Рейх, партийная кличка «товарищ Томас».
Секретной партийной кассой распоряжался тогда один из выдающихся международных захребетников Яков Ганецкий (Фюрстенберг), подотчётный только Ленину. И вот как описывает «товарищ Томас» свои сборы в Германию:
«Я знал Ганецкого уже много лет, и он меня принял как старого знакомого товарища. Выдал 1 миллион рублей в валюте, — немецкой и шведской. Затем он повёл меня в кладовую секретной партийной кассы... Повсюду золото и драгоценности: драгоценные камни, вынутые из оправы, лежали кучами на полках, кто-то явно пытался сортировать и бросил. В ящике около входа полно колец. В других золотая оправа, из которой уже вынуты камни. Ганецкий обвёл фонарём вокруг и, улыбаясь, говорит: “Выбирайте!”. Потом он объяснил, что это всё драгоценности, отобранные ЧК у частных лиц, — по указанию Ленина, Дзержинский их сдал сюда на секретные нужды партии. “Всё это — добыто капиталистами путём ограбления народа, — теперь должно быть употреблено на дело экспроприации экспроприаторов” — так будто бы сказал Ленин.
Мне было очень неловко отбирать: как производить оценку? Ведь я в камнях ничего не понимаю. “А я, думаете, понимаю больше? — ответил Ганецкий. — Сюда попадают только те, кому Ильич доверяет. “Отбирайте на глаз”, — сколько считаете нужным. Ильич написал, чтобы Вы взяли побольше...”. Я стал накладывать, — и Ганецкий всё приговаривал: берите побольше, — и советовал в Германии продавать не сразу, а по мере потребности. И действительно, я продавал их потом в течение ряда лет... Наложил полный чемодан камнями, — золото не брал: громоздко.
Никакой расписки на камни у меня не спрашивали...».
Никакой расписки… это для высокопоставленных пролетариев, конечно, было большим соблазном и испытанием.
Так что в конце концов обнаружились его, товарища Томаса, необычайно дорогостоящие грехи, положившие конец его пролетарскому насыщению:
«1. Томас выдал Коммунистическому интернационалу молодёжи и Германской компартии на 2 миллиона марок меньше, чем указал в своих расходных документах…
2. Томас скрыл от Коминтерна курсовую разницу около 5 млн марок, полученную в результате быстрого падения немецкой марки по отношению к другим валютам осенью 1921 года…
3. Томас не внёс в статью расходов 8 млн 760 тыс. марок, полученных им через торгпредство РСФСР в Германии летом 1921 года».
Чтобы узнать, сколько же украл пролетарский товарищ Томас у пролетарского же правительства, попробуем провести несложные вычисления. Золотое содержание марки, при всех колебаниях, составляло тогда в среднем одну треть грамма чистого золота (0,358423 гр.). Три марки, значит, составляли уже целый грамм золота. В одном только третьем пункте обвинения за Томасом-Рейхом числиться почти девять миллионов марок. Девять делим на три, получаем три миллиона. Три миллиона граммов золота! Делим на тысячу, чтобы получить килограммы — получается три тонны золота. Ничего так себе!
Комиссии, наряженные по этому делу, не нашли эти грехи особо тяжкими. Посудите сами, можно ли было их избежать в той обстановке, в которой этот «товарищ Томас» постоянно обретался.
Вот показания какой-то его сотрудницы: «Деньги хранились, как правило, на квартире товарища Томаса. Они лежали в чемоданах, сумках, шкафах, иногда в толстых папках на книжных полках или за книгами. Передача денег производилась на наших квартирах поздно вечером, в нескольких картонных коробках весом по 10-15 кг каждая, мне нередко приходилось убирать с дороги пакеты денег, мешающие проходу». Эти «картонные коробки» немедленно вызывают в памяти нашей «коробки из-под ксерокса», всплывшие в помещениях избирательного штаба Бориса Ельцина, царство ему небесное. Похоже, и тут «пролетарии» отметились? Всё-таки дело пролетариев в самом деле бессмертно.
В то дело вмешался лично Григорий Зиновьев (Апфельбаум), возглавлявший тогда Коминтерн. Он не нашёл повода для обвинений Томаса-Рейха, вынужденного исполнять свои международные пролетарские обязанности в столь невыносимых условиях: «Комиссия затрудняется найти для всего инцидента правдоподобное и заслуживающее доверие объяснение».
На том и порешили.
Это аукнулось потом председателю Исполкома Коминтерна Зиновьеву. Как известно, в 1924-ом году он возглавил «новую оппозицию» и выступил против Сталина. И тут пропавшие в Берлине миллионы вновь оказались в деле. Была создана новая комиссия, которая открыла небывалое ещё в пролетарском деле. Обнаружилось, что протеже Григория Зиновьева и неистовый борец за дело мирового коммунизма Яков Самуэлович Рейх, он же товарищ Томас, он же Джеймс никогда не состоял в партии большевиков, и вообще не состоял ни в какой компартии, а был простым ловкачом и аферистом. Это, впрочем, касается большинства пролетариев и их вождей.
Дело дошло даже и до корейцев, и среди них ловкие пролетарии обнаружились. Георгий Сафаров, руководитель Восточного отдела Коминтерна в то же время докладывал Сталину о том, что денежные средства и ценности выдаются совершенно «безответственным людям из отдельных групп». И приводит пример, когда неким Ху Нан Гену и Ко Чи Иру было выдано 200 000 золотых рублей для поддержки интернационального движения в Корее, однако, как выяснилось, деньги пошли совсем на иные «незапланированные» цели.
Так что насыщались маслинами, которые не выращивали, и пили из колодцев, которые не рыли, не только слепые и хромые, но и пролетарские проходимцы всех мастей, имя которым — легион.
Но не в том только одном беда была от нашествия пролетарской саранчи на Россию и нагнетания коминтерновского страха на Европу и весь мир. Где подкупом, неимоверными деньгами и сокровищами, где тлетворным разложением и прямой агрессией мир удалось взбаламутить. Он, от такой растопки и в самом деле стал тлеть кое-где.
Одной из первых явилась и задымила Эльзасская советская республика. Это была территория Германии (ныне департаменты Верхний и Нижний Рейн). Вскоре начали приходить сообщения, что советская власть установлена и в других немецких городах — Хагенау, Мюлузе, Меце, Кольмаре — на всей территории Эльзаса.
И вообще — Германия оказалась в те дни наиболее поддавшейся на большевистские лозунги и провокации. Стала срочно угорать от тлетворного пролетарского зловония. Это, конечно, громадным потоком денег объяснялось. Дедушка Ленин в ответ на обвинения в том, что пользовался немецкими деньгами, заявил так (это было в ноябре 1918 года на заседании ВЦИК): «Меня часто обвиняют в том, что я нашу революцию произвёл на немецкие деньги; я этого не оспариваю, но зато на русские деньги я сделаю такую же революцию в Германии».
И вот вам, пожалуйста, 10 ноября 1918-го года на ратуше города Эльзаса вывешен красный флаг. А на городских стенах эльзасского Страсбурга появились лозунги: «Мы не имеем ничего общего со странами капитала. Мы говорим — ни немцев, ни французов, ни нейтралов. Да здравствует мировая революция!».
Была тут ещё Бременская Советская Республика (Bremer Räterepublik), существовавшая с 10 января 1919 года по 9 февраля 1919-го года в немецких городах Бремене и Бремерхафене.
Во многих других немецких городах образовывались советы матросов, солдат и рабочих, которые стремились взять власть в свои руки.
В самом конце декабря 1918 года была учреждена Коммунистическая партия Германии (КПГ), а уже в январе 1919 её сторонники вместе с членами леворадикальной Независимой социал-демократической партии Германии (НСДПГ) подняли восстание в самом Берлине.
Еще более бурные события происходили в Мюнхене. Здесь также в ноябре 1918 года был создан Совет рабочих и солдатских депутатов. На одном из его заседаний некий новый пролетарий Курт Эйснер объявил о низложении баварского короля Людвига III и образовании временного правительства Баварии. Было заявлено так же о национализации банков, установлении рабочего контроля на предприятиях. В Баварии, к тому же, учредили, чтоб уж совсем похоже было на то, что происходит в обетованной России, Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией и создали Красную армию.
21 марта 1919 года была провозглашена Венгерская советская республика. Фактическим её лидером стал Бела Кун, ранее принимавший деятельное участие в Гражданской войне в России на стороне большевиков. По многим вопросам управления республикой он связывался непосредственно с Лениным.
Совсем уж экзотической (а что, дармовые деньги всем нужны!) оказалась Гилянская Советская Социалистическая Республика (известна также как Гилянская республика или Персидская Советская Республика) — советская республика, существовавшая в иранском остане (области) Гилян с июня 1920 по сентябрь 1921 годов.
Между тем ветхозаветные зверства, чинимые в России большевистским правительством Ленина, продолжали наводить на Европу смертельный ужас. Газеты там были заполнены сообщениями о кошмарах, которые творились в застенках московских, питерских, одесских и прочих черезвычаек, которым несть было числа. Европейская публицистика чуть подмалёвывала эти страхи, но не настолько, чтобы изменить суть. Вот, например, в каких примерно выражениях писали мюнхенские «народные листки» о том, что происходило в советской России: «Печальны времена, когда ненавидящие христиан орды диких азиатов простирают повсюду свои окровавленные руки в стремлении задушить нас! Антихристовы бойни, устраиваемые евреем Иссашаром Цедерблумом — он же Ленин, — даже Чингисхана ввели бы в краску. В Венгрии его выкормыш Кон — он же Бела Кун — прошёл по этой несчастной стране с обученной убивать и грабить еврейской сворой террористов, чтобы, усеяв страну виселицами, уничтожать на этом конвейере смерти её горожан и крестьян. В шикарно обустроенный гарем при его дворце тайно поставляли десятки непорочных христианских девиц, которых подвергали там насилию и растлению. По приказу его подручного лейтенанта Самуэли в одном подземелье были жестоко истреблены шестьдесят священников. Их тела расчленяют, отрубают конечности, а до этого у них всё отбирают, оставляя им вместо одежды только кожу, по которой струится кровь. Следствие выявило, что восьмерых священников до того, как их убить, распинали на дверях их церкви! Теперь становится известным, что точно такие же страшные сцены имели место и в Мюнхене».
Эти зверства и эти страхи были лучшей и самой действенной агитацией против большевизма. Этим воспользовался Гитлер. Можно сказать больше — Гитлер и возник-то именно из чаяний и нужд немецкого сопротивления наступлению пролетарской мировой революции.
Когда Гитлер сказал, что «русский большевизм есть только новая, свойственная XX веку, попытка евреев достигнуть мирового господства» и что «в другие исторические периоды то же стремление евреев облекалось только в другую форму», растерянное общее мнение ни в Европе, ни даже в Америке не могло противопоставить этому что-нибудь вразумительное.
Сам Черчилль, бывший тогда военным министром Англии, ведь только повторил тогда сказанное Гитлером. В 1920 году он включал Троцкого в перечень лиц, которые, по его мнению, знаменовали неисчислимые попытки евреев установить своё господство над миром: «Начиная от “Спартака” — Вейсгаупта до Карла Маркса, вплоть до Троцкого в России, Бела Куна в Венгрии, Розы Люксембург в Германии и Эммы Голдмэн в Соединенных Штатах, этот всемирный заговор для ниспровержения культуры и переделки общества на началах остановки прогресса, завистливой злобы и немыслимого равенства продолжал расти… Он был главной пружиной всех подрывных движений XIX столетия; и, наконец, сейчас эта шайка необычных личностей, подонков больших городов Европы и Америки, схватила за волосы и держит в своих руках русский народ, фактически став безраздельным хозяином громадной империи».
И далее он утверждал: «Наступит день, когда во всём цивилизованном мире с несомненностью будет признано, что удушение большевизма при его рождении явилось бы величайшим благодеянием для человечества».
Далее можно легко доказать, что война Гитлера в Европе и далее спровоцирована мировыми пролетариями, их нескончаемыми потугами провернуть мировую революцию, чтобы подчинить, наконец, себе весь мир.
Кровавый опыт большевистской власти в России требовал защиты от её распространения. Как от чумы. Гитлер так и говорил: «Открытие марксистского вируса явилось одной из величайших революций, которые когда-либо предпринимались в мире. Борьба, которую мы ведём, это борьба того же рода, что вели в прошлом веке Пастер и Кох. Как много болезней причиняются этим большевистским вирусом!.. Мы лишь тогда вновь обретём здоровье, когда победим большевиков».
С непоколебимостью человека, глубже думавшего и больше разглядевшего, чем все другие, — пишет по этому поводу один из биографов Гитлера И. Фест, — «он видел в этом своё персональное задание, вековую миссию, возложенную на него, демиурга природного порядка, это была его "циклопическая задача"».
«Мы врастаем в светоносное, основанное на истинной терпимости, мировоззрение. Человек должен быть в состоянии развивать данные ему от бога способности. Мы должны лишь предотвратить появление новой, величайшей лжи: марксистско-большевистского мира. Его я должен уничтожить». Таков был лейтмотив многих его застольных разговоров, записанных, например, Генри Пикером, его личным стенографом.
«Эту миссию надо было успеть выполнить в отмеренные ему годы — Гитлер никогда не верил, что проживёт долго», — заметит гитлеровский фельдмаршал А. Киссельринг.
«Вы хотите сначала увидеть в каждом городе тысячи людей повешенными на фонарях? Вы хотите сначала дождаться, чтобы, как в России в каждом городе начали действовать большевистская черезвычайка?.. Вы хотите сначала пройти по трупам ваших жён и детей?..». Так вопрошали первые национал-социалистические лозунги.
Ответом был мгновенный громадный приток в национал-социалистическую партию. Действия ленинского московского правительства были самой действенной агитацией в пользу фашизма. Страх агитировал и собирал людей в политическое стадо. Это был инстинкт, общий животному миру. Выжить можно, только сбившись в кучу, так поступает даже мирный коровий гурт, учуяв волчий дух. Ничем иным я не могу объяснить первые громадные успехи национал-социализма.
2 августа 1934 Гитлер получил единоличную власть в Германии и через два года в Берлине было подписано германо-японское «Соглашение против Коммунистического Интернационала», больше известное как «Антикоминтерновский пакт». Тяжёлая перчатка сплочённому международному оголтелому пролетариату была брошена. Вскоре к Антикоминтерновскому пакту присоединится Италия, Испания, Венгрия потом — Финляндия, Румыния, Болгария.
Поскольку оплотом этого пролетариата продолжал оставаться Советский Союз, ясно стало, чем должно было закончиться противостояние Коминтерна и Антикоминтерна.
И тут Сталин решил внести некоторую ясность. Ещё в 1936-ом году он отвечал на вопросы американского журналиста Роя Говарда. На его вопрос: оставил ли Советский Союз «свои планы и намерения произвести мировую революцию?», Сталин заявил, что «таких планов и намерений у нас никогда не было» и приписывание их большевикам является «плодом недоразумения». На это заявление журналист отреагировал вопросом: «Трагическим недоразумением?». Сталин ответил: «Нет, комическим. Или, пожалуй, трагикомическим».
Сталин перестал быть марксистом? Не знаю, но то, что он тут открыто отказался от троцкистско-пролетарского лозунга и способа захвата мировой власти, должно было ясно стать всем в мире. Россия больше никому не угрожала.
До Гитлера это не дошло. Хотя, почему? Ведь был же договор о ненападении 1939-года между Германией и СССР. Но, видно коминтерновский маховик уже был достаточно раскручен, пролетарское государство, столь долго разжигавшее мировой пожар, не могло пользоваться уже доверием. Послание Сталина о том, что Советский Союз отныне становится мирным и смирным, услышано не было.
Так нацизм победил марксизм в одной отдельно взятой стране. Предстояло это закрепить.
«Террор марксизма можно остановить только террором, в десятки раз более решительным и беспощадным» — объявит Гитлер. Независимо от него Муссолини из тех же соображений создаст в это время свои «fasci di combattimento», боевые отряды, от которых новая политическая сила получит название фашизма. Начнутся самые жуткие годы в истории моего Отечества...