Его судьба поначалу мало чем отличалась от судеб других честных людей, критикующих общественные нравы и существующий режим. Застольные разговоры, уличные акции, проповедь личного неучастия во лжи, обличение лицемерия официоза и лидеров общественного мнения – донесения об этом аккуратно складывались в папку с надписью «личное дело» и ждали своего часа. Доносов в папке скопилось немало, но очередной из них, от внедренного в круг друзей провокатора, стал для правоохранителей последней каплей. Доносчик сочинил, что объект наблюдения призывает к разрушениям в стране и прямому сопротивлению власти.
Его арестовали в тот момент, когда они с друзьями мирно обсуждали вопросы философии и политики. Доносчик привел охранку прямо на собрание.
Суд был скорым и неправым. Защищаться ему не дали. Доказательства обвинения были фальсифицированы и надуманны. Сам судебный процесс занял не более часа. Родственников и друзей на судебный процесс не допустили. Перед зданием суда агрессивно настроенная толпа требовала для подсудимого самого сурового наказания. Возможно, их пригнали туда по разнарядке местные органы власти.
Судья, конечно, понимал, что никаких преступлений обвиняемый не совершал и даже пытался повернуть процесс в оправдательную сторону. Но совсем оправдать его он не решался, опасаясь потерять свое место. Тем более что толпа за окном и влиятельные общественные деятели требовали наказать подсудимого по всей строгости закона.
И он сдался – приговорил невиновного к смертной казни. За высказанное мнение, за разговоры со своими друзьями и последователями, за мирную проповедь. Осужденный стал узником совести.
Никаких апелляций тогда не было. Вердикт суда пересмотру не подлежал. Приговоренного в тот же вечер казнили. Его звали Иисус. Это был 33 год нашей эры.