На столе горела свеча. Трое сидели и молча думали. Первым молчание прервал Данис.
-Ну кто тебя просил на кол его насаживать? Заладила: на кол, на кол... Надо было травануть его, подлив в пойло. Тогда бы всё сошло за бытовое отравление сурогатами. А теперь целое расследование замутили, следователя из области выслали. Весь народ только и твердит об этом саженце на кол... Эх ты!... - Данис разочарованно отвернулся.
Аида упрямо молчала. Жажда изощрённой мести в ней была так сильна, что она могла забыть об осторожности, лишь бы поглумиться и надсмеяться над обидчиками своего мужа.
-Да что ты так испугался этого следака? Его я беру на себя. Пущу по ложному следу.
-Ой, вот только не думай, что вокруг все дураки, а ты умнее всех, - съязвил брат мужа, - На себя ты его берёшь...
-Ладно, не ссорьтесь! - скомандовала Яра, туша свечу, - Спать пора! А ты, Аида, уходи, пока доярки с фермы не поехали, а то увидят тебя у нас. Нельзя нам вместе показываться. Не знаем мы друг друга, не знакомы.
-Вы только не дёргайтесь, - сказала Аида, вставая из-за стола, - И не паникуйте. Мало ли кто его на кол посадил?
-Да уж конечно, сам залез! - опять язвил Данис, не в силах угомониться, - Тебе хорошо, ты - учителка, уважаемая персона, с тебя взятки гладки. А если меня найдут? Живу тут, нигде не работаю...
-Скажешь: инвалид, потому и не работаешь. На иждивении, мол, у сестры! - она кивнула головой на Яру, - Яра на хорошем счету в магазинчике, на неё не подумают. А ты, ежели к вам завалятся с проверкой - хромай больше, согнись, скажи, что руки слабые да нога отказывает, еле ходишь! - учила она Даниса.
Тот огорчённо сплюнул и зарылся с головой в подушки на печи. Аида закрыла за собой дверь.
На следующий день в школу для беседы с преподавательским составом, учениками и другими возможными случайными свидетелями и очевидцами явился следователь из области Илья Сидорович Коновалов. Это был серьёзного вида немолодой грузный мужчина в потёртом пиджачке, с дипломатом и недоверчивым проницательным взглядом. Он настолько строго и пристально смотрел, будто бы желая проникнуть в самую душу, что люди невольно морщились и отворачивались. Накануне он целый день провёл на месте преступления, изучая местность вдоль и поперёк, собирая улики и вещдоки, строя свои предположения и догадки. Местный участковый, весёлый и беззаботный Ефим Кондрашин, бегал вокруг него в желании помочь, но по виду следователя было видно, что тот только мешал. Наконец Илья Сидорович отправил участкового опросить всех жителей села на предмет того, что им может быть известно об этом происшествии, сам же направился в школу.
Он зашёл в кабинет к директрисе, которая сидела страшно расстроенная и взволнованная. От неё пахло корвалолом, глаза были красные и заплаканные. Она то терзала свои руки в надежде найти ответ на вопрос и с этим получить облегчение, то покорно и безропотно их опускала, совершенно выбившись из сил и устав от переживаний, и беспомощно смотрела по сторонам. Илья Сидорович вошёл чуть сутулясь, как будто боялся головой задеть косяк, каждый шаг свой делая так же осторожно, будто шёл по минному полю и нащупывал дорогу, представился и попросил растерянную Надежду Егоровну выделить ему класс или другое помещение для опроса коллектива и всех возможных свидетелей. Директриса покорно мотнула головой и попросила свою помощницу проводить следователя в один из классов, сама прекрасно осознавая, что вряд ли у него что-то из этого получится, так как она сама уже дважды собирала педсовет и пытала учителей, и не добилась от них ничего вразумительного. Илья Сидорович признательно кивнул и последовал за помощницей.
Первым он допросил учителя истории Илью Семёновича, который долго не мог предположить, кто это сделал, так как Василий - мужик мировой, но перед уходом выдал:
-Водятся у нас тут оборотни. Может, это они?...
-Кто? - недовольно наморщив лоб, переспросил следователь, подняв на него глаза.
-Оборотни... Полулюди - полуволки...
Илья Сидорович посмотрел на историка крайне подозрительно, почти на грани с неприязнью. В его взгляде читалось: "А ведь я вас почти уже считал адекватным и уважаемым человеком..."
Историк не стал ничего доказывать и рассказывать, осёкся, мысленно укорив себя за эту догадку и откровение, и вышел. Следователь удивлённо поднял брови, изумляясь невежеству этого на первый взгляд интеллигентного человека, и покачал головой.
Другие учителя так же ничем не смогли прояснить ситуацию и помочь в расследовании этого вопиющего убийства. Но в голове у Ильи Сидоровича, не смотря на мизерность сведений по делу, всё равно уже строились какие-то схемы, он планировал отработать несколько версий, но самое главное, что он хотел подспудно выяснить на этой встрече с учителями - это психологический портрет Василия. И ему это практически удалось. Потому сидел и дивился про себя следователь: "Кому и чем мог помешать этот безобидный услужливый говорун?"...
Последней в его импровизированный кабинет зашла Аида Спиридоновна... Она мельком глянула на него, он - на неё, и оба поняли, что перед каждым - умный, хитрый и проницательный человек, который скажет только то, что сам захочет сказать, но не более. Аида Спиридоновна хотела было притвориться простушкой, но ощутив на себе взгляд - прожектор, поняла, что обмануть будет не так -то просто. Поэтому решила пойти ва-банк. Она села, расслабилась, откинувшись на спинку стула, и улыбнулась.
