Реальные случаи армейской службы.
Место: гарнизон Воздвиженка, Уссурийский район, ноябрь-декабрь 1987.
- Так, сержант, поди-ка. Значит так. Сказали, что сейчас, тут где-то, выловили диверсанта. Погоди, не перебивай, наш он, из морской пехоты. Их, говорят, забросили, для чего-то, а он заблудился и на аэродромную охрану вышел. Да не перебивай ты!... Так, значит принять надо, обогреть и вообще - сам разберёшься! Замёрз, говорят, он, что ли. И это, накормить надо. Знаю-знаю, что ужин уже был. Мне сказали, что ты всё можешь. Давай, выручай! - вывалил на меня указание капитан, дежурный по части. Хорошо, что ещё в дружественном тоне. Ладно, посмотрим сначала на «диверсанта».
После препротивного выкрика дневального: «Дежурный по роте на выход», я вышел из каптёрки (помещение где хранится имущество подразделения) и подошел к дежурному офицеру. За ним, перетаптываясь с ноги на ногу, в коротеньких сапогах, стоял солдатик. Небольшого роста, щуплый, в чёрной, непривычной взгляду форме, яркой тельняшке, без шапки. Белая кисть правой руки неестественно крепко сжимала ремень автомата. – Ты, это, вот он. Автомат никому не отдаёт, одним словом диверсант. Забирай! – сказал капитан, посматривая то на меня, то на него. Я «взял». Кивнул, сказал ему негромко «пшли»…
Зашли в каптёрку. Указал ему на стул, мол располагайся. Сам прошел за стол, чтоб убрать и приготовить «каптёрное» - «чего Бог послал». Признаюсь, мы питанием были не обижены. Огромное спасибо прапорщику Политову Юрию Ивановичу, нашему старшине эскадрильи. Также, благодаря остальному солдатскому «товарообороту», всегда было: шоколад, сахар, хлеб с маслом, сало, тушёнка, что-нибудь из чайной, вкусненькое, а то и пирожки. И кое, что запрещённое. Мы сами это не принимали. Во всяком случае такого не припомню. Мы, в то время, отвоевали спортзал и терзали себя занятиями, практически всё свободное время. А вот ему, диверсанту, предложил для «сугрева» – он отрицательно покачал головой.
Небольшого роста, в болтающихся коротких, сапожках, в чёрной форме на тельняшке, светловолосый, с такими же белёсыми бровями и ресницами, ничего не говоривший солдатик. И уже приобрёл прозвище «диверсант». Я начал готовить чаепитие. Любопытные постоянно заглядывали в каптёрку, что даже дверь не успевала закрываться. Он, диверсант, так и стоял рядом со стулом. В левой держал хилый вещмешок, другой сжимал ремень автомата. По виду он был очень напряжен. Это напряжение от него, от самой ситуации, от этих заглядывающих любопытных и тем более вида автомата с пристёгнутым магазином немного передалось и мне. И чего он стоит, как на посту №1?
Заварив чай, открыл тушенку, воткнул туда ложку и кивнув на накрытую «поляну» сказал: - Давай, приступай, не стесняйся. Я тебя закрою, чтоб не мешать. Только ты это, затвор не дёргай, а лучше магазин отстегни, а то, понимаешь – дембель в опасности (это я про себя). Он так и остался стоять. Я вышел и закрыл его в каптёрке. Дневальному крикнул, чтоб никого не подпускал. И, что все вопросы ко мне. Пошел к дежурному разбираться, что и как.
Капитан ничего не добавил к той, информации которая была. Оказалось, только, что его, этого «диверсанта», в особом отделе ещё держали, выясняли. Вроде выяснили, раз уж он у нас. Я вышел из казармы и заглянул в оставленную чуть не закрытую светомаскировку на окне – он сидел и лопал за обе щеки. Автомат стоял рядом. Магазин отстёгнут. Я подумал, что зайду минут через двадцать. Как раз еда и тепло его разморят и может теперь заговорит.
Туда-сюда, поверка, отбой, тут и проверка пожаловала. Захотелось им, понимаешь, на «диверсантика» посмотреть. Я был против и настоял, чтоб дали ему отдохнуть. Послушали, ушли, напоследок объявив мне наряд вне очереди, за наглое поведение. Вообщем, только через сорок минут я был в каптёрке. Он сидя за столом спал, посапывая на руках… Разморило.
Я кашлянул. Потом громче. Он поднял голову, улыбнулся и сказал: – Спасибо. Нажрался до отвала. Даже уснул. Вот. – Пожалуйста, на здоровье, чай ещё будешь? Только не говори «нажрался», у нас здесь не принято, лучше – «наелся». Он кивнул. Я попросил его, чтоб он сам, прекрасно понимая отношение к личному оружию, убрал автомат в шкаф. А магазины оставил у себя. Он послушался. Я включил чайник… Вскоре потянулись наши, эскадрильские. С табуретками, в тапочках. Ведь не каждый день такое случается — диверсант и морпех. Рассаживаются и началось:
- Как звать-то?
- Димка. (Он замер, кашлянул) Дмитрий!
- Ух ты, заговорил, надо же.
- Давно служишь?
- Полгода.
- Всего-то. Салага, значит. А чего на аэродром попёрся? Замёрз, что ли. Не мудрено, в бушлате и в тельняшке по сопкам ныкаться…
- Не, не замерз, там ЭТОТ, а командир говорит иди туда, там аэродром, тебя подберут…
- Ты это, погоди, давай по порядку: кто этот, чего командир, закуривай. Давай уж, рассказывай, что случилось?
Пока начинался этот разговор, я обратил внимание, что он, морпех, изредка вздрагивает, как будто холодно, хотя у нас очень тепло. Я дотронулся до его бушлата – а он мокрый. На мой вопрос: «Какого фига?». Он ответил, что весь такой - мокрый. Я предложил ему переодеться в нашу, подменную форму, он согласился. Он быстро скинул с себя всё. Остался в трусах и тельняшке. (Хотя по времени года полагались кальсоны) И начал одеваться. – Эй, погоди, на вот, исподнее смени, а это сейчас высушим, у нас же сушилка есть, – сказал я. – Нет, -говорит, - тельник не сниму, это святое! – Слышь, ты это, не кочевряжься, высохнет, напялишь! – недоумевали наши, эскадрильские… Наконец, всё разрешилось. Оделся. Сверху меховую куртку, на ползунки, да в унты, чтоб наверняка пот прошиб. Ребят попросил, чтоб сушилку организовали… Его рассказ продолжился… И он рассказал...
… Было задание: выйти на точку, организовать слежение, передать данные и исчезнуть, вернуться обратно. На всё, про всё – три дня. Выдвинулись. Маскхалаты и что на себе, форма, без дополнений. Оружие, по автомату и по три магазина… У офицера (по-моему, он говорил, что вроде старлей) пистолет «Стечкин» и так же автомат. С места высадки, до точки километров двадцать пять. Компас, карта, рация всё есть. Побежали. Их было пятеро (или четверо, простите, не помню). Начался снегопад. Старлей опытный, не раз на такие задания ходил. Поэтому и взял молодёжь, для обучения. День прошёл, почти двадцатку пробежали. Осталось немного. Ночевали в лесу. Дежурили по очереди. Снег валил, не переставая. Костёр не разводили, не положено, задание ведь. Благо, что погода радовала, без мороза. Перекусили пайком и спать. Когда рассвело, старлей увидел свежие следы. Здоровенные такие. Сказал нам, что это тигр. И что он за нами следит, охотится значит. Кругами ходит. Делать нечего, решили костёр развести. Вроде как огня и дыма боится. Рацию решили пока не использовать. Идти нельзя, это же его территория, нападёт и не заметишь. Развели, сидим, обдымливаемся. Страшно, жуть. Сидим спиной вокруг костра. Смотрим по сторонам. Старлей говорит, что как увидите, то стреляйте, только одиночными, отпугивайте значит. А чем стрелять-то у всех патроны-то холостые. Страшно, аж автоматы трясутся. Тут один как заорёт: «Вот он, вот он». И как всадил очередь, с испуга и мы стрельнули. Не, оказалось, что не он. Почудилось. Старлей всё бегал, следы проверял. Снег перестал наконец-то. А то ни костра, ни дыма нормального. Лес весь мокрый. Старлей говорит, что после стрельбы вроде он ушел. Следов свежих не видел. Решили пожрать и двигать, задание ведь. Поели, продымились, прогрелись, костёр затушили по-пионерски и двинулись. Прошли немного, несколько километров, страшно ведь. И тут заметили его снова, снова пальнули. Решили, что ещё надо костёр. Развели. Старлей говорит, что всё, заданию каюк, надо помощь звать, а то, говорит, зверюга поймёт, что патроны холостые и… Берёт рацию, а рация не работает. Стало темнеть. Прикинули, что лучше на аэродром идти. Самое близкое, по прямой километров семь. В эту ночь никто не спал. Так кимарили немного. А потом этот гад так близко подошёл, что было видно как его глаза светились. Пальнули… Какой теперь сон. Как только стало посветлее – двинулись. Взяли по обожжённому полену, чтоб дымом воняло. Шли, шли и упёрлись в болото, топь настоящая. Решили в обход. И это гад не отстаёт, прям видно его сквозь деревья – жуть! Как будто понял, что патроны холостые. Вроде вот-вот аэродром должен быть, а его нет. Вообщем, мы разделились. Нас, двоих, направил по этому курсу, на аэродром. Командир с остальными – в обход. Вот мы и вышли. Это хорошо, что ваши аэродромные стрелять не начали. А пока пробирался, весь маскхалат изодрал, шапку потерял, а пока лежал под дулом караульного, промок весь… Который со мной был, то он в другой казарме. Я вот у вас… Где командир – не знаю. Жаль, что задание не выполнили…
После рассказанного стало жутковато. Мы все жалели, что задание они не выполнили. Радовались, что хоть эти двое живы. Говорили, уже смеясь, что даже тигры за нас, аэродромы помогают охранять. Димка – диверсант уже освоился, прогрелся до пота. Подумывая, что и поспать бы ему не плохо – я пошел с дежурным переговорить.
Дежурный офицер сообщил, что за диверсантом скоро должны приехать. Нашли там, вроде, всю группу. Пусть, говорит, готовится…
Через минут тридцать, приехали офицеры особого отдела. Старые мои знакомые (они меня хорошо запомнили, по летнему «противостоянию», обязательно расскажу). Зачем-то стали оружейку проверять, свет в расположении, где все уже спали, включать. На то, что я возмущался – заработал ещё парочку нарядов. Потом ещё, за то, что поблагодарил их, что стрелять не начали. Как потом оказалось, они «диверсанта» разыскивали.
Я его предъявил. Получил снова наряд, за предложение составить акт о передачи. Он, диверсант, стоял по стойке "смирно", только теперь почти высохший, сытый, согретый. Успели мы ему в вещмешок напихать портянки, пару белья, тушёнки, шоколад, сигареты – это тайком, он не курил и от всего отказывался. Ну, мало ли, авось пригодится?
Они его вывели из казармы. Усадили в зелёный «бобик». Водитель был наш. Мы кивнули друг другу. И тут меня осенило – он же без шапки, этот диверсант. Крикнув «стоять» я побежал в каптёрку. Вернулся, уже водителя ругали, потому, что машина «не заводилась». Я кивнул «диверсантику», он открыл дверцу, пытаясь вылезти. Остановив его рукой, напялил на его голову шапку (были у нас в запасе), кокарду сунул в руку. Меня оттянули от машины офицеры первого отдела. На мое: «машина по приказу не заводится», заработал ещё наряд… Они уехали… Потом водитель рассказал, что отвёз их куда-то, километров за двадцать, что они потом пересели в другую машину и всё…
...В это дежурство и в следующие, на всякий случай, я проверял закрыты ли окна на первом этаже. Рассказ про голодного тигра засел в голове. Дембель же в опасности…
…А ведь тельняшку то, он не снял — настоящий морпех…