В предыдущей статье «Образы Тамары у Лермонтова и Маяковского. Владимир Маяковский «Тамара и Демон». Часть 1» мы оставили поэта в тот момент, когда он стремится «реветь в голос во весь», надеясь быть услышанным Тамарой.
Он обращается как бы к собирательному образу Тамары, включающему в себя обеих героинь, как две ипостаси. Он хочет избавиться от ипостаси злой и надменной царицы Тамары, героини стихотворения Лермонтова и оставить другую ипостась -Тамару, героиню поэмы, нежную и страстную, поэтому сразу ставит царицу на место.
«Царица крепится,
взвинчена хоть,
величественно
делает пальчиком.
Но я ей
сразу:
– А мне начхать,
царица вы
или прачка!
Тем более
с песен –
какой гонорар?!
А стирка –
в семью копейка.
А даром
немного дарит гора:
лишь воду –
поди,
попей-ка! –»
Но царице это не нравится, она пытается сопротивляться. Отметим замечательное сравнение царицы с «козой из берданки ударенной», сразу можем себе визуально представить это резкое движение.
«Взъярилась царица,
к кинжалу рука.
Козой,
из берданки ударенной.»
Но поэт находит, чем убедить надменную царицу.
«Но я ей
по-своему,
вы ж знаете как –
под ручку…
любезно…
– Сударыня!
Чего кипятитесь,
как паровоз?
Мы
общей лирики лента.
Я знаю давно вас,
мне
много про вас
говаривал
некий Лермонтов.
Он клялся,
что страстью
и равных нет…
Таким мне
мерещился образ твой.
Любви я заждался,
мне 30 лет.
Полюбим друг друга.
Попросту.»
Причем непонятно, о какой Тамаре говаривал Маяковскому Лермонтов, из поэмы или стихотворения? Поскольку речь идет о настоящей любви, а не удовлетворении похоти, то, скорее всего здесь поэт обращается уже к Тамаре, героине поэмы.
«Да так,
чтоб скала
распостелилась в пух.
От черта скраду
и от бога я!
Ну что тебе Демон?
Фантазия!
Дух!
К тому ж староват –
мифология.»
У Лермонтова царица ждала гостя «на мягкой пуховой постели», а Маяковский предлагает такой накал страстей, чтобы «скала распостелилась в пух». Вместо Демона поэт предлагает себя. Демон представал перед Тамарой в поэме как «вечер ясный: Ни день, ни ночь, — ни мрак, ни свет!..» И поэт готов что-то позаимствовать у черта, что-то у бога. У него преимущество перед Демоном, он – молодой, тридцатилетний, а Демон староват. Он просит не сбрасывать его в пропасть, как других жертв царицы.
«Не кинь меня в пропасть,
будь добра.
От этой ли
струшу боли я?
Мне
даже
пиджак не жаль ободрать,
а грудь и бока –
тем более.
Отсюда
дашь
хороший удар –
и в Терек
замертво треснется.
В Москве
больнее спускают…
куда!
ступеньки считаешь –
лестница.»
Он сравнивает физическое падение с высоты с хождением по инстанциям в Москве, препонам со стороны всяких начальников.
«Я кончил,
и дело мое сторона.
И пусть,
озверев от помарок,
про это
пишет себе Пастернак,
А мы…
соглашайся, Тамара!»
В стихотворении Бориса Пастернака «Памяти Демона» Тамаре не уделено особого места. Это стихотворение посвящено Демону, причем скорее даже как Духу творчества, чем Демону Лермонтова, впрочем, это непростое по смыслу произведение, его надо разбирать отдельно.
А наше стихотворение подошло к кульминации.
«История дальше
уже не для книг.
Я скромный,
и я
бастую.
Сам Демон слетел,
подслушал,
и сник,
и скрылся,
смердя
впустую.»
Сразу представляешь здесь картину Михаила Врубеля «Демон поверженный», где ключевым является слово «тесный», столь часто использовавшееся Лермонтовым.
Поэт использовал интересное выражение: «скрылся, смердя впустую». Невозможно даже представить, как мог смердеть Демон, не мывшийся веками. И что значит «впустую»? Значит, когда-то он мог смердеть и «не впустую»? Т.е. Маяковский добавляет ко взгляду и речам, которыми Демон Лермонтова мог воздействовать на свою жертву, еще и воздействие на органы обоняния? Да уж, получается просто оружие массового поражения.
Ну, что ж, поэту удалось завоевать Тамару, вытеснив Демона. Что констатирует и появившийся в стихотворении Лермонтов.
«К нам Лермонтов сходит,
презрев времена.
Сияет –
«Счастливая парочка!»
Люблю я гостей.
Бутылку вина!
Налей гусару, Тамарочка!»
Его встречает уже счастливая пара, и не два кубка вина, а целая бутылка. Ну что ж, думаю, Лермонтов был бы не против, чтобы поэт заменил в этой паре Демона, тем более что ему самому не очень везло в личной жизни.
Несмотря на некий панибратский тон, мы понимаем, как Маяковский ценит Лермонтова. Маяковский знал цену и себе, и Пушкину, и Лермонтову. Как он писал в стихотворении «Юбилейное», общаясь с Пушкиным «у меня, да и у вас, в запасе вечность, что нам потерять часок-другой?!» и далее:
«Может,
я
один
действительно жалею,
что сегодня
нету вас в живых.
Мне
при жизни
с вами
сговориться б надо.
Скоро вот
и я
умру
и буду нем.
После смерти
нам
стоять почти что рядом:
вы на Пе,
а я
на эМ.»
Таким образом, драматический и метущийся образ Тамары, рассмотренный в поэме Лермонтова «Демон» и получивший своеобразное развитие в его стихотворении «Тамара», получил гармоническое продолжение в стихотворении Маяковского. Страдавшая у Лермонтова Тамара обрела счастье у Маяковского. Право же, неплохой хэппи-энд.
Подписывайтесь на мой канал Юрий Салатов.
Лайки и комментарии способствуют развитию канала.
#михаиллермонтов #демон #тамара #владимирмаяковский #тамараидемон
