В субботу под вечер начинала болеть голова. Умывшись холодной водой, я не придумал ничего лучше, как высунуть голову в окно и подышать прохладой августовского вечера.
Уже начало смеркаться. Небо на западе постепенно превращалось из розового в серое, а на юго-востоке появлялись первые звёзды.
В висках начинало пульсировать, и чтобы боль не перешла в фазу отчётливой, я закрыл глаза и попытался избавиться от всех мыслей. Слушая вечернюю песню сверчков и цикад, я уже начал потихоньку успокаиваться, но услышал какой-то бубнёж.
Сначала не обратив на это никакого внимания, я наслаждался одним из последних вечеров лета, но вдруг понял, что уже не слышу никаких других звуков кроме непонятной бубнёжки где-то внизу справа. Я открыл глаза, чтобы посмотреть на возмутителя моего спокойствия и увидел, что на детской площадке на лавочке сидит женщина и о чём-то говорит. Я вгляделся повнимательнее, чтобы понять, с кем она может говорить, но не найдя взглядом её собеседника, я подумал, что она говорит по телефону и выбросил эту ситуацию из головы.
Вечер следующего дня я встретил на улице. Погода выдалась довольно жаркой, и идея часов в восемь пройтись по парку, который находится неподалёку от моего дома, была единственным вариантом подышать свежим воздухом.
Возвращаясь с прогулки уже в десятом часу, я вновь услышал вчерашний разговор. Слов разобрать я так и не смог, но голос принадлежал всё той же женщине на лавке. Впрочем, сидела она там же и занималась тем же делом, что и вчера. Не задумываясь, я повернул голову в её сторону и увидел, что никакого телефона у неё не было. Наушников в её ушах обнаружено тоже не было, так что единственное, что мне пришло в голову — какое-то психическое расстройство.
Я решил уже идти домой, но когда наполовину повернулся в сторону своего подъезда, эта женщина замолчала и резко обернулась в мою сторону. Я ожидал чего угодно, но никак не того, что произошло далее. А именно, она вернулась в прежнее положение и начала что-то бурчать себе под нос, но в её интонации что-то изменилось. Если минуту назад она была монотонной и немного уставшей, то сейчас уже принимала звучание какой-то мольбы о чём-то. Жалобное мычание вперемешку и хлюпаньем носом не оставило во мне никаких сомнений в состоянии её психического здоровья. Чтобы предотвратить вероятность того, что она сможет мне навредить, я быстрым шагом направился в сторону подъезда и уже через три минуты смотрел на эту психическую из окна балкона.
Даже через закрытое окно была слышна её бубнёжка, она явно стала громче. Но секунд через десять, она молча встала с лавки и начала за чем-то наблюдать, как-будто она видела какую-то собаку или кошку, бегающую где-то неподалёку. И тут, медленно но верно, её взгляд, наблюдающий за чем-то рядом с ней начался двигаться сначала в сторону дома, а потом скользнул вверх по стене, прямиком в моё окно.
Пару секунд я стоял и смотрел прямо в глаза сумасшедшей, но довольно быстро оклемался и ушёл с балкона, закрыл дверь и задёрнул окна во всех комнатах занавесками. Через час, за чашкой чая, я начал немного отходить от произошедшего, но всё никак не мог отделаться от ощущения, что за мной кто-то наблюдает. Когда я встретился взглядом с той женщиной, я чувствовал некую угрозу, но исходила она отнюдь не от неё. Взгляд был, конечно, уставший, возможно не совсем здоровый, но опасность чувствовалась точно не от неё. Чувствовалось, будто что-то незримое находится за стеклом, на высоте моего этажа, в пятидесяти сантиметрах от меня. Наверное поэтому занавешенные окна не особо давали чувства безопасности. Чай уже остыл, а я ещё пару часов сидел и пытался успокоиться окончательно.
Как я дошёл до кровати, я не помню, но ночь прошла довольно спокойно, я проснувшись утром, я уже и забыл, что меня могло напугать вчерашним вечером. Окна в квартире были раскрыты, впуская свежий утренний, ещё летний воздух. Яркий солнечный свет окончательно развеял все страхи и от ночных страхов не осталось и следа, как от пенопласта, растворённого в ацетоне.
День прошёл обычно, никаких предвестников несчастья не было. Вечером я снова открыл окно на балконе и только тогда вспомнил во всех подробностях окончание прошлого дня. Но на лавке никто не сидел и в обозримом будущем никто и не собирался занимать одинокое место во дворе. Я подумал, что вчера я просто напугал её и она решила больше не приходить в этот двор. Сидит где-нибудь в своей квартире и бубнит себе под нос неразборчивую чепуху. Ох, если бы я знал, как же я ошибался…
Вечер был душным, поэтому мной было принято решение окно не закрывать. Спать я лёг в двенадцатом часу и уже начал погружаться в мир ночных грёз, как из открытого окна я услышал: «Пошли!». Голос был весёлым и моим сонным мозгом воспринимался, как голос кого-то знакомого из детства, который постучался в твою дверь ясным тёплым днём и весело сказал: «Пошли!». Видимо, спать я хотел сильнее, чем думал, и не увидев ничего странного в этом, спросил: «Куда?». Далее состоялся следующий диалог:
- Во двор!
- Зачем?
- Поговорим!
- О чём?
- О вечном…
Это «О вечном» эхом разнеслось в моём сознании и сон ушёл, как гость, которому позвонили и сказали, что из его квартиры пахнет газом. Я открыл глаза и оторопел. Через открытое окно на меня смотрело бледное нечто с огромными, как блюдца, гипнотизирующими глазами.
Я не мог сопротивляться. Я встал с кровати, оделся и вышел из дома. Моё сознание спало, а тело сидело и разговаривало с этим существом. Возможно оно что-то отвечало мне, может о чём-то спрашивало, я уже не помню, но я сидел и всю ночь говорил. Не помню о чём, не помню с какой громкостью и интонацией. Я просто сидел и всю ночь говорил, а существо это сидело на корточках и смотрело немигающими глазами-прожекторами прямо мне в лицо.
В четыре часа утра, когда солнце начало вставать, я обнаружил себя сидящим на лавке во дворе. Я огляделся и пошёл домой спать. Проснулся ближе к вечеру и голос в моей голове начал отсчёт. Я чётко осознал, что в девять вечера я нужен этому существу на лавке, что мы или я один буду говорить всю ночь.
Я понял, что когда я подошёл к той женщине, это существо заметило меня и переключило своё внимание с неё на меня. Я не знаю, оставило ли оно её в живых, но я знаю, что вижу его только я. Я знаю, что не хочу провести остаток своей жизни на лавке, говоря о чём-то с этой непонятной сущностью. Я знаю, что единственная моя надежда — это, что это существо заметит кого-то ещё и переключит своё внимание на него, поэтому вечером я пойду в другой конец города и буду сидеть и разговаривать, привлекать внимание людей и чужом ночном дворе.