Жениха для своей старшей внучки Александры, Екатерина II выбрала из одной из самых влиятельных держав мира - Швеции. К тому же король Густав IV Адольф был молод и красив. Правда, расчет государыни был деловой и прагматический. Она писала Гримму, что «брак этот мог бы упрочить мир на долгие годы» на севере Европы. Александрину стали поспешно обучать шведскому языку.
Король-жених инкогнито, под именем графа Гаги, появился в Петербурге в августе 1796 года вместе со своим дядей регентом. Дело в том, что король, родившийся в 1778 году, в момент приезда в Петербург был еще несовершеннолетним. Король был сердечно принят при дворе и произвел на всех самое благоприятное впечатление. Высокий, гибкий, ловкий в движениях, он имел вид истинно королевский: благородный, гордый и вместе с тем вежливый, обходительный. В своем черном платье, с длинными, распущенными по плечам волосами, он немного напоминал своего великого предшественника короля-викинга Карла XII.
Жених сразу понравился юной Александре, которая уже заочно была в него влюблена. На балах все восторгались прекрасной парой. И они танцевали, выражая в танце взаимную симпатию. А балы проходили почти непрерывно, так что на время встали все государственные дела. Екатерина писала Гримму: «Не знаю, как это случилось, но от сильной радости или от чего другого, но только наш жених, танцуя со своей будущей невестой, осмелился слегка пожать ей руку; барышня моя, побледнев, подбежала к своей воспитательнице и сказала: "Представьте себе, что он сделал! Он, танцуя, пожал мне руку! Я не знала, что со мною будет!" Графиня Ливен спросила: "Что же вы сделали?" Та отвечала: "Я так испугалась, что думала упасть"».
Все было готово к тому, чтобы объявить их женихом и невестой. Наконец король сам пришел к Екатерине и, как она писала сыну Павлу: «…сел подле меня. После некоторых приветственных слов и небольшого замешательства он очень ясно выразил мне склонность к вашей дочери и свое желание получить ее в супруги, если она не будет против».
Но король-лютеранин ни за что не захотел брать в жены православную Александру - прежде она должна была перейти в лютеранство. При этом важно отметить, что с самого начала Густав говорил открытым текстом Екатерине о невозможности брака с православной, о чем она писала Павлу Петровичу еще задолго до скандала: «Он заговорил о том, что по долгу честного человека он обязан объявить мне, что законы Швеции требуют, чтобы королева исповедовала одну религию с королем».
Екатерина с этим согласиться не захотела и думала, что уклончивого и застенчивого короля как-то уговорят: «Господи! Не все ли равно, как будет его супруга креститься!» В дело были брошены восходящая звезда русской дипломатии граф Морков и фаворит императрицы Платон Зубов. Государыня, отличавшаяся в зрелые годы особой проницательностью, видно, к старости утратила свой драгоценный дар и не могла поверить, что ей великой императрице могут отказать.
Еще брачный договор, в котором русские дипломаты вставили пункт о свободе выбора королевой религии, не был подписан, а Екатерина не просто уже назначила день и час обручения в Зимнем дворце, но приказала разослать приглашения на церемонию и бал после нее. Состоялся выход государыни, она в мантии уже воссела на трон, придворные толпились вдоль стен, невесту тоже одели к церемонии, а жениха все не было и не было. Тем временем, несмотря на уговоры Зубова, Густав категорически отказался подписать документ. И так продолжалось три часа, пока королю не надоели эти уговоры. Тогда он вышел из комнаты и заперся на ключ в своем кабинете. Это была дипломатическая катастрофа. Никогда в своей жизни Екатерина Великая не испытывала такого унижения. Узнав о происшедшем, она выпила стакан воды, встала с трона и невиданное для нее дело дважды ударила растерянного Моркова тростью, а затем со словами: «Я проучу этого мальчишку!» в гневе покинула зал.
Александрина рыдала и именем Бога просила, чтобы ей не быть на балу. Бал состоялся, однако государыня наконец прозрела. О том, что было с несчастной «порушенной невестой», можно только догадываться: девушка была в отчаянии, она считала себя опозоренной. В сущности, она стала невинной жертвой самонадеянности бабушки, бестолковости русских дипломатов, которые не сумели предупредить надвигающуюся дипломатическую катастрофу. Александра надолго заболела...
Вскоре из Стокгольма было получено радостное известие, что глава шведской церкви архиепископ Упсальский и весь конклав епископов «решили единодушно, что религия будущей королевы не может быть препятствием к браку». Но и этого оказалось недостаточно: король продолжал упорствовать, вызывая раздражение Екатерины II, а после ее смерти императора Павла I. Он, не без оснований, считал, что во всех неприятностях, постигших семью Романовых, виновата исключительно его матушка, покойная императрица, поручившая такое ответственное дело, как династический договор, своему безмозглому любовнику Платону Зубову.
Русскому двору вскоре стало известно, что король Густав IV Адольф, не прерывая переговоров с русскими дипломатами, вдруг посватался к принцессе Фредерике Баденской, приходившейся родной сестрой великой княгине Елизавете Алексеевне - супруге Александра Павловича. В итоге невестка Павла I оказалась в крайне неловком положении, а на шведском сватовстве был окончательно поставлен крест.
Через десять лет после этого инцидента, Швеция потерпела сокрушительное поражение в войне с Россией, после которого от Швеции была отторгнута Финляндия, ставшая частью Российской империи в виде княжества Финляндского. Король был арестован и посажен под арест. Риксдаг объявил Густава IV Адольфа низложенным. Переворот В Швеции стал возможен именно из-за поражения короля с Россией, так что можно сказать Россия отомстила за Александру Павловну.