Сегодня опять наткнулась на статью, в комментах к которой перемывали женскую «распущенность». Мол, барышне прилично себя блюсти и прочее. А не блюдущая себя барышня наносит огромный вред себе, своей семейной жизни, детям, экологии, всей планете и мировой гармонии. Даже телегонщики в свете этой уверенности были выставлены святыми людьми: вот же! женскую распущенность пытаются предотвратить! А что ненаучную чушь вбивают людям в головы – так то от великой боли за судьбы нации!
Я стою на той непопулярной и, конечно же, ханжеской точке зрения, что беспорядочные половые связи вообще не полезны. Никому. Но не из-за своего чудесного эзотерического влияния на будущее потомство и жителей далеких галактик. И не по заветам предков.
Женскую распущенность обсуждает кто угодно, так что я сейчас для баланса расскажу про распущенность мужскую. И про то, какой от нее может быть неочевидный, но сильный вред. Нет, не нации и даже не женщинам – самому мужчине. История эта произошла в нашем районе лет десять тому назад, но запомнилась как очень показательная.
...Евграф был отличным парнем. Хорошим другом, усердным работником и заботливым сыном. Один в нем был изъян: бабник.
Нет, не ловелас, не казанова, не донжуан, куртуазно обхаживающий женщин. Не влюбчивый мужчина-праздник. Именно простой и незатейливый бабник. Нельзя было сказать, что женщин Евграф меняет как перчатки: перчатки в норме служат года 2-3, а хорошие и того дольше. Нет, женщин Евграф менял примерно как меняют рулоны туалетной бумаги в ванной. При синдроме раздраженного кишечника.
Никому это не мешало, кроме женщин. Самого Евграфа на первом этапе даже и веселило. Потом как-то приелось, конечно. Вы попробуйте 11 лет питаться одними пирожными. С одной стороны, привычка уже вроде выработалась, иной раз и от скуки съешь; а с другой – смотреть на них иногда, на пирожные эти, неохота.
У Евграфа была девушка Клава. Клава ненавидела евграфовых женщин.
Спросите: зачем же они были вместе? Все просто. Клава и Евграф жили в мире, где настоящему мужчине надо «нагуляться». Это женщина должна себя блюсти. А мужчине надо перепробовать как можно больше ощущений, чтоб потом не хотелось. «С одними гуляют, а других замуж берут». Так говорили Евграфу мужчины, так утешали Клаву женщины. Ну и Клава вроде как проверялась этими отношениями. Верная, мудрая, терпеливая – в общем, такая, каких замуж берут.
Наконец Евграф решил, что нагулялся, и осчастливил Клаву предложением. Нормальным предложением, чин по чину, с кольцом, вставанием на колено посреди турбазы и т.д.
Устроили веселую пышную свадьбу человек на сто. И стали жить приличной семейной жизнью. В положенные сроки Клава забеременела. И неожиданно начала как-то призадумываться. Евграф не особо обратил на это внимание, потому что все беременные чудят – это широко известно.
Но, родив дочь, Клава не перестала чудить, а вдруг забрала её да и съехала к своей маме. Евграф озадачился. Все же хорошо было. И Клаве он со дня свадьбы, а то даже и предложения, не изменял. Попытался разговаривать с супругой. Та заявила, что Евграфа ненавидит, что теперь у нее есть главное – ребенок, а Евграф может идти на все четыре стороны; ну и много еще чего неприятного наговорила. И подала на развод.
И вдруг Евграф обнаружил, что всё это время как-то не очень представлял, что происходит в голове у женщины, которую он взял в жены. Жена, например, сказала, что Евграф не любил и не уважал ее. Евграф озадачился еще больше. До того в его жизни все было правильно. Были многочисленные Женщины, с которыми гуляют. Была на примете пара Женщин, которых замуж берут (Клава оказалась терпеливее и выиграла тендер). Со случайными партнершами и панельными труженицами надо было обращаться одним способом, с женой другим, с приличными девушками(тм) – третьим. Но все они имели простой, удобный функционал заводной куклы или мультиварки. Потыкал на нужные кнопки, получил желаемое. А «любить» и «уважать» женщин – это всё были абстрактные какие-то общие слова.
Евграф решил завести другие долгоиграющие отношения, но новой девушке тоже хотелось любви и уважения. Об этом она заявила довольно скоро и даже съезжаться отказалась.
Он стал заглушать неприятный осадок, вернувшись к добрачной забаве: смена женщин. Но тут оказалось, что советчики не во всём были неправы – Евграф нагулялся. Ему больше не хотелось. То есть, понимаете, не то чтобы не хотелось совсем, физически, – а просто стало скучно, противно и лень. Как в том анекдоте: «Посмотреть-то я и с берега могу».
Так и живет один. Очень скучает по дочери. И недоумевает: когда всё пошло не так?
И чего этим женщинам надо?
©Любопытная В., 2022