Кендра была призраком двенадцать месяцев, но это был первый раз, когда кто-то прошел сквозь нее. Она вонзила красные ногти в свои темно-коричневые руки, образуя полумесяцы, наблюдая за человеком, который это сделал. Повернувшись к ней спиной, он поблагодарил владельца газетного киоска и двинулся дальше на открытый рынок, всю дорогу насвистывая. Он был светлокожий, среднего роста, с лысой головой, в коричневом костюме, туфлях и шляпе. В этом человеке не было ничего особенного, да и зачем? Это была вина Кендры.
Она закусила губу и повернулась к камешку, который пыталась сдвинуть. Его серая потрескавшаяся поверхность смотрела на нее. Она несколько дней зависала в одном и том же месте на краю городской площади Брайаркреста, пытаясь дотронуться до скалы, как делала в те сбивающие с толку первые месяцы после того, как стала чудом. И все же теперь ее пальцы проходили сквозь него, как листья сквозь воздух. Она нахмурилась при воспоминании, грубо разглаживая свое белое шелковое платье и подобрав под себя ноги. Она должна была быть в состоянии сделать это, но...
Кендра вздрогнула, когда ее снова прошли. На этот раз это были женщина и ребенок, оба такие же смуглые, как и она сама, в одинаковых косичках и ярко-желтых сарафанах. Она наблюдала за дуэтом немного дольше, чем должна была, тусклые темные глаза следили за ними, даже когда они исчезали за зеленой газовой занавеской, отделявшей прилавок с цитрусовыми от остальной части новогоднего рынка. Кендра вспомнила — нет, она оторвала свои мысли от этого направления, того времени уже 21 год нет.
Она вздохнула и уставилась в небо. Она могла слышать предательские звуки идеально синхронизированных шагов служителя святилища, когда они готовились. Год подходил к концу, и когда часы пробьют полночь, Кендра исчезнет, и новая девушка займет ее место в качестве чуда, которое принесет удачу Брайаркресту. Это была традиция, зародившаяся за столетия до ее родителей, и она была рада принять в ней участие. Она все еще была, но воспоминания о ее смерти были испорчены отсутствием ее родителей. Эгоистично она хотела остаться здесь еще немного в надежде, что они вернутся. Сбор энергии из земли был способом сделать это. Но усилия Кендры были бесполезны, поскольку, когда сегодня утром взошло солнце, она обнаружила, что у нее нет тени. Теперь никто не мог определить ее присутствие и прошел сквозь нее, не вознося молитв.
"Наконец сдался, не так ли?" — протянул веселый голос с северным акцентом, и Кендра вздрогнула, разворачиваясь и поворачиваясь, чтобы увидеть дух. Он выглядел как обычный северянин со смуглой кожей, узкими глазами, такими же, как у Кендры, и исключительным ростом. Две белые радужки, окруженные черной склерой, смотрели на нее с улыбкой. «Большинство людей уже сдались бы. Ты что-то особенное, да?
Раздражение расцвело в Кендре. — Кто ты и почему ты здесь?
Он прислонился к стене магазина на южной улице напротив нее, засунув руки в карманы черных брюк. У него не было тени, заметила Кендра, но все же он был плотным.
— Не нужно быть таким враждебным, — просто сказал он, наклонив голову. — Я здесь, чтобы быть твоим другом.
— Что… мой друг? Кендра наблюдала за духом, поджимая губы и нахмурив брови. «Мне не нужен друг; Я хочу знать, как ты попал в этот город. В год допускается только один дух, и вы явно не служитель. Оставлять."
Дух замычал, оттолкнувшись от стены и подняв руки в знак капитуляции. «Ну же, всем нужны друзья. Тебе, должно быть, одиноко, что ты проводишь все это время ни с кем, чтобы поговорить.
Кендра фыркнула, игнорируя ее беспокойство. Каждое существо в Брайаркресте попало под власть Патриарха. Ей нечего было бояться этого чужеродного духа. «Я чудо, и моя работа — это благословение. Назовите себя, прежде чем я позову жрицу, — блефовала она, скрестив руки, пытаясь создать образ наследницы, прирожденной вышестоящей. Кендра сделала шаг к нему, намереваясь казаться серьезной.
Дух рассмеялся и…
Голосов двадцать, тридцать, сто звенят, как барабан, снова и снова. Ритмичный. Земля содрогнулась, песок растаял и затвердел, превратившись в стекло, затем крещендо разлетелся вдребезги, рухнув хором визжащих осколков. Вспыхнул пожар, и его потушили. Холодные угли пронеслись сквозь толпу. Запах сандалового дерева усилился. Наверху буря радовалась.
— Кендра споткнулась. Прежде чем она успела погрузиться под песчаник, ее схватили за затылок и подняли холодными руками, словно бумагу. Страх поселился в Кендре, как валун. Она оцепенела и устала. Дух улыбнулся.
«Кстати, вы можете называть меня Falling Storm. Хотя тебе вряд ли пригодится это имя, учитывая то, как ты выглядишь. Дух освободил Кендру, и она попыталась отплыть назад, но остановилась как вкопанная от пронзающего ее дуновения ветра. Она увидела себя, и болезненный звук вырвался из ее горла. Ей не нужно было оборачиваться, чтобы увидеть этот проклятый камешек. Ее тело было окном. Мир потемнел, как будто собиралась буря, даже когда пот струился по лицам детей, которые бежали между ног взрослых в толпе.
— Что ты со мной сделал, — дрожащим шепотом произнесла Кендра, когда она отошла.
Он прижал руки к груди в притворном оскорблении, улыбка все еще была на его губах, когда он сказал: «Что я сделал? Кендра, ты знаешь, что с тобой происходит. Твои родители подписали тебя на это».
Ее страх усилился. Она не сказала ему своего имени. «Нет, это не то. Я должен пройти мимо в полночь. Это, — она дико указала на себя, повысив голос, — не то, что описала протожрица. Вы что-то сделали. Эти видения… Ты определенно что-то сделал.
«То, что вы видели, было моим настоящим голосом. Ты бы тоже смог это сделать, если бы был немного старше.
Кендра быстро заморгала, пытаясь очистить разум, но ее паника только усилилась. Она могла видеть сквозь веки.
— Знаешь что, нет, меня не волнует твое загадочное дерьмо. Почини меня сейчас же, — сказала она, набравшись смелости. Неужели страх заставил ее так говорить с этим опасным иностранцем?
Падающий Шторм рассмеялся. — Это я более чем готов сделать, даже несмотря на твой тон. Он хлопнул в ладоши, и Кендра свернулась калачиком от завывания ветра, запаха горящего дома, крика цветка, когда он вновь обрел здоровый вид. Или, по крайней мере, она пыталась, когда ее колени упирались в грудь, а руки проходили сквозь ноги.
Он снова хлопнул, и мир скрутился , притянутый какой-то невидимой силой.
* * *
Зрение Кендры прояснилось. Она обнаружила, что парит над стенами Брайаркреста, гладкий черный камень всего в нескольких дюймах от ее перевязанных лентой ног. Перед ней раскинулся город, за который она умерла, выбеленный камень его шестиугольных башен окрашен в оранжевый цвет в лучах заходящего солнца. Город шпилей. Четыре большие улицы были переполнены людьми, идущими в одно и то же место. Единственная святыня в Брайаркресте была самой высокой в городе. Это был мраморный шпиль с каллиграфическими молитвами, тщательно вырезанными на его поверхности. Но вид ее жертвы не принес ей радости в этот момент. Кендра не должна была быть здесь. Никому, духу или человеку, было запрещено приближаться к внешней стене. Она нарушала правила. Ее гнев и страх подпитывали друг друга, когда она чувствовала дух рядом со своей спиной, словно множество глаз, сфокусированных на одном. Она повернулась, и Падающий Шторм совершенно непринужденно парил в воздухе, полулежа, словно на диване. Что бы Кендра ни собиралась сказать, это таяло у нее в горле. Он все еще улыбался, пока она смотрела на сцену позади него.
Там не было никакой растительности, только дымчато-бледные существа, которые брели по серому песку, их кожа вздулась, как будто кто-то пытался убежать. Одни были маленькими, как дети, другие представляли собой неуклюжее чудовище. Когда один вступал в контакт с другим, они дрались. Неестественно длинные руки впиваются друг в друга, а ноги цепляются за опору, вязкая белая жидкость вытекает из ран, содранных острыми пальцами. Они не издавали звуков, так как у них не было ртов, только смутное очертание того места, где они должны были быть. Кроме того, у них не было ни носа, ни ушей, ни глаз. Они кричали, дышали? И запах! После смерти Кендра почти не ощущала запаха ладана, поэтому запах, доносившийся из пустыни, заставил ее пошатнуться. Это была гниль дерева и плоти. Это была кровь, пролитая целыми днями, забытая и привлекающая роящихся мух. Существа пахли смертью. Внутри Кендры боролись отвращение и тревога. Это не должно было быть возможным.
Учебники святилища рассказывали о враждующих племенах, о жадных военачальниках, чьи походы не знали конца, и о детях, которые спали на покрытых грязью тротуарах с вогнутыми животами. Он говорил о боли, человеческой боли. Не то, что эти мерзости были. Отвращение победило, и ее желудок забурлил, как земля.
Падающий Шторм наклонился вперед и поднял три пальца. — У тебя есть три варианта, — его губы не шевелились, и все же его голос доносился отовсюду и ниоткуда.
«Во-первых, — он указал внизу на песок, который корчился, словно от боли, — это то, что вы разорвете связь со своим городом и попытаете свои шансы здесь».
— Я сказала тебе исправить то, что ты сделал, — прошипела Кендра, — не показывай мне, какой ад ты принес с собой. Она похоронила эмоции, которые грозили захлестнуть ее. Ей нужно было ясно мыслить. Жрицы никогда не ошибались. Должно быть, это была иллюзия.
«Ты переоцениваешь мою силу, дитя, это не моя работа, хотя она может быть шедевром. Вы знаете, что беспокоит вашу душу. Однако, если вы находите мое первое решение таким отвратительным, не пора ли нам перейти ко второму? — сказал Падающий Шторм с притворным разочарованием в голосе, несмотря на застывшую радость.
Разочарование присоединилось к какофонии хаоса в сердце Кендры. — Нет, — ответила она сквозь стиснутые зубы. «Я знаю, что должно было случиться со мной, я много лет училась. Вы сделали что-то, чтобы ускорить процесс. Я чувствую это." Теперь она была в отчаянии, рваная настойчивость укоренялась. Что, если ее души не хватило, чтобы правильно передать титул новогоднему духу? Выживет ли Бриаркрест без очищающих дождей Патриарха? — Обрати вспять то, что ты сделал, дух. Я серьезно.
Падающий Шторм со вздохом покачал головой и на мгновение закрыл глаза с протяжным мычанием. Он хлопнул в ладоши один раз. — Тогда к следующему.
Мир снова закрутился.
* * *
Когда реальность исправилась, Кендра увидела под собой святыню. Его темно-красный мрамор резко выделялся на фоне других зданий Брайаркреста, величественный и внушающий благоговейный трепет, каким он был в первый раз, когда она его увидела. Из него вырос светящийся громоотвод, самый кончик которого исчез в облаках наверху. Мир нахлынул на нее, ее цель началась и закончилась здесь. Она не позволила бы этому иностранцу. . . Падающая Звезда сменила кожу. Ужас, который чувствовала Кендра, был подобен тренировке, тревога визжала в ее голове. Он — оно — существо теперь было намного выше, с лазурной кожей и глазами, залитыми мерцающими шарами бледного огня. Он все еще улыбался, острые белые зубы между полными темно-синими губами. Под его глазами и на щеках тянулась чешуя, сияющая черным, как полированный оникс. Это был не дух, это был дьявол. Существо, которое никогда не было человеком,
«Следующее, — Падающий Шторм внезапно оказался так близко, что, если бы Кендра была непроницаемой, она бы почувствовала его дыхание на своем лице, — это взять меня за руку и присоединиться к моему двору». Его слова подавляли ее разум. Уговаривая ее, тихо напевая ей в уши. Она покачала головой, дрожащее дыхание сорвалось с прозрачных губ.
Сама душа Кендры взбунтовалась при таком предложении, и ее тело, хоть и не изменилось, казалось каменным. «Нет, я предан только одному божеству». Она выпрямилась, мысленно возвращаясь к своим урокам о том, как обращаться с не-людьми. Она была слабой, да, но, может быть, она могла бы переговорить его. Он был сильным и кое -что забрал у нее, несмотря на то, что она принадлежала Патриарху. Все, что она могла использовать, это ее слова. «Дьявол, ты стремишься нажить врагов там, где мог бы иметь союзников. Патриарх великодушен, и Его сердце открыто для всех. Вместо этого прекратите игру и присоединяйтесь к празднествам. Пожалуйста." Кендра попыталась воспроизвести язык, который она слышала от своих сверстников из высшей касты, формальный и тщательно подобранный.
Падающая Шторм внезапно перестала улыбаться, она не исчезла с его лица, ее просто не существовало после того, как она замолчала. Страх снова поднялся, и она едва могла подавить его.
— Ты действительно любишь этого своего «Патриарха». Быстрый вопрос, вы когда-нибудь видели его?
— Нет, Достопочтенный Дьявол, такой чести удостоена только Архижрица, — сказала Кендра.
"Вы хотите?" — спросил он, и улыбка снова стала острой, как бритва.
"Достаточно." Кендра взорвалась, топая ногами в воздухе. «Я родился и умер для поклонения Патриарху. Я видел его дела, его чудеса, и мне не нужно видеть его, чтобы знать, что он существует».
— Я никогда не отрицал, что он существует, дитя. Однако я бы поостерегся верить, что такая вещь может вернуть твою преданность.
"Как ты смеешь!" Беспокойство Кендры улетучилось после богохульства Falling Storm. Он был гостем. Патриарх позволил этому дьяволу войти — как иначе он мог бы войти — и так непочтительная сущность отблагодарила Его, посеяв сомнения в верующих. Она бы этого не потерпела. «Мой Патриарх вселюбив и знает милосердие, как никто другой. Он принимает все, человека, духа, дьявола, все они для Него одинаково ценны, драгоценны. Твои слова, твое убожество никогда не могли бы…
— Давай-ка тогда посмотрим, ладно, — прервал он и толкнул ее. Кендра провалилась сквозь мрамор, полированное дерево и камень. И что она нашла под всем этим…
Скелет бегемота лежал ничком на боку, кости скрипели, когда его грудь вздымалась и опускалась. Больное сердце билось, пытаясь вырваться, вены темнели в горке белой плоти. Вокруг бессмертного гиганта скопилась кровь, море красного гноя, из которого он пил, пил и пил, никогда не наполняясь. Затем череп сдвинулся, быстро щелкнув лицом к слабой душе, которая попала в свою тюрьму, изголодавшись. Было время.
— чуть не проглотил ее целиком.
«Последний вариант — остаться», — в тоне Падающего Шторма было неохотное согласие. — Я думаю, ты хотел этого больше всего, не так ли? У вас еще есть несколько минут до того, как наступит время официальной встречи с Патриархом. Нанесите визит вашему преемнику, почему бы и вам. Я слышал, что в этом году в храме появился кто-то моложе.
Кендра рыдала, слез не было, но она все равно плакала. Он вздохнул, что могло быть сочувствием. "Я знаю я знаю. Но твое божество любит тебя, не так ли ты мне говорил? Неужели ты не отворачиваешься от того, кто принес твоему жалкому городу процветание? В конце концов, в таких пустошах трудно найти дождь и плодородную почву. Быть благодарным."
Кендра только плакала, ее вопли эхом разносились по всему миру, хотя никто не слышал. Ее никто никогда не слышал.
Голос Falling Storm стал весомым. «Эй, хватит об этом. Сделай свой выбор. Оставайся и будь съеден, уходи и будь съеден, или присоединяйся ко мне и ешь».
Дрожа, жалко всхлипывая, впервые с момента посвящения, Кендра взяла его за руку, когда сумеречное небо рассеялось. Твердая ладонь встретилась с твердой ладонью, и дьявол громко и весело засмеялся. Но на этот раз Кендра выдержала. Падающая Шторм отпустила ее, и внезапно они снова оказались на краю городской площади, откуда и начали. Он указал на гальку. Она поколебалась, но, услышав его напевное ободрение, наклонилась и подняла его.
— А теперь брось его вверх, — его голос звучал властно, и у Кендры не было выбора, кроме как подчиниться. Он летел в темное небо, разгоняя ветер, поднимаясь все выше и выше. На рынке воцарилась тишина, толпа останавливалась и смотрела на его воющий подъем. Затем зазвонил центральный колокол святилища, глубокие вибрации эхом отдались в костях Кендры. Было время. Она помнила, как была туго связана шелковыми лентами, желание освободиться боролось со страхом позора, ненависти, изгнания. Она боролась перед смертью, несмотря ни на что, и она не хотела умирать снова.
Наступил смертельный холод. Падающий Шторм напевал веселую мелодию, глядя на то место, где раньше был камешек. Там, в этой выемке, хлынул лед, потоп. Он покрывал все: морозно-коричневые туфли, желтые сарафаны и причудливый кинжал, зажатый в миллиметрах от горла девушки, гораздо меньшего размера, чем она должна была быть, и окутанной слоями шелка. Крики были прерваны, трубы заглушены, а большой колокол в центре храма остановился на середине звонка.
Когда галька, наконец, вернулась и ударилась о землю с громким звоном раскалывающегося льда, все было тихо и неподвижно. Все, кроме Кендры. Она чувствовала ритмичное биение сердца в груди, кровь текла в жилах. Ее ноги коснулись льда, и по коже побежали мурашки. В ее глазах была темнота при каждом моргании. Она улыбнулась.
«Ты — Первый Рефрен, а я — твой отец», — сказал Падающий Шторм.
И родилось новое чудо.