Макс всегда умел договариваться. Вот и сегодня, ему удалось вытащить меня в разгар рабочей недели в один из самых популярных пабов Москвы, чтобы рассказать сногсшибательную, по его уверениям, историю. За те пять лет, что мы не виделись, он ничуть не изменился, только немного поседел. Впрочем, к тридцати сейчас седеет каждый третий. А после его рассказа поседел и я.
Макс заказал пенного, поставил кружку рядом с собой на барную стойку, немного поерзал и начал повествование.
- Ты же в курсе, что мне всегда нравились острые ощущения? Чувства покорения стихии, преодоления границ. Там, где даже опытные экстремалы разводили руками и крутили пальцем у виска, я брал и делал. Так, я прыгал с парашютом с крыш питерских высоток, плавал с акулами в водах Карибского залива, дружил с аборигенами-людоедами из индейских племен. Надоело. Приелось. Начал пить. В тот период жизни я и встретил доктора Немова.
Я невпопад кивнул. Максу этого оказалось достаточно.
- На самом деле, Немов никакой не доктор. Так, сельский фельдшер. Доктором его называли за умение быстро и качественно оказывать первую помощь, если кто-то поранится или, что бывало гораздо чаще, немного тронется рассудком. Неврозы и фобии доктор снимал алкоголем и умением слушать. А еще Немов руководил группой людей, которых водил в экспедиции по проклятым местам.
Чаще всего рассказы о призраках на кладбищах, проклятиях родовых имений, блуждающих огнях и прочей мистике были ерундой. Но мы честно пытались найти на каждом новом месте следы хоть чего-нибудь загадочного. Нас было девять. Сам Немов, идейный лидер, атеист и богохульник, в пух и прах разбивающий любые домыслы и сплетни об очередном паранормальном явлении; Ольга и Глеб, супруги, он — инструктор по выживанию, она — его правая рука, и иногда голова; два брата, Леша и Дима, бывшие военные, которым после службы надоело работать вышибалами; Дина — картограф, разведчик, работала компасом в команде и всегда знала, что делать; Арсений Палыч — профессор археологии, уставший от студентов; и Костя — хрен пойми кто, авантюрист, искатель приключений из Твери. И я, оператор.
- Вот тебя угораздило! - не смог сдержаться я. Макс поморщился и продолжил.
- Сначала наши походы были больше по приколу. Типа квест-комнат, идешь туда и не знаешь, на что наткнешься. Это уже потом мы придумали снимать разоблачения известных проклятых мест. Признаюсь, получалось не всегда. Были как-то в Шатурских болотах, где по слухам люди пропадали. Переночевали и ушли, живы-здоровы. Только технику оставили там, фотоаппарат хороший утопили и так, по мелочи. На Жигулевских горах техника вообще не работала. Ни камеры, ни телефоны, ни часы, ни компас. Говорят, там НЛО видели, но сами мы ничего необычного не нашли. Страшно было только раз. На Актеркиных прудах, где сейчас стоит здание телецентра, раньше было кладбище самоубийц. По рассказам, там время от времени появляется старуха с клюкой, обычно перед какими-то несчастьями или трагедиями. Мы трое суток там дежурили. Ничего. Только потом, на одном из снимков из-за головы Арсения Палыча мы разглядели силуэт бабки. Больше профессор с нами в экспедиции не ходил, заперся дома, запил и вскоре помер.
- Серьезно? Так это совпадение или реально бабка виновата? - Мурашки продрали меня до колен.
- Не знаю я. - Макс отмахнулся. - Немов тогда хотел все бросить. Его Дима отговорил. Рассказал, что нашел место, где-то между Ярославской и Владимирской областями. Там, в окрестностях города Юрьев-Польский есть лес, прозванный Ведьминым. Честно говоря, вся группа после смерти профессора была настроена не лучшим образом, поэтому мы пришли к выводу, что это наша последняя экспедиция. В общем, так и вышло.
Я попросил бармена повторить. Кружка Макса так и осталась нетронутой. Он был не здесь, а там, в прошлом.
- Первой почувствовала неладное Дина. Мы остановились в подобие гостиницы в Юрьев-Польском. Смотрели на нас, как на тех призраков! Будто людей никогда не видели. Дина пошла поговорить с жителями, а вернулась бледнее простыни. Говорит, советуют нам уезжать отсюда. И вроде бы — эка невидаль, да нам через раз такое говорят, а тут зацепило что-то. В лес собирались, как на бой. Пошли в обед, чтобы успеть лагерь поставить. Да только не поставили. Нужды не оказалось.
- Так что там случилось? - Паб потихоньку пустел и я торопил Макса, опасаясь не узнать концовку истории до закрытия.
- История такая: дембель убил жену по синей лавочке. Убил и повесился на дереве в лесу, вот и является людям, которые в этот лес рискуют наведаться. Верить в это, по традиции, мы не стали. Наоборот, несмотря на упадническое настроение, старались поддерживать друг друга шутками и анекдотами. До опушки шли долго. Когда показались первые деревья, солнце почти село. Немов остановил группу метрах в пятнадцати от леса, разрешил перекур. Некурящих оказалось двое, я и Леха, военный. Решили прогуляться. Больше ребят мы в этот день не видели.
Макс огляделся по сторонам, словно ища кого-то, а затем снова погрузился в рассказ.
- Сначала Леха нашел обрывок веревки. Не гнилой, не черный, крепкий канат, будто только что туда принесли и положили. Леха обмотал его вокруг дерева, как ориентир, хотя нужды в этом не было: лес редкий, от одного конца до другого рукой подать, да и наши недалеко. Тут-то мы и присели. Наших не было. Только что звучавшие в вечернем лесу голоса с опушки пропали, а вместе с ними и другие, привычные для леса звуки — сверчки, птицы, даже ветер. Так тихо стало, что я слышал биение своего ускоряющегося пульса. Решили вернуться обратно, но куда там! До места с веревкой мы шли от силы минут семь, а назад добрых полчаса брели и бестолку. Страшно стало, когда мы набрели на дерево, обвязанное той самой веревкой, что недавно нашел Леха. Мы не могли в это поверить. Два здоровых лба, у каждого за спиной несколько десятков экспедиций, у Лехи за плечами служба в горячей точке, у меня - навыки ориентирования на пересеченной местности, и вот так опростоволоситься! Мы встали, успокоились, выдохнули. Сверились с компасом. Шли мы на северо-запад, значит наши на юго-востоке. Все верно, но на деле — чертовщина.
Смеркалось. Дальше мы шли, полагаясь на чутье. Сбиться мы не могли, компас работал исправно, а вот телефоны и рации — почему-то нет. Еще через полчаса Леха заметил нашу веревку, а рядом с ней тень человека. Черный силуэт вселил в нас такой страх, что мы заорали благим матом. Покачиваясь, он двинулся к нам. То, что происходило дальше, запомнилось плохо: мы, повинуясь беззаветному ужасу, бежали со всех ног, куда глаза глядят. Чувство было как в плохом сне, когда ноги становятся вязкими, каждый шаг дается с неимоверным трудом, а что-то незримое с каждой секундой становится все ближе. Из леса мы все же выскочили. А когда оглянулись назад, увидели силуэт. Видно было плохо, но мы были уверены — это тот самый покойник.
Из леса мы вышли с другой стороны. Наших видно не было, а первобытный ужас не давал нам остановиться. Впереди забрезжили желтые окна домов. Из последних сил мы ринулись к ним. В первый же дом маленькой деревушки мы влетели, едва не выбив дверь. Удивительно, но бабушка, в чей дом мы так бесцеремонно пожаловали, не испугалась двух грязных, оборванных крепких мужиков, а, услышав о покойнике, заперла дверь и наотрез запретила нам выходить наружу.
Макс перевел дух, словно вспомнил что-то, потеребил в руках кружку и продолжил чуть подрагивающим голосом.
- Леха безостановочно читал молитву, выученную на войне. Бабушка начала было шикать на него, но поймав мой немой укоризненный взгляд, замолчала, а после и вовсе забралась на печь, укрылась одеялом с головой и время от времени оттуда тихонько поскуливала. Немного осмелев, я посмотрел в маленькое, не обремененное занавесками, грязное окно. Свет в окнах других домов гас, словно по команде, начиная с той стороны, откуда мы пришли, заканчивая противоположным краем. В нашем доме свет давно не горел и лишь молитвенный шепот Лехи разбавлял слепую тишину. Как там наши? Вернулись ли они в город или пошли нас искать? Вспомнив о телефоне, я потянулся было в карман, но вдруг осознал, что сквозь стекло на меня кто-то смотрит. У тени не было глаз, но взгляд я ощущал отчетливо. «Жизнь за жизнь», - эти слова я скорее почувствовал в своей голове, чем услышал и, парализованный ужасом, отключился.
- Жизнь за жизнь? Это о чем вообще? - Я, недоумевая, едва не поставил кружку мимо стойки.
- Не перебивай. Сейчас все расскажу! - Макс замахал руками. - Так вот, меня разбудил Леха. Утром. За эту ночь он будто постарел лет на десять: скулы заострились, всегда здоровый румянец, казалось, навсегда покинул некогда пышущее богатырским здоровьем лицо. Бабушки не было, а дом теперь больше был похож на притон. Пол под ногами крошился, гнилые доски ломались как щепки. В таком же состоянии была и вся остальная деревня. Пустота и забвение без намека на человеческое присутствие. Тяжесть из головы не ушла, а осталась пульсирующей болью, однако ужаса, заставляющего бежать со всех ног, больше не было. Мы дозвонились до группы и нас забрали.
Деревня, в которой мы поневоле переночевали, находилась в тридцати километрах от изначальной точки сбора. Лет двадцать назад она вымерла, молодые уехали работать в город, старики остались доживать свой век. Ничего необычного в тот день группа не видела. Только у Дины случился приступ и ее в срочном порядке отвезли в Юрьев-Польский. Спустя час после нашего ухода, Немов объявил поиск, лес обшарили вдоль и поперек, но ни нас с Лехой, ни веревки, ни покойника, так и не нашли.
Макс замолчал. Я тоже молчал. Пить больше не хотелось. Слушать тоже. Но Макс, переведя дух, заговорил неожиданно тихо и устало.
- Доктор Немов после Ведьминого леса завязал с экспедициями. Через месяц бездыханное тело Немова без признаков насильственной смерти нашли возле его машины. У Дины обнаружили неоперабельную опухоль, Ольга и Глеб погибли в аварии. Дима ушел служить по контракту и сгинул на границе. Костя покинул группу первым, поэтому о нем никто ничего не знает.
Он ополовинил до этого нетронутый стакан, немного помолчал и продолжил:
- В прошлом году не стало Лехи. Эта тень….она до сих пор меня преследует. Вон, смотри, в том углу.
Я повернулся и обомлел. Дальний столик, пустовавший секунду назад, был занят черным сгустком, похожим на человеческий силуэт.
- Я ему тебя обещал. Прости. - Вдруг отрывисто сказал мой товарищ.
- Чтоооо? - я дернулся, словно от удара. - Как это?
- Это мой единственный способ жить. Не знаю как, но мы, похоже, с этой штукой договорились. Одна чужая жизнь за год моей, не так уж и плохо, верно?
Я сглотнул. Макс неспеша оделся, козырнул мне рукой и вышел из паба на вечереющие улочки столицы. В помещении остались только мы. Я и Оно.
Я кивнул Тени в знак приветствия и дрожащим голосом проговорил:
- Эй, послушай! Может, договоримся?