Почему люди часто возмущаются тем, что их наказывают, и считают наказание несправедливым? Потому что оно, это наказание, нередко и бывает несправедливым. Нередко бывает так, что наказывают действительно невиновных – людей, которые не совершили никаких злодеяний, не проявили никакой агрессии. Злодеям наказывать невиновных очень выгодно, тем самым они отводят неминуемое возмездие от себя и создают благоприятные для дальнейшего злодейства условия.
Но бывает так, что люди действительно совершили нечто плохое или активно содействовали совершению этого, но все равно возмущаются. Всякие маньяки, например, вроде Теда Банди. Они же знают, что мы знаем, что они сделали, но все равно против этого протестуют. Подают апелляции, взывают к милосердию, надеются на помилование.
Потому что человеческое сознание, глубоко ориентированное на физическую реальность нашего мира, воспринимает любую меру наказания как априори справедливую, полностью соответствующую мере совершенного проступка. А ни один агрессор свою агрессию тяжелой не считает. Они хорошо понимают, что делают, но сами для себя тяжесть своего проступка всячески снижают – придумывают для себя оправдания, преувеличивают свои обиды, обвиняют в провокации жертву и так далее.
А мера наказания, релевантная злодеянию, как бы возвращает агрессора из его придуманной реальности в настоящую, представляя его проступки такими, какие они есть на самом деле. Жить в этой реальности ему очень некомфортно, как некомфортно было Дориану Грею смотреть на свой портрет. Жалкое и отвратительное зрелище, скажем прямо, ничего в нем приятного нет. Поэтому да, адекватная мера наказания заставляет агрессора возмущаться. «А нас-то за что? Мы-то что сделали?».
Потенциальное ограничение в визах, например, воспринимается так остро вовсе не потому, что все возмущающиеся люди страстно любят Европу и не мыслят без нее своей жизни. Большинство из тех, кто возмущается, и в Европе-то никогда не были, и вряд ли когда-то поехали бы сами. Сто лет им эта Европа не нужна, и никогда бы они о ней не вспомнили. И вовсе не потому они возмущаются, что о своих правах вдруг вспомнили. Вспомнили бы о правах – начали бы возмущаться совсем другими вещами, визы бы там были бы на сотом, если не на пятисотом месте. Да и вообще, в пандемию тоже визы мало кому давали, но никто не возмущался.
Возмущаются же все эти люди тем, что их наказывают, обозначая для них меру их ответственности за происходящее, называя их виновными. А они и виновными себя совершенно, как мы догадываемся, не считают, и меру наказания поэтому считают явно чрезмерной. «Вы нас так наказываете, словно мы и в самом деле виноваты», - говорят они, потому что сами за собой вину не чувствуют. И не считают, что сделали что-то плохое. Вот это самое «несчитание» - и есть самое страшное во всех этих причитаниях по визам, это и есть проявление абсолютной нравственной глухоты.
Эта глухота – страшнее злодея, который совершает свои злодейства абсолютно обдуманно, стремясь уже не столько получать от своих злодеяний выгоду, сколько оттянуть неминуемую расплату. Эти чистосердечные маленькие злодейчики вообще не интерпретируют свои поступки, как зло, и ни в какой реальности не предполагают возможность расплаты. Мера собственного негодяйства в их глазах подсвечивается только мерой наказания, масштабами метафорического тыканья носом в содеянное.
Поэтому выявлять агрессию надо и наказывать за нее надо – порой это вообще единственный способ хоть что-то до них донести.