По поводу Локотского самоуправления Гудериан писал в Берлин: «мы испытываем острую нехватку охранных подразделений, без которых трудно обеспечить слаженную работу тыловых служб. В этом плане благоразумно опираться на русских коллаборационистов, точно так, как это осуществляется во Франции. Повысить боеспособность таких подразделений следует через максимальную лояльную политику по отношению к ним. Что будет с «нашими русскими» после победы немецкого оружия, пусть решает политическое руководство».
Дистанцируясь от личности Б.Каминского (по вполне понятным причинам), эмигрантские авторы стараются возвеличить достижения К.Воскобойника. А, вместе с тем, такой подход является крайне лукавым. Если подходить трезво, а, не в пылу идеологического угара, К.П. Воскобойников и начал, и закончил свою «карьеру» обычным старостой (бургомистром района).
Все, чем могут «гордиться» антисоветчики, создано именно Б.В.Каминским. Но, личность его «замазана», и «гордиться» не очень получается (но очень хочется). От того и получается «перекос».
Вот, что пишет Б.Башилов:
«К несчастью, во время боев с партизанами Воскобойник был убит, и власть перешла к Каминскому, бывшему до войны инженером одного из заводов в Локте. Политическая атмосфера на независимой территории очень усложнилась. В лесах разрасталось партизанское движение. Локоть и другие населенные пункты кишели большевистскими и немецкими агентами. Каминский был, конечно, убежденным антибольшевиком. До войны он был арестован и сидел в концлагерях, так что никакого чувства симпатии к большевикам у него не могло быть. Он оказался талантливым военачальником, и под его руководством вооруженные отряды из местных жителей успешно громили большевистских партизан в тяжелых лесных боях.
Мне думается, что вначале Каминский рассчитывал на то, что как население оккупированной территории, так и эмиграция поддержит его, и вокруг него создастся круг военных и политических работников, которые смогут осуществить замысел погибшего Воскобойника. Но ввиду идейного разброда, бывшего результатом невероятно сложной политической обстановки в этой части России, когда никто не знал, что будет лучше для России: идти ли с немцами и уничтожать большевиков и русское государство; или идти вместе с большевиками и уничтожать иностранных захватчиков, но быть готовым к тому, что большевики останутся владыками России, — Каминский не получил необходимой идейной поддержки и поддержки людьми, ни со стороны населения оккупированной территории, ни со стороны эмиграции. Вместо того, чтобы обрасти военными и политическими руководителями из числа русских патриотов, Каминский уже в Локте оброс морально нечистоплотными элементами из числа немецких и большевистских агентов. Ближайшее окружение Каминского состояло, конечно, не только из одних немецких и большевистских агентов, но было и их изрядное число».
Примерно такая же точка зрения изложена в воспоминаниях Георгия Белая, изданных «Гарвардом». Самое интересное, что и Б.Башилов, и Г.Белай, (и еще 3 автора воспоминаний) при всем при том не присутствовали, и «эпоху Воскобойника» не застали.
Все они появляются в Локте не ранее весны 1942 года, в разгар деятельности Б.В.Каминского, когда и территория была другой, и численность формирований возросла. Все это обычные идеологические игрушки. Вот уж не думал, что придется разбираться в структурах оккупационной администрации, но, пришлось. Пришлось разбираться только потому, что тема была очень недобросовестно использована «не нашими» идеологами.
Откровенно говоря, (не очень хорошая) ситуация, когда, благодаря «усилиям» силовых структур, из «комсомольца-активиста», вдруг, вырастает враг власти. Нет, неправильно выразился. Вдруг ничего не бывает, нужно было очень постараться. У человека в Ленинграде, по ту сторону фронта, осталась семья, дети. В Локте у него появилась новая «семья», родился ребенок. Если верить Г.Д.Белаю, крестным ребенка стал немецкий комендант. Ладно, это лирика.
Что пишут о Каминском? Данные очень противоречивые.
«Каминский был, конечно, убежденным антибольшевиком». Возможно, он им стал (немудрено). О нем пишут: «грубый, требовательный». Возможно и так (руководитель и должен быть требовательным). Белай о нем пишет: «Он мог быть добр к своим подчиненным, но жесток и беспощаден к другим, например, к партизанам». Немцы пишут о том. что он вел себя самоуверенно и, порой совсем нагло.
Еще одна характеристика: «безграмотный в военном отношении человек». Возможно (он же не был военным), но администратор он был грамотный. Полуполяк-полунемец, в немецких документах он числится как «фольксдойче», и, соответственно, отношение немцев к нему было совсем иным.
После очередной поездки в штаб тылового района, в Орел, 1-го марта 1942 года помимо Брасовского района к территории контролируемой Каминским присоединяется еще два района: Навлинский и Суземский.
Именно при нем численность «вооруженных сил» многократно возросла. Но «экзотики» опять никакой, все вооруженные формирования, создаваемые в этом районе, носят статус «Miliz», т.е. милиции, и тяжелого вооружения не имеют.
«Самоуправление» Каминского не было полностью самостоятельным оккупационным образованием (как сейчас пытаются представить). В Локте располагались: комендантский взвод, отделение абвер-группы 107 и часть айнзац-команды 7b(из айнзац-группы B).
В 1942 - 1943 годах отряды команды 7b действовали в Орле, Курске, Брянске, Карачеве, Смоленске, Почепе, Локоть, в местечках Некрасовка, Жуковка, Трубчевск; в 1944 году - в Могилеве, Орше, Толочин, Круглый, Быхове, Белыничах, Березино; в конце 1944 года - начале 1945 года - в местечках ІЦучин, Тройбург и городах Граево, Кольно, Лыкк.
Именно в Локте «работала» печально известная «Тонька-пулеметчица», бывший санинструктор РККА, ставшая палачом Локотского самоуправления, и, если свести материалы ее дела с историей «самоуправления, то мы получим еще одну иллюстрацию того, что немцев в Локте было … немало (суммарно в разные периоды от 57 до 92 человек).
По данным воспоминаний: «Жить в Локте было тяжелее, чем в других районах оккупированных немцами, весной стало совсем невмоготу, продуктов не было, забили несколько старых лошадей с конезавода №17, но власть за это самоуправство наказала. Весной варили молодую траву, тем и питались. Летом, когда собрали урожай, стало чуть полегче».
Но, жизнь в Локте описывают совсем иначе. Цитирую статью, опубликованную в 2021 году (правописание и регистр сохранены):
«В РГО "ЛОС" кажадя семья имела по ДЕСЯТЬ ГЕКТАРОВ ЗЕМЛИ, ПО ЛОЩАДИ, НЕСКОЛЬКО КОРОВ, НЕ СЧИТАЯ ОВЕЦ, КОЗ, СВИНЕЙ, ГУСЕЙ, КУРЕЙ И ПРОЧЕЙ ДОМАШНЕЙ ПТИЦЫ И ЖИВНОСТИ. ДЕТИ, ЖИВУЩИЕ БОЛЕЕ ЧЕМ В ПЯТИ КИЛОМЕТРАХ ОТ ШКОЛЫ, ОБЕСПЕЧИВАЛИСЬ ОБЩЕЖИТИЕМ И ПОЛНЫМ ПАНСИОНОМ ПРИ ШКОЛЕ, А ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ ДЕТИ ПРИВОЗИЛИСЬ В ШКОЛУ И ОТВОЗИЛИСЬ ДОМОЙ КАЖДЫЙ ДЕНЬ НА ОБЩЕСТВЕННОМ ТРАНСПОРТЕ ЗА СЧЕТ МЕСТНОЙ ВЛАСТИ. УЧИТЕЛЯ И ВРАЧИ БЫЛИ ОДНОЙ ИЗ САМЫХ ВЫСОКООПЛАЧИВАЕМЫХ КАТЕГОРИЙ НАСЕЛЕНИЯ, КОЛИЧЕСТВО ЛЬГОТНИКОВ ДОСТИГАЛО ДЕСЯТКИ ГРУПП НАСЕЛЕНИЯ. ЕДИНСТВЕННАЯ ТЮРЬМА БЫЛА В ЛОКОТЕ (В ЗДАНИИ КОНЕЗАВОДА, ГДЕ ПОД КАМЕРЫ ОТДАЛИ ЧАСТЬ СТОЙЛ ДЛЯ ЛОШАДЕЙ, КОТОРЫЕ ПЕРЕОБОРУДОВАЛИ ПОД КАМЕРЫ, А В ОСТАЛЬНОМ КОНЕЗАВОД ПРОДОЛЖАЛ СВОЮ РАБОТУ) И НАСЧИТЫВАЛА ДЕВЯТЬ КАМЕР ВМЕСТИМОСТЬЮ ОТ 8 ДО 20 ЧЕЛОВЕК, ИЗ НИХ ОДНА ОДИНОЧКА».
Г.Д.Белай (если это не «агитка», а его подлинные воспоминания) указывает:
«Легче было выжить в деревне, чем в городе. Ведь там были и магазины, и оборудование, и скот. Многие председатели колхозов не выполнили приказ Советов сжигать хлеб. Многие не успели эвакуировать крупный рогатый скот. Таким образом, у крестьян было больше зерна, чем при советской власти, больше масла и молока. В Орле же зимой 1941–1942 года сотрудники и служащие были близки к голодной смерти. После того, как был собран урожай 1942 года, стало легче. Поначалу зимой люди выживали за счет обмена товаров на продовольствие. Многие городские жители хотели уехать из города, но вскоре немцы разделили территорию на зоны (12, 15, 25 км), за пределы которых выезд без пропуска был запрещен даже с целью меновой торговли. Для получения такого пропуска бургомистр должен был дать письменные рекомендации в комендатуру Товары, предназначенные для обмена, немцами почти никогда не изымались. Зато людей охотно обирали венгры, поскольку они сами занимались спекуляциями».
Как пишет Г.Белай: «Каминский, в общем-то, был невоенным человеком, инженером и специалистом по спиртопроизводству. В своем округе он восстановил два спиртозавода. Военнослужащие получали в качестве пайков водку, и питались лучше, чем немецкие военнослужащие. Мы получали продовольствие от населения в виде налога, который, помимо поставок немцам, охотно предоставлялся местными жителями в обмен на защиту от партизанских рейдов. В 1942 году Каминский начал получать зерновые поставки из бывших совхозов и колхозов. Даже нам, штабным работникам, были выделены земельные наделы, с которых можно было получать достойные урожаи; некоторые из нас занимались торговлей и продавали свою продукцию немцам. В конце концов немецкие власти задолжали бригаде от 2 до 3 миллионов марок на зерно; этот долг они так никогда и не оплатили».
В общем-то Г.Д.Белай, находясь на службе, действительно всегда питался неплохо. Альтернативная (крестьянская) точка зрения: «Выживали исключительно с земли, землю в собственность не дали, сказали, дадут только после победы немецкого оружия. Жили за счет того, что было получено при разделе колхозного имущества, но хватило только до марта. Семенной фонд был почти съеден.
Колхозная земля сдавалась «в аренду», за которую нужно было отдать до 40% урожая. Был введен натуральный налог на домашнюю птицу и скот. За каждую курицу нужно было отдать какое-то количество яиц (не помню сколько). Пользование пастбищами тоже было платным. Выживали только благодаря тому, что была корова».