На самом деле государственная власть в 18 веке на уровне крестьян не сильно заморачивалась, все было устроено достаточно просто и ,по-своему, эффективно. Частновладельческие крестьяне, во всем находились в ведении своего помещика часто через управителей имения и приказчиков, сельских старост. Поэтому в документах Сапожковской воеводской канцелярии почти нет личных обращений крепостных крестьян, только их владельцев или представителей. Имена самих крестьян встречаются, чаще всего, если они сбежали и их необходимо разыскать.
С государственными крестьянами сложнее, особенно, если это пашенные солдаты, сохраняющие воспоминание о своем военном статусе вчерашних городских казаков и драгун, защитников засечной черты. С ними государство выходило на прямые контакты без посредников, более того, использовало в своих интересах.
Порядок в такой деревне, как Новоникольское Самодуровка тож ложился на плечи выборных соцких, пятидесятников и десятников. Они же отвечали за то, чтобы сельчане вовремя сдавали государственные налоги.
Ежемесячно соцкий отправлял рапорт в Сапожковскую воеводскую канцелярию примерно одного содержания о том, что воров и разбойников, гулящих и других "безуказных" беспаспортных праздношатающихся людей в селе нет. И обязательно добавлял, что падежа скота тоже не было. Самый ранний такой документ сохранился от соцкого Тараса Есменцова со товарищами ноябрем 1752 года. Бывало, что в поиске «чужих» прочесывали всю деревню. Так 25 февраля 1754 года власти решили провести обыски во всех деревнях Сапожковской воеводской канцелярии, населенных пашенными солдатами- Новоникольское, Коровка, Малый Сапожок, Черная речка. Каждая деревня была разделена между десятниками и осмотрена. Нашли они там, что искали или нет, не понятно. Но нам остался список всех домовладений села (92) с именами хозяев, где я увидела и Абрама Нестерова и двух Иванов Голиковых. Отлично!
На территории своих сел всех подозрительных необходимо было задерживать и доставлять к следователю в канцелярию города Сапожка. Поэтому, когда соцкий села Новоникольского Емельян Самотоин 3 сентября 1777 года увидел «незнаемо какие люди 4 человека», то задержал и отвез их куда следует. Кто эти несчастные?
Одним из них был молодой человек, 24 лет, мещанин города Ряжска Иван Кириллович Соколов. При допросе было показано, что он греческого православного исповедания, ежегодно посещает исповедь и умеет писать.
Два года назад ряжское купечество решило, что именно от станет рекрутом от них, а, чтобы не сбежал, его посадили под караул. У молодого человека не было желания покоряться судьбе и отправляться в армию до конца жизни. «Разбив железо», он бежит на Темниковские винокуренные казенные заводы (ныне Тамбовская область). Рабочая сила там была нужна, принимали и таких беспаспортных (хотя это и запрещено). Там он за 2 рубля 15 копеек в месяц работал больше года, а потом решил перебраться в село Кривель Переяславского уезда Рязанского на винокуренный завод коллежского асессора Андрея Реткина. Предполагаю, что сделал он это не от жажды перемены мест, а потому, что сидеть на одном месте было опасно, да и завод славился своим бесчеловечным отношением не только к своим рабочим, но и жителям окрестных сел и деревень. У господина Реткина он проработал до 1 сентября 1777 года и решил идти в поисках новой работы. 2 сентября он проходил через село Морозовые Борки и встретил еще 3 человек, двое из которых были малолетние. Вся эта компания двигалась в сторону Новоникольского, где и были задержаны. Странно только одно- все они шли с винокуренного завода в селе Кривель, а «встретились» только в Морозовых Борках, а еще и имена друг друга так и не узнали. Вот так. Соколов в конце допроса поклялся, что «воровство, разбои и смертное убийство не чинил».
Вторым персонажем истории был Александр Евстратович Пенкин, 25 лет, православный ежегодного исповедания, писать не умеет, из села Яблонево Сапожковского уезда. Он был крепостным генерал-поручика Петра Сергеевича Свиньина.
Он сообщал, что в прошлый год в воскресенье на праздник Живоначальной Троицы (примерно в начале лета, праздник подвижный, считается от пасхи) бежал на завод Реткина, где и жил до сентября 1777 года. Выполнял всякую черную работу и получал 2 рубля в месяц. 1 сентября к нему пришел (?) 13-летний брат Григорий и сказал, что «де приказчик (?) Михаил Андреев велел вернуться в вотчину по-прежнему». Кстати до Кривеля мальчик дошел не один, а с крестьянином Михаилом Никитиным, который дальше пошел в Москву по своим делам (?).
Последним из этой группы был 15-летний подросток Тит Ионович Кононов 15 лет. На допросе он показал меньше остальных. Оказался крепостным из села Пехлеца Ряжского уезда вотчины дворянина капрала Поликарпа Тимофеевича Карамышева. На заводе Реткина работал недолго, получал 1 рубль в месяц.
Вся история закончилась вполне ожидаемо. Крепостных вернули прежним владельцам. Их могла ждать разная судьба, гадать не будем. Ивана Соколова вернули в Ряжскую воеводскую канцелярию. Страшнее пожизненного рекрутства, скорее всего, не было ни-че-го!
Использованы материалы РГАДА фонд 568 опись 2 дело 1051