Насколько я знаю классические святочные рассказы, публиковавшиеся в журналах «Нива» в начале двадцатого века, были про мальчиков, с которыми совершались разные невероятные чудеса. У меня есть подобный рассказ, в котором роль мальчика принадлежала мне самому. Этот рассказ тоже про истинные чудеса, которые были на самом деле, но он немного не такой. Чуточку не такой. В нем главный герой не мальчик, а девочка. С этим связано еще одно отличие. Оно состоит в том, что считать успехом при совершении чудес. Для мальчика это может быть много всего, а для девочки это только одно – это выйти замуж за принца, как это получилось у Золушки. Для девочки другого более удачного и желанного варианта в сказках не предусмотрено. Здесь рассмотрен иной вариант. В качестве основного финального варианта со счастливым концом состоялось покорение стольного города Москвы.
Это раньше в сказках было по плечу только воинам с целой дружиной храбрых и умелых, смелых вояк, а в этой современной сказке, благодаря телевидению, это оказалось по плечу всего одной великолепной девочке. Дело в том, что телевидение изменило представления о том, что значит покорить город. Если раньше полагали, что для этого нужна военная победа, то теперь для этого достаточно завоевать телеэкран, и город покорен!
Прелюдия
Нина Витальевна Зверева - моя дочь. В дальнейшем я называю ее просто Ниночкой. Когда она приходила к нам с Неличкой, то мы уже заранее предвкушали то наслаждение, которое она сейчас нам доставит своим очередным рассказом о себе. Она превосходная рассказчица. Она хорошо пишет, но рассказывает она еще лучше. Интересно, что далеко не все, что она рассказывала нам о себе было с хорошим концом. С ней случались и грустные истории, но и их было слушать очень интересно. Пораженный и удивленный этим, я задумал написать рассказ о Ниночке по ее рассказам и книгам. Вот этот рассказ.
У Ниночки есть замечательная книга, написанная в качестве учебника журналистики, но написанная точно так, в том же стиле, в котором замечательный педагог Макаренко писал о своей оригинальной и мощной педагогике. Вроде бы у Ниночки и у этого Макаренко чистейшая беллетристика, описание случаев жизни и даже не чьей-то поучительной в роде Жития Святых, а своей собственной жизни и даже без малейших нравоучительных отступлений. Все у Ниночки в этой книге точно так, как и у знаменитого Макаренко, но только она пишет про свою жизнь иначе потому, что это не про педагогику а про новую свою тележурналистику, но метод обучения тот же самый классический. Естественно, что в этой книге «В кадре и за кадром» ни слова нет про завоевание Москвы. Но много про это можно взять из этой вдохновенной и исключительно откровенно написанной Ниночкиной книги. Вот как Ниночка описывает самое начало этого действия – его прелюдию.
«Май 1960 г. В это время мы с мальчишками (девчонок в нашей кампании не было) бегали за майскими жуками вокруг собственного дома и близлежащих домов. У нас были сачки для ловли бабочек, и мы размахивали ими, иногда специально ловили друг друга, и мне приходилось быть быстрой и внимательной, потому что мальчишки ловили меня, единственную девочку среди них, сачком, а мне приходилось уворачиваться. В кулаке у меня был спичечный коробок с пойманными жуками. Было радостно и интересно. Размечталась о том, что впереди лето и нас с братом ожидают приятные дни.
В момент радостных размышлений я уткнулась головой во что-то теплое и круглое. Кто-то держал меня за косичку. На меня смотрели добрые, веселые, умные и лукавые глаза дяденьки, в живот которого я уткнулась. Посмеявшись вместе со мной, дяденька спросил: откуда я такая лихая девчонка, и что я тут делаю. Я показала жуков, сачок и своих друзей мальчишек. Дядя Миша (он мне церемонно представился именно так), сказал, что он работает вон на той вышке, которая называется телевизионной, и ему для спектакля нужна бойкая, очень бойкая девчонка, как я. Я сообщила в ответ, кто у меня папа и мама, где живу, и что у нас есть телевизор один на весь наш дом, смотреть который к нам иногда приходит целая толпа людей. Интерес дяди Миши стал еще сильнее. Он записал в блокнот сведения обо мне. А потом сказал, что завтра вечером он ждет меня в молодежной редакции «Факел» и, возможно, я получу главную роль в его спектакле.
Я рассказала все родителям, но они не восприняли это всерьез. Выслушали, подивились и все! Но мне разрешили пойти на студию к дяде Мише.
Телевидение в Горьком появилось в 1957 году. Сигнала из Москвы в городе еще не было, и поэтому это время стало золотым временем создания и расцвета местного ТВ. На телевидение пришли люди творческие, яркие. Таким был Михаил Мараш, который был в театре актером, а на ТВ стал режиссером, автором и ведущим потрясающих по выдумке и красоте программ для детей и молодежи».
Но карьера Ниночки и покорение Москвы висели на тонюсенькой ниточке, оборвись которая и не было бы ничего. Вот так это и бывает! Даю опять слово Ниночке: «Приход на студию был неудачным. Меня никто там не ждал. Дядя Миша был уверен, что мои родители свяжутся с ним и приведут меня на студию. Но наша семья в этом отношении было особенная. В любой другой столь же дружной и хорошей семье поступили бы в этом случае точно так, как и был уверен Мараш, а в нашей особенной семье никто даже и не подумал о совместном походе на телевидение.
Строгий вахтер преградил мне путь. Я уговаривала его, потом заплакала, но уходить не собиралась. На помощь ко мне никто не спешил. Тогда я попросту прошмыгнула в дверь проходной и побежала изо всех сил по коридору главного здания. Вахтер мчался за мной, выкрикивая угрозы. Так мы бегали друг за другом по зданию. Я вопила; «Дядя Миша!», а вахтер кричал: «Девчонка вернись!» Нашлись таки люди, которые отвели меня к Марашу. Он долго извинялся перед вахтером, но все обошлось! Я впервые увидела огромный павильон с декорациями с жаркими лампами и огромными камерами с толстыми хвостами проводов».
Снова слово Ниночке:
«Только потом – намного позже - я узнала, что дядя Миша столкнулся со мной на улице после кастинга, который он проводил в школе среди девочек учениц 2-3 классов. Он выбрал 5 девочек. Все они пришли с мамами за два часа до моего «налета». Одна из них, вроде бы даже получила приглашение на съемку на следующий день, но мой энтузиазм и битва с вахтером произвели на Мараша неизгладимое впечатление. Тем более, что роль, которую мне предстояло сыграть, предполагала буйный темперамент и чрезвычайную самостоятельность».
Точно такой случай произошел и в Голливуде. Там снимался фильм, главным героем которого должен быть либо мальчик, либо девочка, так как его героиня, переодевшись мальчишкой, жила жизнью мальчишки, и ее принимали за мальчика. Так как девушке чрезвычайно трудно для кино достоверно переодевшись играть роль мальчика, то режиссер фильма пыталась отобрать на эту роль молодых мужчин или мальчиков. Несмотря на все ее старания, она не нашла среди всех конкурсантов мужчину, способного сыграть эту роль. Тогда режиссер решилась на отчаянный шаг. Она устроила конкурс (кастинг) среди девушек. Конкурс был огромный. В нем участвовало 400 претенденток на роль. На один из кастингов неожиданно пришел мальчик. Таково было впечатление вахтера Голливуда. Естественно вахтер не пустил явного мальчишку на чисто девичий кастинг. Но это был вахтер Голливуда, а не вахтер провинциального, да еще и Советского ТВ. Вахтер Голливуда позвонил режиссеру и спросил пускать мальчишку на девичий кастинг или же нет. Режиссер, подумав, решила пустить мальчишку, и его пропустили. Каково же было удивление режиссера и всех участников кастинга, когда оказалось, что этот юный мальчишка на самом деле молодая девушка, которая целый месяц готовилась к этой роли, переоделась мальчиком и жила жизнью мальчика весь месяц. За это время ее мужа даже арестовывала полиция за приставание к мальчику, а у вахтера и у всех участников кастинга не было никаких сомнений, что к ним явился мальчишка. Это обстоятельство, как и в случае с Ниночкой, послужило режиссеру главным (о чем она рассказала) при выборе именно этой актрисы на роль в фильме. За исполнение этой роли эта актриса удостоилась премии «Оскар».
Пять лет подряд Ниночка радостно демонстрировала школьным учителям записки от дяди Миши с просьбой отпустить ее на съемки. Она вела программы, участвовала в конкурсах, снималась в кино. Ниночку даже стали узнавать на улицах.
«И вдруг однажды телефон замолчал, а на экране появилась другая девочка. Я до сих пор помню, как выглядела та девочка, как плавно она двигалась, как красиво лежала на плече ее толстая коса. Степень моего отчаяния была по-детски безграничной, но общий оптимизм и радостный характер шептали на ухо: «Ничего, я еще вернусь, я им докажу, я буду работать на телевидении». Забавно, что именно так и случилось».
Забавно, что так именно это и случилось – пишет Ниночка, но еще более забавно и гораздо более забавно, что этого никак не могло случиться. Очень много известно случаев, когда девочки, получившие огромную и вполне заслуженную славу в кино, потом нигде и никогда уже не снимались. Возврата к прежнему девичьему амплуа у девушек нет и быть не может, а это девчоночья роль, как бы они ни была сыграна, ровным счетом ничего не дает впоследствии. Для того, чтобы снова пригласили должно непременно произойти что-то невероятное, чего не бывает никогда! Об этом невероятном событии, повернувшем судьбу Ниночки вспять, пойдет речь дальше.
Первый визит в Москву
Первый свой визит в Москву Ниночка совершила в возрасте 19 лет, будучи беременной своим первым ребенком, который сейчас успешно работает в Нидерландах профессором математики и издает в Москве книги, являющиеся бестселлерами. Этот визит был сделан в редакцию самой в то время влиятельной, почитаемой и массовой «Литературной газеты» по поводу выступления Ниночки в этой газете в качестве автора сенсационной статьи. Естественно, что я в курсе всего вполне достаточно, чтобы изложить это самостоятельно, не прибегая к цитатам из Ниночкиной книги. Но мне в этом мешают…Что в этом мне может мешать? Полагаю, что это угадать крайне трудно, и поэтому скажу сам. Мне мешают девчоночьи чары! Я читаю то, что написала об этом событии сама Ниночка, просто для того, чтобы освежить в памяти некоторые подробности и ничего не перепутать. А что при этом получается? Получается, что я с таким наслаждением сейчас это читаю, получаю от чтения такое постепенно нарастающее удовольствие и наслаждение, нарастающее без границ, а все больше и больше, что уже не могу оторваться от текста и перейти к его краткому изложению. Это полностью соответствует действию на меня девичьих чар! Поэтому я не смог оторваться от Ниночкиного текста, и пишу, придерживаясь его. Я сам так не напишу ни почем! Поэтому буду стараться не портить текста, прибегая к нему, пропуская в нем некоторые места, прямо не относящиеся к делу, не выделяя этого никак, а некоторые места чуточку подправляя, чтобы в целом получился связный и удобочитаемый текст. Никаких кавычек я не ставлю, целиком стыривая текст. Это и так видно, так как я нигде не подправлял текст, идущий от девичьего лица.
В семье, в которой мне посчастливилось родиться, то и дело возникали невероятные события. Каждое было особенным, но частота появления невероятных событий явно превышала норму. Никогда такого не было, и вот опять! Так однажды ярко выразился Виктор Черномырдин. История с письмами Блока именно из этой серии.
Начало этой истории было положено уже упоминавшейся выше тетей Зоей. К нам попала папка с ее документами. Это случилось в начале лета 1971 года. Мама обнаружила в дяде-Левиной папке пожелтевшие письма, написанные размашистым красивым почерком. Мама прочитала подпись под одним письмом и громко крикнула: Нина, срочно иди сюда! Тут для тебя богатство! Я полетела из кухни в комнату и увидела маму, которая сидела на полу, а вокруг были письма. Мы рассмотрели бумагу одного из писем на свет и увидели водяные знаки. И красивую подпись под каждым листком: «Преданный Вам Александр Блок». Это есть настоящие письма Блока! Того самого Александра Блока, стихи которого я знала наизусть и очень любила. Мама сказала: Ну теперь хотя бы понятно, почему ты пошла на филологический! В нашей семье все были физиками: отец, мама, брат, муж (мне было 19 лет, а я уже была замужем). Я пошла в гуманитарный вуз, хотя способности к математике и физике у меня были высокими. Я окончила физико-математическую школу с хорошими оценками, но не хотела идти на радиофак. Папа предлагал институт иностранных языков, но мне хотелось в филологический, и точка!
События стали развиваться с невероятной скоростью. Мама успела рассказать о своей находке двум подругам, одна из которых жила в Москве. В нашей квартире звенел, не переставая телефон. Звонили строгим голосом из газет и журналов. Нам объясняли, что эти письма являются всенародным достоянием и их надо немедленно отдать в государственный архив. Я сложила письма в пакет и пошла советоваться с нашим профессором русской литературы Георгием Васильевичем Красновым. Он пришел сначала в полный восторг, а потом пришел в ярость когда увидел, как я небрежно храню эти письма. Он приподнимал их пинцетом, а между письмами положил папиросную бумагу. Он строго-настрого наказал мне не общаться ни с кем по телефону, а доверить все переговоры ему одному.
Наутро нам позвонили из «Литературной газеты» и сослались на профессора Краснова. Звонила Алла Латынина – редактор рубрики «Архив ЛГ». Она хотела говорить именно со мной. Ее интересовало, сколько мне лет, и я гордо ответила, что девятнадцать, на каком курсе я учусь, и я ответила, что только что закончила первый курс. Следующий вопрос не застал меня врасплох. Она спросила, как я оцениваю значение этих писем. Я сообщила, что написала статью про Блока и Зою Звереву, где привела самые интересные выдержки из писем.
В результате разговора Ниночка получила приглашение приехать в Москву в редакцию самой знаменитой и читаемой в СССР газеты. Это была первая попытка покорить Москву. С какими средствами юная красавица отправилась покорять столицу она пишет так. Далее было как во сне: я надела самый красивый мамин трикотажный костюм, сделала прическу, села на поезд, приехала, попала под дождь, долго искала здание «Литературки» на Цветном бульваре.
У меня был аналогичный случай, когда я по звонку секретаря нашего Обкома КПСС, первый раз был приглашен в Москву в ЦК КПСС. Я никогда там не был. Приехав в 7 утра, я принялся искать это ЦК. Долго искал здание по сообщенному мне адресу. Нашел, но оно оказалось не то. В результате я пропустил то заседание, на котором должен был присутствовать, а потом у начальника отдела ЦК КПСС уже не было времени на разговор со мной и последний состоялся только на следующий день. Я получил от этого начальника направление в Центральную гостиницу. Там, стоя в очереди у стойки, я от нечего делать помахал этим направлением. Девушка за стойкой это немедленно обнаружила, сказав всей очереди, что это направление от ЦК КПСС, вызвала сотрудницу, которая препроводила меня без всякого оформления у стойки, в шикарный одноместный номер.
Наконец, Ниночка, сообщая каждому встречному, что у нее с собой настоящие письма Блока, нашла нужное ей здание.
Один из сотрудников редакции отвел Ниночку в кабинет к Латыниной, сказав: Алла, тут к тебе приехала милая девушка из провинции. Улыбнулся и скрылся. Латынина напоила будущую покорительницу Москвы чаем и собиралась накормить. Но у милой девушки из провинции именно в этот день начался токсикоз от беременности, и она отказалась от еды. А для будущей покорительницы Москвы тот мир, в который она попала, показался сумасшедшим.
У Аллы Николаевны в кабинете сидела подруга и ныла о том, что за ней ухаживает Евгений Евтушенко, но он ей так надоел, так надоел… Я знала все стихи Евтушенко наизусть и готова была бежать на его концерт на край земли. Фифа в кабинете разбила мои иллюзии в один миг, почему-то я ей сразу поверила. В зеркале покорительница Москвы видела свое отражение – мокрая курица в костюме с чужого плеча, да еще и с токсикозом. Но уже на следующее утро для покорительницы Москвы мир стал другим. Алла Латынина мудро руководила ее поездками по Москве. Она познакомилась со многими людьми. Нашлись письма Зои Зверевой к Блоку, и переписка, как говорят, воссоединилась. Ниночка уже бегом пересекала Цветной бульвар и наслаждалась общением с сотрудниками легендарной «Литературки», которые приняли девушку в качестве «дочери полка». В результате в Литературке статья Ниночки заняла целый разворот, на котором были фотографии Зои Владимировны и Александра Блока и вступление, в котором Алла Латынина рассказала об истории находки и немного о Ниночке, как о новом авторе.
Статья имела бешеный успех, но до покорения Москвы было еще бесконечно далеко, но зато состоялось покорение родного Горьковского телевидения, о котором Ниночка мечтала. Вот как это было описано в книге Ниночки.
Публикация в самой «Литературке» да еще такая объемная, сделала меня абсолютно счастливой. Но самое главное случилось через три дня – мне позвонил Владимир Близнецов из редакции «Факел» Горьковского телевидения и пригласил рассказать о находке в прямом эфире. Я слышала голос, знакомый с детства, и не знала, что сказать. К тому же мой животик уже округлился, и я стеснялась показаться в эфире в таком виде.
Но Близнецов настаивал, и я пошла на студию. Пропуск был заказан, меня ждали. В редакции, как всегда, было полно людей, все суетились, разговаривали одновременно. Но когда я вошла, наступило молчание, и вдруг Мараш тихо спросил: Нинка? И уже более уверенно: Ты – Нинка Зверева?
Я только кивнула. Далее все хором заговорили только о том, что я должна написать сценарий сама, что я должна проявить свою телевизионную детскую закалку, меня щупали, спрашивали о муже, о родителях, об учебе. Потом, насытившись, все вернулись к своим делам, а мудрый Близнецов стал заново учить меня телевизионной науке.
В прямом эфире вместо положенных 15 минут я проговорила целых 45 минут, заняв все положенное время. Два других сюжета пришлось снять с эфира.
Но это был настоящий успех. После эфира ко мне подошли операторы, звукорежиссер и его ассистенты, технические работники. Все поздравляли, хвалили, говорили, что у меня особый дар телеведущей.
Я с трепетом ждала, когда в студию войдут Близнецов и Шабарова – мои телевизионные «родители». Они не были так эмоциональны, пожурили меня за многословность, и все же произнесли заветные слова: Ты – наша Нина. Ты должна быть в эфире!
Так было покорено Горьковское ТВ, послужившее трамплином для последующих попыток покорить Москву. Но Ниночка пишет не об этом. Она, сообщив, что получив баснословный гонорар за статью в Литературке с поздравительной запиской от Аллы Латыниной, написала, что это Зоя Владимировна Зверева властной рукой вмещалась в ее жизнь, повернув ее в нужную сторону. По моему это не так, и Зоя Владимировна здесь не при чем, а это очередная случайность из тех, которых не бывает никогда, а вот вдруг опять, как сказал наш острый на язык премьер Черномырдин, хотя и он тут тоже не при чем!
Горьковское телевидение могло быть покорено именно так, и никак иначе. Для этого нужен был сенсационный успех в Москве! Именно в Москве и непременно сенсационный. Иначе провинция ничего не понимает и не принимает.
Несмотря на то, что работать на телевидении я начала еше в восемь лет, попасть в штат после окончания университета было сложно. В молодежной редакции «Факел», в которую я стремилась попасть, каждый человек работал годами и никто не собирался уходить, и вакансий не было. Вне штата в качестве автора или ведущей работать было можно, а в штат попасть было нельзя.
Но мне повезло. Совершенно неожиданно освободилось место редактора молодежных программ, так как Валентина Арюкова безумно влюбилась и уехала со своим возлюбленным на крайний Север, подальше от всех ее соперниц. Но воспользоваться этой возможностью оказалось сложно. Во-первых, предпочтение и значительное предпочтение в таких случаях отдается мужчинам, а я к тому же не только женщина, что уже плохо, а еще к тому же женщина с двумя малыми детьми, что просто вообще никуда не годится. Были и еще причины идеологического порядка, не допускать меня до ТВ. Спустя много лет я узнала, сколько порогов пришлось обивать Рогнеде Шабаровой в обкоме партии и в других в то время очень строгих инстанциях, чтобы доказать мое право на профессию.
Вторая попытка покорить Москву
Вторая попытка покорить Москву была предпринята Ниночкой, когда ей было уже 24 года. Это случилось тоже по тому же закону Черномырдина, когда этого никогда не бывает, а вот опять! Мне было всего двадцать четыре года, а курсы в Москве были организованы только для главных редакторов, а я была самым-самым младшим редактором молодежной редакции «Факел». Но Наталья Михайловна Дроздова, которая должна была поехать в Москву на учебу, ждала ребенка и не могла поехать в Москву.
Так я оказалась первой в списке, и уже на следующий день в Москве чувствовала себя лишним звеном в спаянной кампании комсомольских лидеров – уважаемых руководителей молодежных редакций из Питера, Ташкента, Риги, Красноярска и так далее. Я люблю учиться. Оставив на мужа двух маленьких девочек, я с полным энтузиазмом и восторгом посещала все лекции и семинары на Шаболовке. Я старалась изо всех сил быть первой в учебе, так как у меня, кроме учебы, не было никаких шансов на то, чтобы как-то обратить на себя внимание лидеров молодежного вещания СССР.
В программе нашего обучения была экскурсия по «Останкино» и встреча с молодежной редакцией ЦТ. Мы приехали в «Останкино» покрутились по всем нескончаемым коридорам, подивились на студии и монтажные, а затем нас отвели в кинозал. Мы с нетерпением ждали Сагалаева. Это был тот момент, когда каждый из участников семинара должен был представить на суд московского жюри свою собственную работу, и нас специально просили в письмах привезти работы для показа и обсуждения. Я была всегда примерной ученицей и даже не подумала, что можно приехать «пустой», поэтому взяла свою последнюю эфирную работу. Это была программа о разводах и о любви на целых 54 минуты. Там было много постановок с участием актеров, много экспертов и была одна главная мысль: «Развод гораздо более серьезный шаг, чем женитьба, и последствия развода непредсказуемы». Вела нашу программу женщина юрист. Там было много пафоса. Мы с Михаилом Марашом вложили в эту программу много души, искренности и сочувствия.
Сагалаев пришел спустя десять минут после назначенного срока и сразу перешел к делу. Давайте смотреть работы, сказал он. Выяснилось, что есть всего одна работа, только моя. Работали мы тогда на монтажных аппаратах из Новосибирска «Кадр». Видеолента была широкой, тяжелой. Монтировали при помощи ножниц и скотча и мой груз на 54 минуты составлял не менее десяти килограмм. Это был тот самый момент, когда я ощущала тяжесть каждой эфирной минуты. Ну и кто первый? Весело спросил кудрявый парень в клетчатых штанах. Молчание было ему ответом. Наш куратор Галина Никулина растерялась и посмотрела на меня. Я не хотела быть первой. За предыдущие две недели учебы я хорошо поняла, что наша программа состоит из одних ошибок и лучше бы ее никогда не показывать ни зрителям, ни друзьям. Лучше забыть о том, что делала раньше и начать работать по новому. Но все взоры сошлись на мне, и Сагалаев, который было приуныл, радостно спросил о том, сколько минут программа и о чем она. Я ответила, что о разводах и что 54 минуты.
Другие члены группы стали активно предлагать устные рассказы о своих эфирных победах. На это Сагалаев сказал, что нет ничего более скучного, чем устные рассказы о телевизионных программах. Если Вы их не привезли, значит они не так уж и хороши. Можете себе представить, как относились ко мне и моему бенефису участники группы после такого резюме. Тяжелая пауза, полная тишина. На экране появляются первые кадры моей программы. Я всегда говорю своим ученикам, что важный момент учебы – это просмотр своей работы глазами других людей.
Но это очень тяжелый урок. Никогда не забуду этот просмотр, так как это был провал, позор, несчастье моей жизни. Уже на пятой минуте просмотра люди начали посмеиваться, перекидываться репликами. Я понимала, что они правы, что синхроны тяжеловесны, постановки примитивны, а призывы пафосны и бессмысленны. Я готова была отдать полжизни за то, чтобы программа закончилась раньше, или за то, чтобы пленка порвалась и перестала крутиться. Но пытка продолжалась, люди откровенно веселились, Сагалаев молчал, и эти 54 минуты показались мне вечностью.
Прошли последние титры, включили свет. Сагалаев спросил зал о впечатлениях. Мои одногруппники, которые на протяжении двух недель учебы демонстрировали мне свою симпатию, не скрывали скепсиса и ехидства, радостно указывая на проколы в программе. Сагалаев слушал, ничего не говорил. Я сидела как мертвая. Казалось уже ничто не может возродить во мне жизнь – настолько было больно, и ощущение позора поселилось в моей душе, не давало дышать, двигаться, думать.
Когда все высказались, Сагалаев весело и ободряюще поглядел в мою сторону и сказал, что он согласен со всем сказанным, но только у него есть один вопрос, вернее два вопроса. Первый: почему не привезли свои работы? Не потому ли, что не хотели стать предметом обсуждения в профессиональной среде? Он выдержал паузу, а затем заметил, что молчание знак согласия. А теперь второй вопрос совершенно конкретный: поднимите руки те, у кого в арсенале молодежной редакции есть проекты о любви и разводе? У кого? Поднимите руки!
Не было ни одной руки. И тогда он сказал, что самое смешное, что я согласен со всеми высказанными замечаниями в адрес показанной программы, но в данной ситуации я считаю, что мы должны наградить аплодисментами тех людей, которые поднимают человеческие темы и не боятся выносить свои работы на суд профессионалов. Только такие люди могут добиться успеха!
Он зааплодировал, кто-то похлопал ему в такт. Я готова была провалиться от стыда и от счастья. Такое тоже бывает.
В этот раз Москва еще не была покорена, но был покорен Сагалаев. Эдуард Сагалаев стал моим творческим идолом, учителем и другом. Его замечания, его веселая ирония были эликсиром жизни. Через два года тот же Сагалаев потребовал, чтобы моя программа «Круглый стол вокруг станка» на Всесоюзном фестивале молодежных программ была переведена из разряда внеконкурсного просмотра в разряд конкурсных программ. Я тогда получила звание лауреата Всесоюзного фестиваля молодежных программ, а мне было всего двадцать шесть лет. Меня позвали работать на ЦТ. Сагалаеву удалось добиться выделения мне квартиры в Москве, что было в то время невозможно. Я отказалась и не знаю до сих пор правилен ли был этот мой поступок.
Я стала собственным корреспондентом молодежной редакции Центрального телевидения. Привычно ездила в Москву два-три раза в месяц, показывая свои программы, сюжеты и получая то оплеуху, то комплимент.
Третья попытка покорить Москву
Это было уже благодаря покорению молодежной редакции ЦТ и лично Сагалаева. И когда он позвал меня в 1985 году на работу в качестве корреспондента Всесоюзного фестиваля молодежи и студентов, я была на седьмом небе от счастья!
Вот, что было на этом фестивале, о чем Ниночка нам с упоением и очень хорошо рассказывала, а в книгу почему-то не поместила. Вероятно не поместила просто потому, что ее книга это учебник тележурналистики, а она не хотела никого учить такому эффективному приему, которым она тогда воспользовалась. Но я не могу, просто не могу пройти мимо этого великолепного и оригинального приема, требующего невероятной смелости и мастерства.
Москва. Красная площадь, на которой выстроились делегации разных стран. Всюду корреспонденты, берущие интервью. Есть среди делегаций и делегация СССР. Но к ней никто не подходит. Парни и девушки этой делегации явно скучают. Ниночка это сообразила, и подошла к делегации СССР. Подошла со словами: «Я представляю американское ТВ! Жалко мне Вас! Вы Великая, огромная страна, а как плохо Вы в ней живете! Вот напротив Вас универмаг ГУМ, в котором купить ничего нельзя. Там сплошные очереди, хотя и нет почти ничего. У нас в Америке земляника продается круглый год, а у Вас ее летом не купишь, а не то, что зимой!» Делегация СССР предварительно отлично вымуштрована и натренирована. Все парни и девушки уже устали от скуки, и очень рады вниманию американской журналистки. Что журналистка именно американская сомнений ни у кого нет. На аппаратуре непонятные надписи на английском языке, журналистка ведет себя уверенно, свободно и даже развязно на грани фола, что нашим журналистам не свойственно. Делегация принялась отвечать американской журналистке, расхваливая наш строй и наш образ жизни, находя вполне достойный ответ на любую претензию нахальной американской журналистки. Придя на студию Ниночка убрала все свои провокационные вопросы американской нахальной журналистки, оставив только наиболее удачные ответы делегатов СССР, подчеркивающих явные преимущества нашего общественного строя, нашей демократии, прелести нашего образа жизни. При этом это все говорилось в пику американской журналистке с жаром с таким старанием, так напористо, с такими возбужденными лицами, как нигде не услышать. Естественно, что этот материал шел многократно по всем ТВ каналам на УРА во все время фестиваля, в то время, когда далеко не все репортажи других корреспондентов выходили в эфир.
А, вот и эпизод, который потряс самого Сагалаева, происшедший с Ниночкой во время этого фестиваля. Ей впервые дали камеру, которая пишет ТВ, не расходуя кинопленку. Поэтому впервые не было привычного ограничения времени съемки длиной выданной пленки. В результате Ниночка вместе с оператором принесла Сагалаеву сюжет длиной 45 минут, вместо положенных ей 15. Сагалаев, не глядя выкинул эту кассету в мусорный ящик, так как такой длинный сюжет вставить никуда нельзя и неважно, что на нем снято. И тогда я достала кассету из урны и заявила, что мне хватит 15 минут на монтаж, потому, что я знаю, на какой минуте находятся важные кадры.
Веселый карий глаз «восточного мальчика», как его звали в Останкино, полыхнул огнем, и он собрал всех в аппаратной и объявил, что сейчас будет учеба. И поглядел на меня с доверием и надеждой. Это был момент истины. Я действительно легко запоминаю на какой минуте рабочего материала есть интересные моменты. Я скомандовала режиссеру монтажа, чтобы он поставил пленку на 15, 21 и 37-ю минуты моего материала, а затем быстро смонтировала сюжет, и он вышел в прямой эфир вовремя. Сагалаев сделал из этой истории настоящее шоу, потребовав от своих работников подобной квалификации. Но для меня главным было его одобрение.
И, вот, Москва покорена! В последний день фестиваля по пустой Москве огромный автобус мчал меня на финальную церемонию закрытия фестиваля, потому что Сагалаев решил, что именно я должна сказать какие-то важные слова в прямом эфире. Пустой автобус. Пустая Москва. Огромная ответственность. Слова, которые крутятся в голове и никак не ложатся в нужные строки. Новые варианты, новые слова, блокнот, который весь исчеркан, водитель, который смотрит на меня с удивлением: кто такая? Почему ради нее этот сумасшедший рейса на край Москвы?
И все же мне удалось в прямом эфире Центрального телевидения сказать сильные слова, и меня поздравляли, а вечером вся наша бригада праздновала успех, собравшись в квартире у тети Зины, в которой я жила.
Мы с Сагалаевым искренне дружим до сих пор и доверяем друг другу, что большая редкость в нашем амбициозном, ревнивом и притворным телевизионном мире.
Вот так происходило покорение Москвы. Сейчас Ниночка имеет большую роскошную квартиру в центре Москвы, живет большую часть времени в Москве, обучая других тактике и технике завоевания симпатий и расположения людей. Изредка, приезжая в родной город, она москвичкой себя не считает. Торжественного переезда на работу и жительство в Москву так и не было, хотя покорение Москвы наивной девушкой из провинции состоялось!
Виталий Анатольевич Зверев
8 января 2017 года.