Заметку написана около года назад. И в качестве эпиграфа к ней отлично подходит мысль из сегодняшней (и созданной, и опубликованной) статьи про самопсихоанализ во время болезни:
С одной стороны, меня не отпустит напряжение, пока не выпишусь об этом. С другой – нравится, как у меня выходят повествования об отвратных днях. Может, мерзости – то, ради чего внутри меня живёт писатель? Наверняка могу сказать, что важные прозрения случаются не только на берегу моря, когда пьёшь чай из термоса и рассматриваешь пегасов и орлов в облаках. Но и когда страдаешь крайне не романтично, а потно, с тошнотой и безразличием к прекрасному.
Пост не из аппетитных. Предупредила.
У меня были грандиозные планы пару дней назад: под вечер уходя на дачу, я закачала на ноут пять эпизодов дорамы про психов, взяла книги с упражнениями для практики программирования и русского языка, запаслась едой.
Вечер. Дача. Запустила сериал, ощущая усталость. Думала, корейцы взбодрят...
Слабость и подавленность стали нестерпимо сильными к началу второго эпизода. Так и не добравшись до его конца и, тем более, упражнений, я завалилась спать, чувствуя себя очень гадко. И ещё обидно было − совсем недавно я была уверена, что могла бы горы свернуть.
Заснуть нормально не получалось. Голова трещала, меня мутило. В третьем часу ночи вышла на улицу. Посидела на лавочке в удивительном спокойствии − обычно мне очень страшно ночью в одиночестве где-либо не дома, но когда организм болен, сил на многое не хватает.
После неудачной попытки снова поспать я присела подышать на крыльцо. И в этот раз с тазиком. Я в ту ночь «во всей красе» понимала (о да, именно прошедшее длительное − «понимаааала», а не просто «поняла») разницу между тошнотой от температуры 37.4 и тошнотой, когда в желудке что-то предупреждающе шевелится в сторону глотки. В первом случае я просто мучаюсь в кровати, лениво думая: «А вдруг вырвет, надо лежать на боку… как же мне плохо. Лучше бы от любви страдать». Во втором − ноги несут всё тело к унитазу/тазу, а в голове ничего кроме плохого слова. Вообще, я ещё боюсь задохнуться во время рвоты из-за одного случая в детстве…
И вот тазик пригодился в первый раз этой кажущейся вечной ночи. Мне было мерзко, отвратительно, гадко, обидно и страшно.
Пошла в дом. В доме надеваю тапочки. И чувствую, что в одной тапке какая-то гадость… Чёрт. Это слизняк! Здоровенный слизняк в тапке! В доме. Какого дьявола вообще!
Это были самые тошнотворные эпизоды моей болезни. Впереди многочасовой аттракцион «попробуй дойти от кровати до ванной не держась за стенки и не падая на пол через каждые два шага»...
Несколько раз посещали так называемые самые страшные мысли. Они всегда приходят, когда уже ничего не важно.
Если бы меня не пришла спасать мама, то едва ли я сейчас была симпатичнее слизняка, испаганившего мои тапки и носки.