Мы не первая цивилизация, которая рухнула, но, вероятно, будем последней…
Археологические остатки прошлых цивилизаций, в том числе остатки доисторического комплекса храмовых курганов Кахокия в Миссури, являются отрезвляющим напоминанием о нашей судьбе.
КУРГАНЫ КАХОКИЯ, Миссури: Я стою на вершине храмового кургана высотой 100 футов, крупнейшего известного земляного сооружения в Северной и Южной Америке, построенного доисторическими народами. Температура 80 по F (+ 27 C) наряду с удушающей влажностью лишили парк всех посетителей, кроме жалкой горстки особо упорных. Моя рубашка промокла от пота.
Я смотрю из сооружения, известного как Курган Монахов, на равнины внизу, с небольшими холмиками, усеивающими поля. Эти земляные курганы, построенные в месте слияния рек Иллинойс, Миссисипи и Миссури, — все, что осталось от одного из крупнейших доколумбовых поселений к северу от Мексики, где примерно с 800 по 1400 год нашей эры проживало, возможно, до 20 000 человек.
Этот великий город, возможно, величайший в Северной Америке, рос, процветал, приходил в упадок и в конце концов был заброшен. Цивилизации умирают по знакомым схемам. Они истощают природные ресурсы. Они порождают паразитические элиты, которые грабят и грабят институты и системы, создающие сложное общество. Они ведут бесполезные и обреченные на провал войны. А потом начинается гниение. Крупные городские центры умирают первыми, приходя в необратимый упадок. Центральная власть распадается. Художественное самовыражение и интеллектуальный поиск заменяются новым темным веком, триумфом безвкусных зрелищ и торжеством угодливой глупости толпы.
«Коллапс происходит и может произойти только в вакууме власти», — пишет антрополог Джозеф Тейнтер в книге «Коллапс сложных обществ». «Крах возможен только там, где нет конкурента, достаточно сильного, чтобы заполнить политический вакуум дезинтеграции».
Несколько столетий назад правители этого огромного городского комплекса, занимавшего около 4000 акров, включая центральную площадь размером в 40 акров, стояли там, где стоял я. Они, без сомнения, видели внизу, в кишащих поселениях, неприступную силу, по меньшей мере, со 120 храмовыми курганами, используемыми в качестве резиденций, священных церемониальных мест, гробниц, центров собраний и площадок для игры в мяч. Воины Кахокии господствовали на обширной территории, с которой они взимали дань, чтобы обогатить правящий класс этого сильно стратифицированного общества. «Читая» небеса, эти строители курганов возвели несколько круглых астрономических обсерваторий — деревянных версий Стоунхенджа.
Наследственных правителей города почитали при жизни и после смерти. В полумиле от кургана Монахов находится семифутовый курган 72, где археологи обнаружили останки человека на платформе, покрытой 20 000 шариками из раковин из Мексиканского залива. Бусины были расположены в форме сокола, с головой сокола под и рядом с головой человека. Его крылья и хвост были помещены под руками и ногами человека. Под слоем ракушек находилось тело другого человека, положенное лицом вниз. Вокруг этих двух мужчин были еще шесть человеческих останков, наверное, слуг, которые, возможно, были преданы смерти, чтобы сопровождать погребенного хозяина в загробной жизни. Рядом были захоронены останки 53 девушек и женщин в возрасте от 15 до 30 лет, разложенные рядами в два слоя, разделенных циновками. Судя по всему, они были задушены.
Поэт Поль Валерии как-то заметил: “Цивилизация обладает такой же хрупкостью, как и жизнь”.
Через реку Миссисипи от Холма Монаха виднеется городской пейзаж Сент-Луиса. Трудно не увидеть нашего собственного краха в крахе Кахокии. В 1950 году Сент-Луис был восьмым по величине городом Соединенных Штатов с населением 856 796 человек. Сегодня это число упало до уровня ниже 300 000, то есть уменьшилось примерно на 65 процентов. Крупные работодатели — Anheuser-Busch, McDonnell-Douglas, TWA, Southwestern Bell и Ralston Purina — резко сократили здесь свое присутствие или вообще ушли. Сент-Луис неизменно входит в число самых опасных городов страны. Каждый пятый человек живет в бедности. Согласно отчету за 2021 год, столичное полицейское управление Сент-Луиса имеет самый высокий уровень убийств полицейских душу населения из 100 крупнейших полицейских управлений в стране. Заключенные сидят в убогих городских тюрьмах, где за год 47 человек умерли, где практикуется жестокое насилие. За пределами центра города — разрушающаяся инфраструктура, сотни аварийных и заброшенных зданий, пустые заводы, пустые склады и обедневшие кварталы повторяют руины других постиндустриальных американских городов. Все это классические признаки цивилизации в предельном упадке.
«Как и в прошлом, страны, испытывающие экологический стресс, перенаселенность или и то, и другое вместе, подвергаются риску политического стресса и краха своих правительств», — утверждает Джаред Даймонд в книге «Коллапс: как общества выбирают неудачу или успех». «Когда люди в отчаянии, недоедают и лишены надежды, они обвиняют свои правительства, которые, по их мнению, ответственны за их проблемы или неспособны решить их. Они пытаются эмигрировать любой ценой. Они сражаются друг с другом за землю. Они убивают друг друга. Они развязывают гражданские войны. Они считают, что им нечего терять, поэтому они становятся террористами, либо поддерживают терроризм, либо терпят его».
Доиндустриальные цивилизации зависели от ограничений солнечной энергии и были ограничены дорогами и водными путями, препятствиями, которые были устранены, когда ископаемое топливо стало источником энергии. По мере того как промышленные империи становились глобальными, их увеличение в размерах означало увеличение сложности. По иронии судьбы, эта сложность делает нас более уязвимыми к катастрофическому коллапсу, а не менее. Высокие температуры, истощение природных ресурсов, наводнения, засухи (самая сильная засуха за последние 500 лет опустошает Западную, Центральную и Южную Европу и, как ожидается, приведет к снижению урожайности на 8 или 9 %). Перебои в подаче электроэнергии, войны, пандемии, рост зоонозных заболеваний и сбои в цепочках поставок в совокупности потрясают основы индустриального общества. Арктика накаляется в четыре раза быстрее, чем в среднем по миру, что приводит к ускоренному таянию ледяного покрова Гренландии и причудливым погодным условиям. Баренцево море к северу от Норвегии и России прогревается в семь раз быстрее. Климатологи не ожидали такой экстремальной погоды до 2050 года.
«Каждый раз, когда история повторяется, цена растет», — предупреждает антрополог Рональд Райт, называя индустриальное общество “машиной самоубийства”.
В Краткой истории прогресса он пишет:«Цивилизация — это эксперимент, очень недавний образ жизни в человеческой истории, и у нее есть привычка попадать в то, что я называю ловушками прогресса. Небольшая деревня на хорошей земле рядом с рекой – отличная идея; но когда деревня вырастает в город и простирается над хорошей землей, это становится плохой идеей. В то время как профилактика моглабы быть легкой, лечение может оказаться невозможным: город нелегко переместить. Эта человеческая неспособность предвидеть — или провидеть — долгосрочные последствия может быть присуща нашему виду, сформированная миллионами лет, когда мы жили впроголодь, охотясь и занимаясь собирательством. Это также может быть не более чем смесью инертности, жадности и глупости, поощряемой формой социальной пирамиды. Концентрация власти на вершине крупномасштабных обществ дает элите личную заинтересованность в сохранении статус-кво; они продолжают процветать в темные времена еще долго после того, как окружающая среда и население в целом начинают страдать». .
Райт также размышляет, о том, что останется позади:
«Археологам, которые нас откопают, придется надеть защитные костюмы. Человечество оставит заметный слой в летописи окаменелостей, состоящий из всего, что мы производим, от курганов куриных костей, влажных салфеток, шин, матрасов и других бытовых отходов до металлов, бетона, пластмасс, промышленных химикатов и ядерных отходов электростанций и оружия. Мы обманываем наших детей, вручая им безвкусную роскошь и вызывающие привыкание гаджеты, в то время как мы забираем то, что осталось от богатства, чудес и возможностей нетронутой Земли.
Расчеты влияния человечества показывают, что мы находимся в «экологическом дефиците», потребляя больше, чем могут выдержать биологические системы Земли, по крайней мере, в течение 30 лет. Верхний слой почвы теряется гораздо быстрее, чем природа может его восполнить; 30 процентов пахотных земель были истощены с середины 20-го века.Мы финансировали этот чудовищный долг, колонизируя как прошлое, так и будущее, извлекая энергию, химические удобрения и пестициды из ископаемого углерода планеты и перекладывая последствия на будущие поколения нашего вида и всех остальных. Некоторые из этих видов уже обанкротились: они вымерли. За ним последуют другие».
По мере того как Кахокия приходила в упадок, насилие резко возрастало. Окрестные города были сожжены дотла. Группы, насчитывавшие сотни человек, были убиты и похоронены в братских могилах. В конце: «Враг убивал всех людей без разбора. Целью был не просто престиж, а ранняя форма этнической чистки», — пишет антрополог Тимоти Р. Паукетат в книге «Древняя Кахокия и миссисипцы». Он отмечает, что на одном кладбище пятнадцатого века в центральном Иллинойсе треть всех взрослых была убита ударами по голове, ранениями от стрел или снятием скальпа.
Такое скатывание к междоусобному насилию усугубляется ослаблением и дискредитацией центральной власти. На более поздних этапах развития Кахокии правящий класс окружил себя укрепленными деревянными частоколами, включая стену длиной в две мили, окружающую курган Монахов. Подобные укрепления усеивали обширную территорию, контролируемую Кахокией, разделяя закрытые сообщества, где богатые и могущественные, защищенные вооруженной охраной, искали убежища от растущего беззакония и копили истощающиеся запасы продовольствия и ресурсов.
Перенаселенность внутри этих частоколов привела к распространению туберкулеза и бластомикоза, вызываемых почвенным грибком, а также железодефицитной анемии. Показатели младенческой смертности выросли, а продолжительность жизни сократилась в результате социальной дезинтеграции, плохого питания и болезней.
К 1400-м годам Кахокия была заброшена. В 1541 году, когда вторгшаяся армия Эрнандо де Сото спустилась на территорию современного Миссури в поисках золота, там не осталось ничего, кроме огромных курганов, реликвий забытого прошлого.
На этот раз коллапс будет глобальным. Окажется невозможным, как в древних обществах, мигрировать в новые экосистемы, богатые природными ресурсами. Неуклонное повышение температуры приведет к снижению урожайности сельскохозяйственных культур и сделает большую часть планеты непригодной для жизни. Климатологи предупреждают, что как только температура повысится на 4 С, земля, в лучшем случае, сможет прокормить миллиард человек.
Чем более непреодолимым становится кризис, тем больше мы, подобно нашим доисторическим предкам, будем уступать саморазрушительным реакциям, насилию, магическому мышлению и негативизму.
Историк Арнольд Тойнби, который выделил неконтролируемый милитаризм как смертельный удар по прошлым империям, утверждал, что цивилизации не убивают, а совершают самоубийство. Они не в состоянии адаптироваться к кризису. Крах нашей цивилизации будет уникальным по масштабам, усиленным разрушительной силой нашего индустриального общества. Что повторит знакомые модели коллапса, которые ниспровергали цивилизации прошлого. Разница будет в масштабе, и на этот раз выход не просматривается.
Крис Хеджес (пер. с англ.)
Кристофер Линн Хеджес (родился 18 сентября 1956 года) — американский журналист, пресвитерианский священник и писатель. Бывший репортер газеты «Нью-Йорк таймс», Хеджес— прогрессивный комментатор, активист и критик американского либерализма. В начале своей карьеры Хеджес работал внештатным военным корреспондентом в Центральной Америке для Christian Science Monitor, NPR и Dallas Morning News.
Читайте больше материалов на нашем сайте