ПОСЛЕДНИЙ БОЙ ИЛЬШАТА ГАРАЙХАНОВА
Жил-был простой татарский парень в простой рабочей семье. Звали его Ильшат Гарайханов. Учился в школе, успел поработать на заводе и весной 1981 года был призван в армию – исполнять свой священный долг. Поскольку еще до призыва прыгал с парашютом и вообще был крепким и спортивным, исполнять этот долг стал в десантных войсках. Только вот часть, в которую после подготовки попал солдат, находилась в Афганистане, участвуя в оказании «интернациональной помощи» братскому народу.
Не так много времени прошло с момента прибытия, как солдат в бою пропал без вести. Ильшат родился в селе Ишкеево Мамадышского района Татарской АССР, там же без троек окончил школу, а потом еще успел выучиться и на шофера. Так сложилось, что поработать ему довелось на кирпичном заводе в Североуральске Свердловской области, откуда и ушел служить. 5-я рота в составе 2-го батальона 357-го парашютно-десантного полка стояла в провинции Бамиан. По прямой это не так уж и далеко от Кабула, но в горах прямых дорог нет, а там и подавно, поскольку отделяет провинцию высокий горный хребет. Батальон с приданной артиллерийской батареей занимал позиции около местного аэродрома и фактически находился в окружении, потому что единственную дорогу к выходу из долины жестко контролировали душманы. Однако при этом он решал боевые задачи, которые ставило командование, и регулярно участвовал в боестолкновениях. 24 августа 1982 года группа военнослужащих была выделена для организации засады на пути возможного передвижения отряда душманов с целью его перехвата. По данным разведки в этом отряде могли быть иностранные инструкторы. Однако выдвижение к месту засады (а это был отдельно стоящий пустующий дом) не прошло незамеченным. На пути следования оказался подросток, который за малостью лет после некоторого раздумья был отпущен. Проявленный гуманизм привел к тому, что вся секретность миссии пошла прахом. Как позже выяснилось, о засаде тут же был проинформирован командир отряда моджахедов, контролировавшего окрестности и дорогу Бамиан – Джабаль-ус-Сарадж. В результате ранним утром находившихся в засаде десантников стали обстреливать и закидывать гранатами. Командир группы, сообщив в батальон о нападении, принял решение идти на прорыв. Собрали взрывчатку, подорвали мощный дувал, окружавший дом, и стали прорываться. Появились убитые и раненые. Из батальона выдвинулась бронегруппа поддержки, в боевые машины в первую очередь загрузили раненых и убитых, часть бойцов передвигалась бегом, пытаясь прикрыться броней. Душманы заняли выгодные позиции и с горы вели плотный огонь. Подразделению десантников с потерями, но удалось уйти с открытой местности и прижаться к горе. Когда показалось, что прорыв удался и огонь прекратился, офицер в БМП, где находился И. Гарайханов, увидел лежавший на дороге автомат и приказал сержанту Козлову послать кого-либо из бойцов, чтобы забрать оружие. Этим солдатом оказался Ильшат. Однако, как только открыли десантные люки, по машине был открыт огонь из пулеметов, снова появились убитые и раненые. Механик-водитель, не видя, что Гарайханов находится уже вне машины, стал резко выводить ее из-под обстрела. Техника вышла из-под огня, а Ильшат Гарайханов остался на месте и вступил в бой. БМП на скорости рванула к расположению батальона, где выгрузили убитых и раненых, разобрались с потерями и, обнаружив, что не хватает одного бойца, стали готовить поисковую группу. Это потребовало определенного времени. Когда новая группа подошла к месту события, там уже никого не было.
По разным каналам в батальон поступили сведения о том, что труп Ильшата находится у душманов. В течение нескольких дней командование вело переговоры об обмене. Душманы выдвинули требование освободить 12 арестованных соратников по переданному списку. И наши готовы были пойти на это. Вот только пленными душманами занимались местные спецслужбы, и когда стали уточнять, где находятся задержанные, выяснилось, что часть из них афганские контрразведчики уже расстреляли. Обмен не состоялся и, хотя факт гибели был подтвержден, юридически Ильшат стал считаться пропавшим без вести, поскольку тела обнаружено не было. Командование части представило И. Гарайханова к воинской награде, и в марте 1983 года он был награжден (посмертно) орденом Красной Звезды. О событиях того дня нам подробно рассказали сержант Павел Козлов и рядовой Александр Митрофанов, который прибыл в бронегруппе на выручку попавшим в засаду. Это был взгляд с одной стороны, но было и продолжение истории, которое последует позже. После встречи с Павлом Козловым в Москве события стали развиваться быстро. Неизвестно откуда узнав номер моего телефона, позвонила сестра Ильшата из Нижнекамска.
Она со слезами рассказывала, что больше не знает, к кому обратиться за помощью в выяснении судьбы брата. Затем был разговор с краеведом из Мамадыша Гуляндам Давыдовой, которая активно занимается поисками земляков. И в это же время Саша Митрофанов (кавалер ордена Красной Звезды за тот бой) без знания языков, но при огромном желании нашел помощников в Афганистане, которые знали нужных людей в Бамиане и отыскали бывшего командира отряда моджахедов. Нужно было ехать на место, но встал больной вопрос о финансировании. Все личные ресурсы нашей фактически волонтерской группы, хотя и действующей под флагом Межведомственной комиссии по военнопленным, интернированным и пропавшим без вести, были давно исчерпаны, помощники в Афганистане работали в долг, под честное слово. Мы и до этого ходили по кабинетам разного уровня, объясняли, просили. Обобщенный ответ звучал примерно так: «Мы высоко оцениваем вашу деятельность, вы делаете важное и нужное дело, мы мысленно с вами».
Далее, продолжая вещать про чрезвычайную важность поисковой работы для патриотического воспитания, подталкивали нас к выходу. Учитывая то, что Гарайханов призывался из Североуральска, официально от имени Комиссии обратились к губернатору Свердловской области с конкретной просьбой о финансовой помощи, подробно изложив обстоятельства. Расчет был на то, что регион совсем не бедный, а сумма для области мизерная. Из областной администрации были какие-то осторожные звонки с расспросами, цель которых понять было сложно. Через продолжительное время ответ все-таки пришел, и основную его часть нужно привести дословно: «В современной обстановке сам факт выяснения судьбы солдата, до конца отдавшего долг Родине, выполнившего приказ ценой своей жизни, безусловно, имеет важное значение для военно-патриотического воспитания. В ответ на Ваш запрос о содействии в финансировании финальной части экспедиции с целью эксгумации останков И.В. Гарайханова и доставки их в Россию, сообщаю следующее. МИД России проинформирован о намерениях рабочей группы МВК по организации перезахоронения останков Гарайханова и не имеет возражений по данному вопросу. Сообщаю также, что по итогам проведенных с общественными объединениями ветеранов боевых действий, действующими на территории Свердловской области, консультаций, Свердловское региональное отделение межрегиональной общественной организации ''Союз десантников'' готово подключиться к решению вопроса по эксгумации останков рядового И.В. Гарайханова и доставки их для достойного захоронения солдата, погибшего в бою». По-русски говоря, нас послали… Так сложилось, что в эти дни я общался с Р.С. Аушевым, рассказывал ему о продолжении поисков пропавших без вести, упомянул и ситуацию с Гарайхановым. Он просто спросил, сколько примерно нужно денег. В тот же день мне позвонил незнакомый мужчина, представился Иваном Михайловичем из Казани, фамилию тоже назвал. Деловым тоном сообщил, что его попросили помочь и он намерен это сделать, не откладывая. Необходимую сумму привезли прямо домой. Дальше было срочное оформление виз в Афганистан и вылет в Кабул с соратниками. Ими были режиссер Евгений Барханов, а в другой ипостаси – старший сержант 56-й отдельной десантно-штурмовой бригады, прошедший Афганистан, и известный ветеран из Рыбинска полковник в отставке Валерий Кузнецов (в Афгане был старшим лейтенантом). До города Бамиана – административного центра одноименной провинции – по нынешним меркам совсем не далеко и дорога хорошая. Однако в сегодняшнем Афганистане не все измеряется расстояниями.
Значительные территории контролируются антиправительственными силами. В самом Бамиане, населенном в основном хазарейцами – потомками чингизидов, достаточно спокойно, действуют органы власти, нет стрельбы. Как сказал в разговоре губернатор провинции: «Мы договорились не воевать». А вот пара уездов в провинции Парван по пути туда фактически стали бандитскими. И здесь нельзя не упомянуть о роли в организации экспедиции весьма уважаемого ветеранами Афганистана Вячеслава Михайловича Некрасова. В молодые годы он сам был в числе тех, кто оказывал интернациональную помощь Афганистану словом и оружием, а потом посвятил этой стране десятилетия жизни. Без всякого преувеличения можно сказать, что его знают и в президентском дворце, и в отдаленных провинциях. В тот период Вячеслав возглавлял Российский центр науки и культуры в Кабуле и без его участия мы бы никакие задачи не решили. Он сумел договориться с авторитетными людьми по всему маршруту, получив заверения, что нас не тронут. Губернатор провинции также пообещал нам всяческое содействие. Вот так мы оказались в Бамиане в ноябре 2018 года. Наши помощники организовали встречу с бывшим полевым командиром с позывным «Дадук» и двумя оставшимися в живых моджахедами этого отряда. Прямо на месте событий они рассказывали о том бое. По словам командира, когда советская бронетехника под обстрелом ушла, на месте (точно на том, которое указано нашими военнослужащими) остался один солдат, который еще некоторое время отстреливался. Однако он быстро был уничтожен огнем с позиций душманов, находившихся не далее, чем в 100 метрах. По версии Дадука, они подогнали машину, закинули в нее труп и увезли его дальше по дороге к своему стационарному посту. Однако во время рассказа меня отвел в сторону переводчик с одним из моджахедов, и тот уточнил, что не грузили солдата в машину, а привязали за ногу к машине и утащили. Он потом еще добавил, что в отряде у них был «нехороший человек», который при обыске трупа увидел у солдата вставные зубы и, думая, что это – драгоценный металл, вырвал их. Звонок сестре Ильшата развеял все сомнения. Она рассказала, что как раз перед призывом у него были серьезные проблемы с зубами и ему вставили искусственные. Афганцы подтвердили, что велись переговоры, которые так ничем и не закончились. Дело было в августе, в провинции Бамиан в это время стоит высокая температура, тело вскоре закопали недалеко от поста. Место там приметное, у вьющейся вдоль речки дороги возвышается скала, где была оборудована пулеметная позиция. Однако в 2000-е годы здесь вместо горной извилистой грунтовки строилась современная дорога и перемещались значительные объемы грунта, поэтому точно указать место возможного захоронения моджахеды не смогли. Поскольку мы сразу же после прибытия уже обсуждали проблему с губернатором провинции и его заместителем и вроде бы получили их одобрение, то были настроены без промедления начинать раскопки. В первый день нашли какие-то небольшие костные фрагменты, которые позднее исследовали специалисты в Москве и сообщили о невозможности проведения по ним идентификации из-за сильнейшей деградации. Однако на следующий день работать нам запретили. Как мы уже потом узнали, в дело вмешалась местная контрразведка, и позиция руководства резко изменилась. Началась волокита, и даже были попытки задержать наших помощников. Нам объяснили, что нужно как-то оформить все официально. И началась переписка. Здесь снова на полную катушку включился В. Некрасов и руководство Посольства России. Бюрократия в Афганистане чудовищна, безумна. Сталкиваясь с ней, понимаешь, что механизм власти в стране почти не работает. Фактически наши дипломаты пинками заставляли принимать нужные решения. Это заняло много времени, но в итоге все-таки нужные бумаги были получены, пригнали технику и стали копать под контролем полиции, прокуратуры, контрразведки и пр. Вскрывать дорогу, конечно, никто не позволил. Она там единственная на узком пространстве между рекой и горой соединяет провинцию Бамиан с остальной частью страны. И, судя по всему, где-то под современным дорожным полотном лежат останки десантника Ильшата Гарайханова. Когда стало ясно, что мы не найдем останки Ильшата, встали непростые вопросы: как об этом сказать сестрам и что говорить? Как бы то ни было, решили говорить правду. Мы поехали в Нижнекамск, сели с сестрами Алсу и Лялей и рассказали все, как было, все жестокие подробности. Это был мучительный выбор, но поступить иначе мы не могли. Выслушав историю, Алсу – старшая сестра Ильшата – сняла груз сомнений. «Мы узнали, – сказала она, – что Ильшат точно погиб в бою. Нас успокаивает хотя бы то, что его не мучали в плену, не издевались над ним, как над нашими ребятами, попавшими к душманам». Были, конечно, слезы, было много воспоминаний. Из рассказов сестер Ильшата мы знали, что их отец – Васил Ханович после получения извещения о судьбе сына долго добивался разрешения поехать в Афганистан, писал министру обороны, в Президиум Верховного Совета СССР, обращался к Съезду народных депутатов. Тщетно, в те времена это было невозможно, а потом его не стало. Мы добрались туда…