Содержание предыдущих глав. В глухой северной деревне пропадает девушка из Москвы. Спустя год после безуспешных поисков за дело берутся три мужчины: частный детектив, местный участковый и бывший настоятель местного монастыря. Двое сходят с дистанции, зайдя в тупик. Удастся ли монаху, прикованному к инвалидной коляске, докопаться до истины?
* * *
Сразу по возвращении в Таракановку отец Авель и Юрочка двинули на почту, где, как в старые добрые времена имелся телефон для междугородних переговоров. Сотрудница любезно набрала для них полученный в редакции номер. Ответил мелодичный женский голос. Отец Авель, неловко захватив трубку, представился.
-Чем обязана?- прозвучало вежливо, но холодно.
-Простите, с кем имею честь беседовать?-в тон ему спросил монах.
-Меня зовут Элла.
-А по батюшке?
-Просто Элла.
-Простите, а кем вы доводитесь Апполинарии Бондалетовой?
-А что, собственно, вы хотите?
-Я бы хотел переговорить с вами по её поводу .
-Слушаю вас!-Голос несколько потеплел.-Я супруга её отца.
-В таком случае, может, лучше…
-Нет, не лучше!- отрезала трубка.- Пётр Михайлович занят.
-Хорошо,- последовал смиренный ответ.-В прошлом году девушка приняла участие в нашем проекте, посвящённом З00-летию со дня основания Таракановки. Ваша родственница участвовала в сборе краеведческих материалов. В этом году вышел сборник, где она значится как один из авторов.
-Неожиданный поворот.
-Мне как организатору хотелось, чтобы издание имелось и у вас.
-Да, конечно. Нам будет приятно получить его.
-Я готов переслать по почте.
-Что ж записывайте адрес…
Отсутствовала как бумага, так и ручка. Но на том конце об этом не догадались.
-Благодарю вас, Элла.
-Это я вас должна благодарить, отец…-последовала заминка.
-Авель,- с готовностью подсказал монах.
-У вас есть ещё вопросы?-в голосе ощущалось нетерпение.
-Вы не ошибаетесь, Элла. Я получил информацию, которая вас может заинтересовать.
-Я вся внимание!
-На судне ваша дочь пила алкоголь- что-то типа самогонки…
-Самогонка? Кошмар!
-Скажите, как у вашей падчерицы складывались отношения с алкоголем?
-Вы полагаете, что Апполинария напилась и упала за борт?
-Это лишь гипотеза.
- Сомневаюсь, отец…простите…
-Авель,- с готовностью подсказывает монах.
-Алкоголь действовал на неё как снотворное!-отчеканили в трубке.- Апполинария практически никогда не употребляла его. Даже в Новый год. Для такого случая приобреталось безалкогольное шампанское.
* * *
Бабушка девочки-беды скроена по расхожему в России лекалу: мощные покатые плечи, налитая грудь и никакого намёка на талию. И лишь имя –Муза ( на Севере исстари обожают иноземные имена) прибавляет толику женственности.
Муза Зосимовна - на своём обычном месте – в разборной палатке под номером 1, сохранявшимся за ней с незапамятных времён. Вне всякого сомнения, она здесь монополист. Палкина специализируется на одежде, при чём не абы какой, а «для людей»: майки-алкоголички, немаркие фланелевые халаты, ночнушки( те, что не стреляют электричеством), панталоны с начёсом и даже настоящие хлопчатобумажные чулки!
Ни один посетитель торговых рядов не обойдён Музиным вниманием. «Чего желаете?»-фраза так и порхает в воздухе.
Оглядев товар, посетитель в инвалидной коляске останавливается на «семейниках». Единственное сомнение – размер. На ярлыке значится солидная цифра, но на вид…
-Маломерки!- признаёт продавец и решает не рисковать в столь деликатном вопросе: -Вы, батюшка, дома примерьте!
И батюшка покатил «домой». Правда, примерять не стал. И так видно: трусы маловаты. А потому, выждав некоторое время, вернулся на торжище. Покопавшись в тюках, Муза Зосимовна вытащила размер побольше. Покупатель рассыпался в благодарностях и покатил назад. Всё повторилось. Не примерив обновку, он вернулся к палатке № 1. При виде инвалидной коляски Палкина не потеряла ни присутствия духа, ни лица. Она принялась снова копаться в тюках. И на свет Божий появляются очередные «семейники».
- Благодарю вас за терпение!- рокочет отец Авель, принимая товар.
- Да уж…-продавщица смахивает капельку пота.
-Жарко! – покупатель извлекает из сумки бутылочку с монастырским квасом.- Позвольте угостить вас, Муза Зосимовна!
-Ой, что вы!- засмущалась женщина.
Но отец Авель уже разливал пенящуюся жидкость по одноразовым стаканчикам.
Напиток пришёлся Музе Зосимовне по вкусу. Она выпила его залпом.
-Тяжёлая у вас работа, Муза Зосимовна! И в жару, и в дождь вы за прилавком.
-И то правда! Но самое муторное- дорога… Особенно обратная. С товаром...
-А ещё прошлое лето выдалось…не приведи Господи!
-Дождевики! Из Санкт-Петербурга. Ими торговала. Вот они и выручили.
Здесь следует заметить, что закупленные в городе на Неве резиновые сапоги тоже шли в то памятное лето на расхват, и Палкины получили хороший навар. Но о нём Муза Зосимовна скромно умолчала.
Отец Авель почувствовал, что пора закругляться. Но он ещё не подобрался к главной теме. Тут его взгляд упал на газету, которую женщина, видимо, пролистывала от скуки.
-О, вы тоже читали про пропавшую девочку!
-Да уж!
-И что скажете?
Здесь до Музы Зосимовны, видимо, доходит, что покупатель не так прост, как кажется. И его словоохотливость имеет какую-то цель.
-А ничего не скажу. Я её не видела.
Тон торговки становится холоднее: она ощутила угрозу.
-Муза Зосимовна, я понимаю, что этот разговор вам неприятен. Но я ни в чём не обвиняю вашу Аню.
-А при чём тут моя Анка? Она у меня всё время на виду была. А вот ваш Юрочка…
-Что?- опешил отец Авель.
-Шастал по всему теплоходу!
-Вот как?
-Вот те крест!
Отец Авель, перекрестившись вслед за женщиной, со смиренным видом продолжил:
-Ну если вы всё знаете про Юрочку, то вам должно быть известно, что он тоже видел Анну.
Муза Зосимовна стала без надобности перекладывать выставленный товар. А отец Авель с горечью констатировал:
« Всяк человек –ложь, и мы –тож…Господи, прости моё криводушие».
-И что из того? Могла она по нужде отлучиться?
-Он видел её неподалёку от москвички.
«Господи, прости!»
-Это запрещено?
-Ваша девочка ревновала москвичку.
- И..?
-Ревность –чувство повышенной горючести,- отец Авель старался не утратить кротости.
После инсульта это удавалось напряжением всех сил.
- Девки только побалакали немного.
-А москвичка?
-Гоготала ей в лицо. Как сбрендившая.-Последнее слово торговка выплюнула, словно брызнула ядовитой слюной.
-Бабуля, привет!- прямо по курсу нарисовалась крепкая деваха, которой можно было дать и 15 и все 35.
«Скороспелка».-Определил для себя отец Авель.
А бабуля, смахнув моментом сердитое выражение лица, зачастила:
-Аночка, тут батюшка интересуется той москвичкой.
Ответное пожатие плеч:
-А я тут при чём?
-Вы, сударыня, разговаривали с пропавшей девушкой на теплоходе, верно?- с предельной вежливостью вступает в разговор отец Авель.
Но « сударыню» на это не купишь:
-И что с того?
- О чём велась беседа?
-Вы прям как мент допрашиваете!-хмыкнула девчонка.
На что бабушка ткнула её в круглый бочок:-Говори, а то нас в смертоубийстве тут подозревают.
-Чегооо?- воззрилась на монаха Анка. -Да мы с ней и минутки не разговаривали. Я ей такая говорю: « Чего чужих пацанов заманиваешь типа своим шлемом?» А она давай ржать. Ну я и стукнула её по балде!
-Ты ударила её?
-Да не била я её, а только постучала… по её шлему. А он у неё мягкий -типа кожаный.
При этих словах Анка облизывает губы. Этот промельк розового языка, придавший девушке сходство с рептилией, кладёт конец беседе.
Отец Авель отправляется восвояси. Чтобы привести мысли в порядок, он решает проехаться до реки.
Укромное место обнаруживается за берёзовой рощицей, чья листва отливает золотом и служит естественной ширмой. Впереди идёт под уклон лужайка,усыпанная отцветшими одуванчиками. Далее обрыв. Тишину нарушают лишь горластые чайки.
-Итак, пропавшая девушка сменила бейсболку на шлем. Получается, выяснение отношений с Палкиной случилось уже ближе к концу пути. А если, это девочка-беда…?
Одна из версий, но не единственная.
Мысли отца Авеля обращаются к Юрочке.
Как получилось, что он, настоятель, пребывал в неведении насчёт его отлучки из монастыря? Впрочем, в ту пору Юрочка был по большей части предоставлен самому себе. Юноша соскучился по родной душе и, воспользовавшись удобным случаем, отбыл в Архангельск, где проживает его сестра.
«Отец Авель! Мой брат не псих. Он добрый. А в дурке он пропадёт!
- Это не сумасшедший дом, деточка! Это психо-неврологический диспансер.
-Батюшка, миленький, Юрочка любит Господа!
-Ну так тому и быть! Пусть остаётся. Но с испытательным сроком».
Испытательный срок растянется на годы.
Всякое бывало за это время, но серьёзного повода…А если он проморгал волка в овечьей шкуре и… страшно сказать ещё кого.
Прямо под черепом зашевелились острые иголки.
« Вам, отец Авель, надо вести спокойный образ жизни, иначе второй инсульт неминуем!» - слышит он голос фельдшерицы, но отмахивается от него.
Много лет назад он укрылся за монастырскими стенами в надежде, что будет в безопасности. Внешний мир не мог проникнуть сюда, чтобы причинить скорбь душе. Но и душа не могла выйти наружу. Безопасность и спасение души. Не исключают ли они друг друга?
Сколько миновало времени, он не осознавал, а очнулся от того, что ветерок коснулся его затылка. А потом его тряхнуло. Что это? Он беспомощно огляделся. Коляска катилась вниз.Видимо,он забыл поставить на тормоз. Или локтем нечаянно коснулся не того рычага. Или кто-то… Думать над этим некогда. Коляска устремляется к обрыву. А седок, словно загипнотизированный, смотрит на приближавшуюся кромку зелёного дёрна. Он напрочь забыл правила эксплуатации.
Начал сбываться его давний сон. Будто он идёт ко дну. Уже слышно, как вода булькает в пищеводе, как приближается песчаное дно, на котором лежит потонувшее склизкое бревно. Очень скоро он уподобится ему. А затем всплывёт. Лицом вниз. Нет! Он изо всех сил отталкивается от дна. К свету!
Отец Авель дёргается, пытаясь выскочить из кресла. Но ступни намертво приросли к подножке.
Уже видна водная гладь.
Всё!
Конец!
Падение с такой высоты не оставляет шансов. Только бы скорее наступило благословенное беспамятство! И тут множество иголок пронзило его ступни. Нестерпимый зуд. Конфуз: перед смертью зачесались пятки! И он изо всех сил напрягает их. Потом ещё. На это шарканье отозвались мышцы голени. Потом импульс дошёл до бёдер. И он рванул вперёд, прикрыв голову ладонями. Словно это могло спасти.
Тяжёлая коляска на всём ходу прошлась по подарку Эрика – адидасовским кроссовкам. Преодолев это последнее препятствие, докатилась до кромки. И рухнула вниз.
…Между пальцами набилась земля. Тот самый прах, из которого Господь сотворил Адама. Из тех же элементов состоит и тело отца Авеля. И всё идёт к тому, что оно вот-вот вернётся к первооснове.
Он делает над собой усилие и приподнимает голову. Тёмная фигура возвышается на том месте, где до того стояла коляска.
Кто это?
Отец Авель из последних сил переворачивается - зависшее в небе светило напоминает лампу в отделении реанимации.