Недавно разбирал архив Пятигорского и наткнулся на удивительный документ, характеристику Александра Моисеевича на Вячеслава Всеволодовича Иванова, его друга и коллегу по семиотическому кружку. Чем-то невероятным, спустя столько лет, кажется читать как один мой учитель (философ) пишет про другого моего учителя (лингвиста), и оба они живы в одном коротком письме.
Иванов отстал от времени (характерологический очерк).
Название очерка – цитата. Эти слова были сказаны (или написаны?) одним из его самых талантливых и любимых учеников через много лет после того, как кончилась между ними любовь. Для меня эти слова – повод написать об Иванове, или, точнее – Иванову, хотя в данном случае это одно и то же. Но не забавно ли, эти слова, воспроизводящие мифологический стереотип отношения к учителю его не нашеднего себя ученика на протяжение по крайней мере, последних четырёх тысяч лет, они – правда. Ученик идёт вперёд, шагая в ногу со временем, и их – то-есть ученика и время, Иванову не нагнать и за пять перевоплощений. Но кто тогда Иванов, и какое у него время?
Тридцать лет назад Иссак Иосифович Ревзин, писавший тогда статью о романтиках и классиках в лингвистике и филологии, спросил меня, к какой из этих двух категорий я бы отнёс Иванова?
- Ну, разумеется, к романтикам, – немедленно отвечал я, – тут и думать нечего.
Ревзин подумал (у него была такая привычка) и сказал: Вячеслав Всеволодович – и есть русская филология, русский язык, русская письменность. Это – так, чем бы он ни занимался, хеттским языком или кетским, Соссюром или Хлебниковым, кино или политикой, людьми или текстами. Ну, как Якобсон, или Виктор Владимирович (Виноградов), или Соссюр. Такой человек не может быть романтиком, у него, как учёного нет своей самости. Не себя всё время снова и снова воспроизводит из природы мира, а не из себя самого.
“Всё, что Иванов делает, – через тридцать лет скажет Игорь Павлович Смирнов, – он делает через другого, через других, через другое. Оттого у него не может быть никакой идеологии. Он может быть теоретиком, но никак не носителем или выразителем философской позиции. Он с удовольствием прочтёт доклад о Хайдеггере, но попробуй представить его себе хайдегерианцем. Это – чёткий признак классика. Классик всегда участвует, а не выражает.”
Но вернёмся к заданному вопросу о времени. Время то у Иванова тоже – чужое. Не своё и не взятое взаймы. Он поразительно не заботится о времени (да и к чему, это ведь не своё). Один из его самых любимых (теперь, боюсь, тоже – в прошлом) друзей, недавно сказал, что самое главное в его жизни, это чтоб ему хватило времени написать ещё шесть книг (после тридцати уже написанных). Не помню сейчас, сколько книг написал Иванов. Тоже, по-моему, немало. Но он их не отмеривает от момента сейчас до смерти (мы то – ровесники); ведь и этот отрезок, тоже – не его. Кстати, он всегда очень интересовался проблемой времени в чём угодно: в теоретической физике, в психологии, в мифе, в стихе. Но ведь всё это – чужие вещи, как и времена его друзей и учеников, верных и неверных.
#философия #пятигорский #мемуары #лингвистика #востоковедение