На судьбу жалуются те, у кого все есть, но как будто чего-то не хватает. А другие, с кем судьба обошлась жестоко, благодарят Бога за то, что имеют.
Эта их закалка просто не позволяет быть слабыми. Мария Малахова видела ужасы войны, застала трудные послевоенные, и вот уже 47 лет вместе с дочкой проживает в доме-интернате «Исток» в Ждановичах. Свою непростую историю она рассказала корреспонденту «МП».
Соломенная крыша и переваренная картошка
Великая Отечественная война застала шестилетнюю Марию в одной из деревень Краснопольского района Могилевской области. Тогда у нее уже было два брата (четыре и два года), а ее мама ожидала четвертого ребенка. Вскоре в их семье родился еще один мальчик, вот только отца он так и не увидел — тот ушел на фронт в самый первый день войны и там погиб. Когда он уходил, маленькая Маша никак не хотела отпускать его и бежала два километра по деревне за его подводой, которая увозила в район. Ловила девочку жена двоюродного брата отца. Мария Васильевна рассказывает:
— Душа чувствовала, что уже последний раз отца провожаем, не вернется. Маме двадцать девять лет. Тяжело было очень. Хата была, как у меня сейчас эта комната, а крыши были соломенные. Дождь пойдет — все течет. Мама где-то клеенку добыла… Так вот, в дождь под стол залезем вчетвером и сидим. Потолок проваливался, я сижу, смотрю, а он все ниже и ниже. Я побежала за помощью. Мамин брат рядом жил, пришел с войны. Прибегаю, говорю: «Потолок летит!» Дядька стоит спокойный и смотрит на меня: «Как летит?» А жена его, тетя Фрося, кричит: «Что ты стоишь? Бери какую-нибудь палку, а то детей подавит».
У мамы и отца Марии Васильевны было по пять братьев — и все ушли на войну. Все уже имели семьи и хорошую работу… Один из братьев отца вернулся домой. Он был летчиком, до войны успел закончить училище, женился.
Однажды самолет, в котором дядя Марии Васильевны и его боевой товарищ летели на задание, был сбит. Повезло, что рядом как раз на лошади проезжал старик с собакой, которая и обнаружила наших летчиков. Тогда тот остановил лошадь и пошел посмотреть. У дяди горела левая сторона — спасать надо было срочно. Решено было потушить огонь грязью (как раз упали в болотистую местность). А как только они уже втроем отъехали на несколько метров, самолет взорвался. Позже мужчины связались с партизанами, и дядю на полгода забрали в больницу. После войны тот вернулся в Минск, где жил раньше. Половина лица на всю жизнь осталась обгоревшей.
— Он договорился в деревню слетать. Говорил: «Братья мои уже все погибли. Мне надо знать, живы ли их дети и жены», — продолжает Мария Васильевна. — Прилетел на самолете — так к нему за четыре километра подростки прибегали. Всей деревней голосили, плакали. Шли как на параде: кто с детьми рядом, кто с малышами на руках. Худенький он был, заросший — пришел же только с войны. А года два назад старший сын моего брата через интернет нашел в Ростове-на-Дону большой-большой памятник. Папина фамилия там. А остальных его братьев не нашли. Из двух семей десять человек ушло.
Немцы в их деревне всех коров, свиней, овец согнали к речке и там расстреляли, а кур съели. Здания школы и милиции спалили, так же поступили с ячменем и пшеницей. В итоге есть приходилось одну картошку.
— Принесем ведро, мама сварит, вывернет большой чугун на стол, а мы прибегаем и ложками хватаем. Она еще передерживала немного — получалась как каша. Худые, заросшие все были, грязные. Сколько дворов — все целый день топили печи, варили картошку.
Потом начали строить дороги, Мария Васильевна пошла работать на ферму. Школу она так и не окончила: после трех классов заболела тифом — мама больше не пустила учиться, хотя соображала девочка хорошо. В итоге стала дояркой. На работе практически ничего не платили, продовольствие забирали на нужды города. Ей было тогда уже двадцать лет, а хлеб на столе так и не появился, зато были картошка, морковь, огурцы, тыква, кукуруза. Позже братья стали выращивать свои яблоки, груши, сливы. Дочку Галю (сегодня ей уже 58 лет, она инвалид 2-й группы) одеть было не во что, сшивали старые рубашки дяди. Постепенно жизнь налаживалась, и начинался для Марии Васильевны новый этап.
В годы Великой Отечественной погибли отец Марии Васильевны, четыре его брата, а также пять братьев матери.
Тетя Мария с завода и ветераны из всех госпиталей
Сорокалетняя Мария работала на подшипниковом заводе и одна воспитывала дочь. Приехала в Минск, жила с двоюродными сестрами. В свой выходной поехала ночевать к одной женщине из своей деревни. Та и рассказала, что рядом с санаторием «Белорусочка» в Ждановичах открывается новое учреждение, и предложила Марии Васильевне попробовать устроиться туда. На заводе работать было сложно, руки болели, поэтому на следующий день она отправилась смотреть будущий интернат. Стройка как раз заканчивалась. А там Мария и ее знакомая Надя встретили директора учреждения:
— Здравствуйте!
— Здравствуйте, девочки!
— А мы к вам! Вы директор?
— Да, я директор.
— Мы к вам на работу.
— О, мне работники нужны!
— Только я не могу. Я работаю в «Белорусочке», поэтому вам тетю Марию привела.
— А, Марию привели. Ну, пойдем тогда!
В своем кабинете директор объяснил Марии Васильевне, что открывается интернат для пенсионеров. И сразу согласился принять на работу. 29 апреля она официально оформилась.
Работы поначалу было очень много. Нужно было за два месяца все подготовить к открытию. Девушки вешали шторы, мужчины носили мебель. И вот в праздничный день, 3 июля, из разных госпиталей привезли больных, восемь человек было лежачих, а возрастом все были от 85 лет, некоторые даже отпраздновали 100-летний юбилей. Ровно три года для Марии с боевыми подругами проводили пятиминутки, где объясняли, как обращаться с постояльцами. Поначалу было страшно, но в дружном коллективе и работалось легче. Да и директор всем помогал, советовал.
— Мы понимали друг друга с полуслова. Девчонки очень слушались нас. Мы одновременно готовили и другой корпус. Целый день! Говорим как-то директору: «Если вы нас не отпустите, мы вас спустим с четвертого этажа!» Мы же тут до двенадцати часов. Говорили еще, что выкрадем ключи и закроем его. А он человек добрый был, спокойный, войну прошел. И все время улыбался. Сочувствовал нам, отпускал все-таки.
«Мое горе, мое счастье», — говорит Мария Васильевна про дочь, которая, несмотря на инвалидность, практически сорок лет трудится в интернате.
Целительная сила самодеятельности и окончательное заселение в интернат
«Мое горе, мое счастье», — говорит Мария Васильевна про дочь. Большую часть своей жизни она посвятила ей, да и сейчас они неразлучны. Галя вошла в блок ближе к концу нашей беседы и направилась в свою комнату. С утра у нее была работа — уборка. Она всегда при деле, и со всем справляется. Следит Галя и за порядком в их доме: сама убирает, моет, стирает. До недавнего времени самостоятельно стирала и постельное, но после операции все же перешла на услуги прачечной.
Галина отучилась три года в училище в Смолевичах, однако хорошую работу найти не могла. На птицефабриках молодых специалистов особо ничему не обучали. Словом, ни опыта, ни перспектив. Мария Васильевна в конце концов набралась смелости и отправилась к директору интерната просить взять Галину к ним. Тот сразу же согласился. Женщина написала в училище заявление, что берет дочку на себя. И с тех пор больше не расставались. Им предоставили двухкомнатную квартиру. Галину все хвалили за ответственность и трудолюбие, а Марию Васильевну — за то, что приучила дочь к работе.
— Жили-жили, потом — две операции. Мне так было плохо. Галя меня ведет на перевязку, а там врач говорит: «Машенька, ну как ты мне не нравишься!» Это было в ноябре, мне как раз пятьдесят лет исполнялось. А в 2001 году, в феврале или марте, пошла к директору, рассказала про все. Он мне сообщил, что приказ пришел: кто сдаст свою квартиру, того возьмут в интернат. Так наши сотрудники получили восемь квартир от пенсионеров. Говорит: «Попробую узнать, возьмут ли вас». А у меня ну какие заслуги? Нас награждали, премии давали… Он узнал — подошло. Написали заявление. Я даже не ездила — сам завез.
А на следующий день состоялась коллегия, на которой было решено принять Марию Васильевну в интернат. 18 июля ей пришла путевка, они с дочерью оставили свою двухкомнатную квартиру и переехали. Заселились 26 июля, за двадцать один год сменили два корпуса. Галина до сих пор работает и помогает матери по хозяйству.
С теплотой вспоминает Мария Васильевна:
— Мы были связаны самодеятельностью. Много где выступали: в Борисове, Аксаковщине, «Белорусочке», «Кринице»… У себя на каждый праздник выступали, обязательно 3 июля, в день открытия интерната. Это нам помогало, конечно. Директор очень следил за этим, приходил, если что, спрашивал, почему не были на репетиции. Спектакли ставили, был кружок танцевальный, хор большой с баянистом. Так мы и жили, работали.
Сейчас Мария Васильевна говорит, что всем довольна. Дочка при ней — на душе спокойно. Они собирают ягоды в лесу неподалеку от интерната и обязательно делают закатки. В прошлом году женщина переболела коронавирусом, который дал осложнение на глаза.
Она многое пережила за свою жизнь, и потому умеет ценить то, что имеет. Будь это даже блок на двоих в интернате…
Текст: Эвелина Бурбуть
Фото: Эвелина Бурбуть