Через два дня неистовствовала метель, прибавляя в полях снега, особенно много его набило в деревне. А после снегопада у Устиньи Поляковой и Саши Пышкина была свадьба. Гуляли все Гомзяки, такое за последнее время случалось нечасто. Молодые ехали первыми на тройке в санках, разукрашенных лентами, воздушными шарами от сельсовета, где расписывались. За ними тянулась вся остальная процессия. У молодых кони резвые, санки новые, изготовленные к зиме Федотом Ивановичем. За ними вслед ещё двое саней, во второй гармонист. Звонко льются по деревне песни и частушки голосистых девчат и ребят. У избёнки Поляковых собралось немало зевак.
Мой милёнок, как телёнок,
А уж вовсе не орёл.
Цел_оваться он не может,
Всё вздыхает, ох, осёл!
Пришла и бабка Меланья, вначале стояла в сторонке, а потом пристроилась к старушкам таким же, как сама. Глядела, среди гуляющих Клавдию высматривала, но не видела её, Вера была одна.
«Что же такое, – подумала она, – не пригласила что ли Устинья своего бригадира? Не может быть такого!»
Старухи стояли у плетёной изгороди, которая торчала из-под снега лишь своей макушкой. Бабка, увидев Веру, всё же решилась спросить, поинтересоваться у племянницы, отозвала её в сторону:
– А матери что тут нет, не гуляет разве она? Устинья ведь не могла не пригласить её?
Немая стала объяснять ей, что, как и почему, жестами показывая обеими руками.
– Так, так, – понимая с трудом Веру, говорила бабка Меланья.
– Ы – Ы – Ы.
– Ладно, – сказала бабка, – иди гуляй.
Немая ушла.
– Ну и ладно, – сказала вслух бабка Меланья, решив про себя, – зайду отсюда, навещу Клавку, а то с самой осени не видела. Как не приду к ним, всё время на двери замок застаю.
Бабка ещё немного посмотрела свадьбу и ушла. Шла она с середины деревни на её край не спеша. Время катилось к вечерней уборке, снова морозило. Солнце красное, будто девица с румянцем. Меланья пробиралась по тропинке к избёнке племянницы через высокий сугроб. У двери сеней, в лузге от подсолнечника копались, сбиваясь в кучу, с чириканьем воробьи. Испугавшись бабку Меланью, они вспорхнули и оказались на крыше избы.
– Кыш, как мыши всю крышу разрыли, год от года спаса от вас нет.
У порога стоял в сторонке веник из полевой полыни. Она отряхнула им снег с валенок и вошла в сени, а потом и в избу.
– Клавка, – открывая избяную дверь, сказала она, прикрывая за собой скрипящую дверь. Но вместо племянницы увидела сидящего у стола на табуретке незнакомца, подшивавшего валенки.
– А вы кто? – спросила бабка.
Шумилов растерялся, испугавшись, в ответ она услышала:
– А вы кто?
– Родня, а вот вы…
– Знакомый.
– Откуда? – последовал тут же вопрос.
– А вам зачем?
– Спрашиваю, значит надо.
– Я – Петя. А вас как зовут?
– Тётка я Меланья, родная тётка им. Ты вот что, Петя, мне скажи, где Клава? – она стояла на том же месте, как и вошла, у порога.
– Во дворе.
– А вы что же?
Ему тут стало неловко от сказанного:
– Я…
И она вдруг совсем неожиданно для него спросила прямо в лоб:
– И давно ты, Петя, тут квартируешь?
– Нет. Недавно.
Она взглянула в его лицо:
– А ведь ты мне врёшь, – и добавила, – Петя.
– А что вам надо? – спросил он. – Что хотите услышать от меня?
Тут зашла Клавдия и увидела тётку Меланью, отошла то всего на несколько минут, не сказав Шумилову, чтобы закрылся. У Клавдии от страха сжалось сердце, и, слава Богу, что это была её родная тётка, подумала она, и с облегчением вымолвила:
– И слава Богу!
После этих слов Клавдии Меланья сразу же поняла, что это и есть тот человек, которого искали поздней осенью.
– Что это у тебя, Клавдия, происходит?
Клавдия растерялась, а тётка продолжила:
– Я уже не думаю, а уверена, это вас искал Кустарёв? – спросила она.
– Да, – ответил он.
И они рассказали о той ночи с грозой. Бабка Меланья от услышанного присела на лавку:
– Я всё понимаю и сердцем, и душой, и не виню вовсе вас. Да и какой ты враг народа! Ну, а если вас найдут? Осторожным надо быть, а вдруг кто другой зашёл, и тогда неизвестно, что было бы.
Шумилов понимал, и был согласен с ней.
– Это так. Я уйду.
До этого молчавшая Клавдия сказала:
– Нет. Я уже много раз говорила, что никуда вас не отпущу.
– Ты что такое говоришь, Клавдия, о себе не думаешь, о дочери подумай. Она и так у тебя Богом обижена.
– Тётя…
– Что тебе тётя?
– Петя, – обратилась Клавдия к Шумилову с просьбой, грустно глядя ему в глаза, – я прошу вас никуда не уходить и даже не пытаться этого делать. Выбросьте эту мысль из головы.
– А ты, сынок, не серчай, не серчай на меня. Осторожнее надо быть. – Меланья встала с лавки и подошла к порогу, обратилась к племяннице, – пойдём, проводишь, уже вечер.
– На свадьбу к Устинье я ходила, а тебя там нет. У Веры спрашивала, но ничего не поняла у неё, вот и пришла к вам.
Племянница собралась проводить тётку.
– До свидания, Петя, – сказала бабка Меланья.
– До свидания.
Они вышли в сени. Шумилов остался один, встал и подошёл к окну. Племянница с тёткой стояли на тропинке между избой и уличной дорогой. Солнце садилось, закат горел в западной части неба. Он понимал, что разговор между ними идёт о нём. Да, действительно, они говорили о Шумилове, он не ошибся.
– А Вера как относится к этому? – спросила тётка, – к этому беглецу? Опасно, ох, как опасно, Клава.
– Хорошо.
– И всё?
– А что ещё? Ладят они. А как мы боялись сначала его и тех, кто ищет его, аж сердце в пятки уходило.
– Что же вы творите, безмозглые?
– Человек, не собака же.
Тётка уже и не знала, как переубедить племянницу, чтобы та спровадила беглеца.
– Понимаю, – она махнула рукой, – ну ладно, тебя не переубедить. Осторожней будьте.
И тут неожиданно совсем для Клавдии спросила:
– А ты с ним, Клавдия, не живёшь?
Клавдия даже покраснела:
– Да ты что, тётушка!
– А что?
– Нет, совсем нет.
– Мужичок то он вроде как справный. Говори откровенно, человека-то не вернуть. Столько лет прошло, восьмой годок идёт, как войны нет, похоронка была. Кому вернуться, все вернулись.
– Да ты что, Бог с тобой, тётушка. У меня и в мыслях такого нет, и не было. Хотя один раз было.
– Вот, и что?
Не хотелось Клавдии говорить, но пришлось.
– Жди, говорит, Клавдия мужа своего.
– Ишь ты! – удивилась тётка. – А хотя он прав, какой он хозяин, когда прячется. Да, тебе мужика надо, не одной же век куковать.
– А где его взять?
Тётка Меланья недолго думала, быстро сообразила:
– А вон уполномоченный из Глазка.
– А за ним охотниц много.
– А ты Петю беглеца всё же бойся. Тайна вечной не бывает.
– Типун на твой язык, тётушка.
Шумилов всё смотрел в окно, понимая, что разговор затянулся, но он не испытывал никакого любопытства к их беседе, и отошёл от окна.
17
В середине февраля Меланья решила зако_лоть корноухую свинью. Резаком хотела взять Быкорюка с мыслью, что он виновник случившегося, отр_езав свинье месяц назад ухо. Утром она тихо зашла в избу к Титовым.
– Доброе утро, – сказала она.
– Здравствуй, – ответила хозяйка, – Меланья.
Она, как и вся деревня, знала о проделке сына, и ей было неудобно перед гостьей:
– Ты что это к нам?
– По делу. А где твой сынок то?
– На улице, во дворе. А зачем он тебе? – допытывалась мать Ивана с интересом и беспокойством за сына.
– Попросить пришла.
– Это что же?
– Свинью зако_лоть, совсем уже нечем стало кормить.
– А ты, Меланья, садись, что стоять, в ногах правды нету. Сейчас он, сейчас придёт.
Хозяйка подставила табуретку Меланье.
– Это у этой свиньи Иван спьяну ухо отсадил? Ты уж, Меланья, прости его.
– Бог простит, – она взглянула на иконы, стоящие в переднем углу.
– Ну вот, – заворчала Меланья, – а у меня пытался снять.
– Что?
– Иконы.
Меланья обвела взглядом избёнку Титовых. Кроме стола, двух табуреток, сундука и трёх железных кроватей ничего нет.
– А у тебя, Марфа, икон то в углу больше было?
– Иван снял, антихрист.
– Свят, свят, – запричитала Меланья, – и у меня то же самое собирался сделать.
Меланья и Марфа были ровесницами.
– Заучились, – продолжала рассуждать Меланья. – Бога у них нет. Церковь то в Александровке закрывать будут.
Марфа молчала, потому как не знала, что и сказать.
– Сами в Бога не верят, так и другим запрещают, безбожники.
– Не знаю я, Меланья, ничего не знаю, что там говорят. Пусть языки чешут. На тебя вон тоже народ роптал, что оборотница ты, а мой дуралей на эти слухи и попал. Типун им всем на их языки.
Вошёл Быкорюк, удивился визиту бабки Меланьи и струхнул. Не хорошо на душе у него стало.
– Ты что, бабка, – спросил он, – или случилось у тебя что?
Она улыбнулась.
– Ничего не случилось, Иван. Я к тебе с просьбой – зако_ли мне свинью корноухую, что от твоих рук такой стала.
– Ха – ха – ха, – расхохотался Быкорюк.
– Когда?
– А хоть…
– Завтра.
– Ну давай завтра. – «Воскресенье» хотела она сказать, но не сказала.
– А чапельником не огреешь?
– Если будет за что.
– Буду вести себя как человек.
– Что-то не верится, – сказала она.
– А ты уж поверь, бабка Меланья.
Меланья довольная, что сговорились, встала с табуретки, собираясь уходить.
– Постой, – сказал Быкорюк и спросил с улыбкой, – а как же магарыч?
– Само собой.
Марфа, недовольная сыном, постоянно закладывающим за воротник, буркнула себе что-то под нос и сказала Меланье:
– Поить-то не стоит.
– Да стаканчик-другой, и всё.
– Знаю я вас, кончите поить, пока с ног малый не свалится.
Ивану Быкорюку стало неудобно:
– Хватит, мать, – сказал он, – что ты за мной, как за маленьким.
– А кто же тебе скажет, как не мать.
– Да ты не беспокойся, Марфа, поить не стану, сальца дам.
– Сало — это хорошо, – ответил Быкорюк, и стал собираться в колхоз, – мне пора.
– Пойдём вместе, предложила бабка Меланья.
От Титовых Меланья не пошла домой, а направилась к Клавдии. Подходя к избе, она увидела в саду немую Веру с лопатой, и, увидев на двери большой замок, направилась к ней, проваливаясь в снегу. Зайцы озоруют в эту зиму, обгрызая кору яблонь в садах. Пока бабка Меланья шла по саду, везде видела заячьи следы и их помёт. Они озорничают по ночам. Вера рыла глубокие ямы под яблонями – метр на метр, а затем двумя вёдрами воды из колодца поливала их водой. На крепком морозе эти ямы быстро становятся ледяными. Вера маскировала их тонкими веточками, присыпая снежком. И так под каждой яблоней делала ловушки для зайцев. Иногда зайцы попадали в ямы, и Кузнецовы были с зайчатиной. Немая за работой не заметила подошедшей сзади бабки Меланьи.
– Ах! Ах! – заохала та, – что же творят косоглазые!
– Ы – Ы – Ы, – заволновалась немая, увидев Меланью. Зажестикулировала, указывая на ямы, что уже были сделаны ей: смотри, мол, а то попадёшь в одну из них.
– А. Да, да, – поняв её бабка, посторонилась, – а ещё, дочка, что обгрызены, надо обвязать!
Немая кивнула.
– А я к вам. Матери, как всегда, не захватишь. На днях хочу свинью зако_лоть, вы вечером в воскресенье приходите, сало возьмёте, дома засолите.
Немая вновь кивнула:
– Я за этим только и пришла. Мешать тебе не буду, пошла я. До свиданья.
Меланья ушла, а Вера вновь занялась работой.
...
Продолжение следует...
1 и 2 части https://zen.yandex.ru/media/lakutin/hleb-i-slezy-povest-1-i-2-chasti-v-fomenkov-62c8f7e78e03103b2042e56d
3 и 4 части https://zen.yandex.ru/media/lakutin/hleb-i-slezy-povest-3-i-4-chasti-v-fomenkov-62ca9f7a354a1f4bd21d8fcc
5 и 6 части https://zen.yandex.ru/media/lakutin/hleb-i-slezy-povest-5-i-6-chasti-v-fomenkov-62d3af72996e500f07de1828
7,8 и 9 части https://zen.yandex.ru/media/lakutin/hleb-i-slezy-povest-78-i-9-chasti-v-fomenkov-62dd455e8708be14cbffdf89
10, 11 и 12-я части https://zen.yandex.ru/media/lakutin/hleb-i-slezy-povest-10-11-i-12-chasti-v-fomenkov-62e61ee86138d4474d11890b
13 часть https://zen.yandex.ru/media/lakutin/hleb-i-slezy-povest-13-chast-v-fomenkov-62ef7a8720aedb0e375a577d
14 и 15 части https://zen.yandex.ru/media/lakutin/hleb-i-slezy-povest-chast14-i-15-v-fomenkov-62f88a69290c116eaf3440fe
...
Автор: Виктор Фоменков
https://proza.ru/avtor/gomzaki2020
ПРИНИМАЕМ на публикацию не опубликованные ранее истории из жизни, рассуждения, рассказы на почту Lakutin200@mail.ru
Оф. сайт автора канала https://lakutin-n.ru/
Фото к публикации из интернета по лицензии Creative Commons
Тёплые комментарии, лайки и подписки приветствуются, даже очень