Рассказ-размышление как я поссорилась с братом
Не знаю, кому будет интересна моя ссора с братом, но я, всё-таки, поделюсь с вами своими мыслями.
Я поссорилась с Максимом. Так зовут моего брата, который младше меня на 10 лет. В конце ссоры я ему сказала: «Если тебе что-то категорически не нравится, тогда меняй что-то вокруг, начиная с себя, или уезжай из страны!» В следующее мгновение мне стало плохо от собственных слов. Для меня это что-то запредельное! Если кто-то меня посмеет выгонять из страны!.. Порву, затопчу, закопаю на месте! ЭТО МОЯ СТРАНА! А тут... я родного брата выгоняю!.. Господи! Боже мой! Не так ли начинается гражданское противостояние, которое может закончиться чёрт знает чем?!.
Семью брата можно отнести к обычным, простым работягам. Работают как лошади, живут неплохо (построили двухэтажный, благоустроенный дом с тёплыми полами); на сегодняшний день у них двое несовершеннолетних детей (детсад, школа, секции; все обуты, одеты, накормлены); ипотека и разного рода кредиты на 10-12 лет выплат. Без кредитов они, вообще, жить не могут, потому что любят тратить деньги. И в этих долгах виноваты все вокруг: начиная с Путина и заканчивая мною, вернее, моим поколением, которое развалило Советский Союз. Мои попытки в разговорах на эту тему проанализировать причины произошедшего тогда и происходящего сейчас натыкаются на ещё больший взрыв негатива к собственной стране. Страшно и грешно так думать, но слушая брата, я вполне себе объясняю и жестокость Петра I, и репрессии Сталина. И теперь не знаю, что сказать дальше: то ли – слава Богу, что мы, всё-таки, дожили в нашей истории до демократии и свободы слова, и моему брату ничего не угрожает, то ли – чёрт нас дернул попробовать эту демократию и свободу слова
Первого президента нашей республики (Бурятии) Леонида Потапова брат обвиняет в том, что он «распродал республику федеральному центру». Из его слов следует, что, если бы мы сами владели всеми активами нашей республики, мы бы послали федеральный центр куда подальше. Бурятия с её ресурсами может жить и без федерального центра, по крайней мере, быть от него не так зависимой. Слышите знакомые нотки? И такие разговоры, по моим ощущениям, чаще всего ведутся среди русских, нежели среди бурят. Буряты – народ более спокойный, разумный и терпеливый, чем мы, балбесы русские. Государствообразующий мы народ или государстворазрушающий? Кто из нас сейчас более государство-несущий и государство-скрепляющий народ – надо крепко задуматься. Справедливости ради надо признаться, что обвинения брата не безосновательны. Я была в числе тех 20-ти (или больше 20-ти) процентах, которые проголосовали (кажется, в 91-м году) на референдуме против сохранения Союза. Союз, каким он был тогда, был мне не нужен. Я хотела свободы для России от такого Союза. Мы эту свободу получили и справились с ней. Во всяком случае, до сего дня с ней справляемся: к анархии или к диктатуре мы не скатились. Максим мыслит сейчас так же, только уже по отношению к связке «Российская Федерация – Республика Бурятия». В каждой союзной республике были такие националисты, независимо от их этнического происхождения, которые в переломный для страны момент подняли голову и заговорили. И страну мы тогда не удержали. Несправедливость обвинений брата состоит в том, что он сейчас – 43-хлетний, обвиняет меня за те же самые мысли, которые были у меня тогда – у 22-хлетней. Как остановить это желание распадаться? И на Украине мы сейчас разбираемся не столько с украинскими националистами, сколько с русскими националистами, перешедшими на противоположную от нас сторону. Вот почему не особо вырисовывается образ победы в этой войне. По большому счёту – это наши, внутри славянские разборки с некоторым привлечением внешних игроков. Англосаксы в этом мастера: разделять и властвовать. Но причина то, всё-таки – не в них.
И скорее всего, в окружении брата (на работе или в кругу друзей) есть агент западного влияния. По-другому я не могу объяснить его абсолютную непримиримость по отношению к власти и к стране в целом. Его обвинения чаще всего нелогичны, противоречивы и просто абсурдны. Такое ощущение, что сознание брата «обвязано колючей проволокой под высоким напряжением». Мои ответы, встречные вопросы и контраргументы заставляют его сознание шевелиться, расширяться и касаться этой «колючей проволоки». Максим ещё больше взрывается и абсурда в его обвинениях становится ещё больше. Правильно! Невозможно спокойно рассуждать о чём-то, если твоя живая субстанция касается «проволоки под напряжением». На Украине, я думаю, похожими методами и обрабатывали мозги. Но времени у них, у Западного Мира на Украине было больше: 30 лет, 8 лет. В отношении России у них нет ни 30 лет, ни 8 лет, и их методы стали более агрессивными. Я не помню такого беспощадного воздействия на мозги со стороны советского, тоталитарного государства.
Честно признаться, у меня тоже взрывной характер. Просто, по-женски более мягкий. Вот почему у нас не получается спокойно спорить. Разругаемся, замолчим и разойдёмся на какое-то время. К тому же, вслух я не умею так складно выражаться как пишу. Мне легче написать свою мысль, чем озвучить её. Я сейчас мысленно, «на бумаге» поспорю со своим младшим братом и со всеми, кто младше моего поколения 50+, и кто считает, что мы из-за своего эгоизма, юношеского максимализма и других глупостей или зловредных намерений искусственно разрушили прекрасную страну. Итак, пункты нашей непримиримости.
-Максим: Народ обнищал по сравнению с уровнем жизни в Советском Союзе.
-Я: У нас была родственница из поколения наших бабушек, которая одна растила дочь (нашу двоюродную тётку), и которая получала, работая нянечкой в детском саду, 60 рублей. Большинство, работающих тогда родственников, получало далеко за 100 рублей. Потом она стала получать побольше, но, всё равно, меньше 100 рублей. Про них можно сказать, что они питались не хлебом с маслом, а хлебом с запахом масла. На кусок хлеба они намазывали не то чтобы тонкий слой масла, а тончайшую плёнку масла, через которую были видны все дырочки хлеба. Мне врезалось это в память, потому что слой масла на нашем хлебе был, пожалуй, на порядок толще. А другие родственники, работающие в одном партийном учреждении, получали продуктовые спецпайки из дефицитных продуктов, которых не было на прилавках магазинов.
-Максим: Государство давало жилье, и народ жил без долгов.
-Я: Некоторые отрабатывали порой лет двадцать, чтобы получить двухкомнатную квартиру на семью из четырёх человек. Западная система получения жилья – жильё в рассрочку на всю жизнь казалась нам тогда совершенно правильным решением жилищной проблемы.
-Максим: Каких вам свобод тогда не хватало? Какой справедливости вы искали?
-Я: Из рассказов нашей мамы (она работала в планово-экономическом отделе небольшого завода) могу передать следующее: 1.Одна бабушка шила тёплые тапки и продавала их, принося на территорию завода. Завели уголовное дело на бабушку и ей грозил реальный тюремный срок за нетрудовые доходы. 2.Чтобы выплатить более трёхсот рублей зарплаты рабочему, заработанных им честно своим трудом приходилось в отчетах для Москвы собирать неимоверное количество справок, документально заменять часть сдельной зарплаты премиальными выплатами и даже начислять ещё какую-то часть зарплаты другому рабочему по тихому сговору с этим другим рабочим. Таким образом отчитывались перед Москвой. А Москва в очередной раз присылала разного рода нормативные документы, где запрещалось начислять такую большую зарплату. За ударный труд полагался вымпел социалистического соревнования, а не денежный эквивалент труда. Уравниловка была, как бы правильнее сказать – беспредельно подавляющей, беспредельно удушающей и беспредельно ударяющей по каждому отличившемуся. И не важно: диссидент ли ты, выступающий против Советской власти, бабушка ли, получающая свой доход не на социалистическом предприятии или рабочий, который работает на социалистическом предприятии, но зарабатывает слишком много.
***
Невозможно быть великой страной и иметь кухонную демократию, кухонную свободу слова. Невозможно быть великим народом с богатейшей историей, быть народом-победителем, быть народом-носителем самой прогрессивной идеологии человечества и жить за «железным занавесом». А если за этим «занавесом» жизнь богаче, свободнее, интереснее? Тогда нужно пересматривать своё идейное содержание, пересматривать сами идеи?.. Нельзя! У себя на кухне можете разглагольствовать сколько угодно. А больше нигде! Это всё равно, что дать человеку хорошее образование (бесплатное образование, включая высшее), заботясь при этом о его здоровье (бесплатная медицина), и заставить его жить за глухим забором, не давая ему выйти, чтобы показать себя и посмотреть на соседей. Рано или поздно здоровый, крепкий, образованный сломает этот забор и выйдет на волю. Что с нами и произошло! «Взрыв» под названием перестройка неминуемо бы случился. Вопрос времени… Поломали и повредили мы себя при этом «взрыве» достаточно сильно. Но это была цена исторически необходимых для нас перемен. Мы говорили: Советский Союз, подразумевали: «железный занавес». Говорили: «железный занавес», подразумевали: Советский Союз.
У кого такие же взгляды и такие же проблемы с родственниками? Что будем делать господа-товарищи? Как будем сберегать страну? Как будем передавать верховную власть из одних рук в другие? Это, всё равно, когда-нибудь произойдёт…