Тот заветный лист А4 с её заявлением об уходе был началом. Для Маруси это было началом её свободы. Именно так. Она давно поняла, что не любит ходить на работу. И большинство людей, которых она видела в транспорте по дороге на опостылевшую работу, тоже не любят и не хотят. Уставшие с утра.
С лёгкой руки дочери, Маруся, ещё работая, начала заниматься репетиторством. Она не была учителем, но занималась английским с сильным преподавателем. Знания были крепки и надёжны. Но язык был "мёртвым". Нужна была говорящая среда.
Знаний Маруси хватало для того, чтобы подтягивать школьников.
Маруся подгадала время для увольнения на конец учебного года, чтобы набрать себе учеников на следующий год. Её рекомендовали родители, расписание было заполнено.
Маруся кайфовала. Приходилось по утрам встречаться с Машкой. Но Маруся иногда умудрялась часок доспать. Уроки в будние дни начинались после обеда. До вечера Маруся сидела с ребятишками. Дети легко шли на контакт с ней. Марусе удавалось объяснять им временные причуды инглиша и вместе заучивать неправильные глаголы.
Все-таки, мама Маруси ошиблась, когда заявила, что в пед дочь не пойдёт. Мать и бабушка были учителями. Хлебнули полными ложками, как им казалось. Мать не хотела учительской доли своей дочери. Но, всё-равно, Маруся стала училкой. Хоть и не совсем легальной.
Три раза в неделю она ходила в офис недалеко от дома. Устроилась по трудовой. Была хозяйкой офиса. Закупиться, убраться, подготовить. Работа непыльная. Ехать никуда не нужно. Пешочком минут пятнадцать.
Вот это жизнь. Маруся как-будто смотрела в калейдоскоп, и ей нравилось, как начали складываться разноцветные стекляшки.
Дети приносили радость в её дом. Даже если приходили расстроенные или неподготовленные . Она с жадностью внимала их коротеньким рассказам о школе, родителях, друзьях. Маруся пропустила это с родной дочерью, почти прошлепала с сыном. Дети открывали ей их мир.
Машка ворчала. "Давай к себе возьму". Но Маруся знала, хочешь потерять друга, начни с ним работать. Да и пресытилась она подневольным трудом.
В Марусину жизнь робкими шажками вступало Спокойствие. Казалось, что сзади виднеется Счастье. Но оно было неясным и неотчетливым. Маруся только начинала уметь думать, чего она хочет. Чего она сама, действительно, хочет.