Тёмная река шумела волной. Густой рогоз покачивался на сильном ветру. Эмира бросила в воду очередной голыш и он погрузился на дно. Долго ли там дядька?
Она вытянула губы трубочкой, чтобы далеко было слышно:
- Дядька Мокрый, выходи!
Стон повис над рекой, не вспугиваемый даже писком комаров.
В середине стремнины плеснуло.
- Ну, чего тебе, красавица? – на прибрежный камень вскорячилось тело. – Говори, детка, да поживее. У меня ещё караси не доены…
Эмира прижала руки к груди, разревелась:
- Дядька Мокрый, меня выдать замуж хотят! Отец послал сватов в ТУ долину. А я не хочу…
- Однако, - почесал зелёную тину на брюхе дядька. – Что-то князюшка заторопился… Да и куда ехать моей племяннице? Разве ТАМ есть достойные женихи? Тьфу! Да любой из моих жаб родовитее…
- Что же делать, дядька Мокрый, - перебила его Эмира, чтобы дядька, гордившийся своей роднёй, не стал в очередной раз перечислять всех предков. – Отец грозится без выкупа отдать, если ослушаюсь.
Лицо водяного пожелтело, он насупил поросль на бровях.
- Без выкупа? Это дело неслыханное. Добро бы мальком была… Так-так! Приходи завтра поутру сюда, на бережок. А я пока рыбе-свахе пошепчу.
У дочки лесного князя всё падало из рук. Полотенце брала, так скользило из пальцев. Буски на шею вздевала, рассыпались буски. Даже горшок с кашей, и тот, окаянный из рук выпрыгнул. Но отец не сердился на Эмиру, нет. Только гладил по русым волосам и усмехался добро:
- К жениху, моя кровиночка!
И от этих усмешек отцовых стыло у Эмиры сердце.
Дождалась, когда солнышко покажет бок из-за края земли. Перепутала волосы лентой. И тихо выбралась за дверь. И до реки только пятками сверкала.
Добежала, утерла вспотевший лоб рукой, да и замерла. Что такое?
На берегу, насвистывая и болтая ногами в воде, сидел мужчина. Из себя чубат, странная чешуя по всему телу, а воздуха не боится. Эмира от неожиданности подошла посмотреть на чудо.
Мужчина обернулся. И оказался заросшим курчавой бородой, щеки с румянцем. Молодец-удалец. В плечах широк, в поясе добр. И к тому же в одних полотняных штанах. Кожанные его висели на кусте черёмухи, мокрёшенькие.
- Садись, красавица, рядом, - похлопал мужчина рядом по песочку. – Я тут заблудился. Если ты здешняя, дорогу знаешь на ТАМ?
У Эльмиры подкосились ноги, и она почти упала на песок.
- Лучше бы не знать её, - глухо ответила.
- Э, зачем обижаешь. ТУТ, - он показал на реку, - кораси – хорошо! ТАМ, - он махнул в другую сторону, - варона, ну такая, знаешь, с крыльями, - тоже хорошо. Кушать везде хорошо. Не кушать – это Вилли не нравится. – и посмотрев на смутившуюся девицу, откинул полу кафтана, лежащего на земле. – Угощайся, даром дарю!
Эмира, чтобы не казаться грубой, отщипнула у печёного карася кусочек.
- Вкусно, странник, спасибо.
Мужчина растёкся в улыбке. Показал крупные зубы.
- Не странник, нет, - он поднял палец, с грязным обкусанным ногтем. – Я гном, племянник самого Бурли Выдериноги. ТУТ ищу золотого цыпа. Он мне во, - он провёл по шее ребром ладони, - как нужен. Видела, может?
Эмира облизала пальчики и придвинулась к гному ближе.
- Нет, не видела. А что это?
Гном рассмеялся, ухватил её рукой за талию и сказал:
- Да я сам не понял. Но как-то он прилетел к нам во двор. А двор наш – семь подземных этажей, после семи крутых лестниц, через семь ворот из жемчуга и семь поребриков из золота. Я шёл поправить свои доспехи в места уединений. И увидел его. Как знаешь, этот, адуванчик, растёт у нас на поле, где маис, пшиница. Я шёл мимо. Но его пнул, для порядка. А он, подпрыгнет, да и яйцо снес. Я его опять. И он ещё снёс. Ну тут я ка-ак… а он снёс железный мяч. А потом улетел, цып. Я заплакал. Но мяч подобрал. Мы ложки из него сделали, вилки, троллям продали. Теперь я цыпа ищу. Бурли Вырвиноги мне сказал… впрочем, это уже личное.
Эмира задумалась.
- Ладно, молодец, помогу тебе цыпа найти. Приходи завтра с утра на реку.
На том они и расстались.
За завтраком Эмира напевала. И всё-то у неё в руках спорилось. И каша получилась отменная, такая, что лягушечки на зубах хрустели.
Отец, лесной князь, посматривал на дочь, да посмеивался. А когда вспыхнула заря, Эмира улизнула на берег реки.
Вилли сидел на том же месте. Вертел в руках гарпун и хмурился.
- Знаешь, - пожаловался он подошедшей Эмире, - корась не ловится, тина только попадает. Тину жарить не вкусно!
- А я цыпа не нашла, - потупилась Эльмира. – Отец такого в наших лесах не знает.
Гном посуровел.
- Мои мама с папой запрещают мне жениться. Даже если мне девушка, вот как ты, нравится. Так что я завтра уже ТАМ буду.
Эмире это обидно показалось. Опустила голову. Слезы в платок уронила.
Гном поднялся, подтянул полотняные штаны, подошёл к Эльмире да обнял её за шею.
- Пошутил, - сказал, - мои мама с папой не разрешают мне жениться, если я им невесту не покажу. Поехали со мной?
Эмира подняла на него счастливые глаза:
- Поехали, - и улыбнулась. А потом спохватилась. – А как же золотой цып?
- Да леший с ним, - бросил счастливый Вилли, - что я, в своей горе железа не найду?
Когда затих топот коней, водяной выполз на прибрежный камень и долго смотрел вслед племянницы и её избранника. Потом развёл лапами.
— Вот так всегда, - пожаловался он жабам из своей свиты. – Обманул меня лесной князь, подвёл дочку под венец ТАМ.
Жабы мрачно заквакали.
- Тише, - водяной махнул на них тиной. – Племянница счастлива. Чего же нам ещё? Несите брагу из болотных пузырьков. Эмира замуж выходит.