Журналист и писатель Виталий Коротич стал известным в эпоху перестройки и гласности - эпохи последнего генсека ЦК КПСС и первого и единственного президента СССР. Возглавляемый Коротичем журнал «Огонек» - такой же символ этого времени, как и сам Горбачев.
Каким останется Михаил Горбачев, локомотив исторических перемен в нашей стране и в мире конца ХХ века, в памяти людей?
Об этом был вопрос обозревателя KP.RU в день кончины последнего лидера великого советского государства.
- Трудно отвечать за то, кем Горбачев останется в человеческих памятях. Памятей много, его очень многие ненавидели, многие делали вид, что любят, а некоторые и любили. Я его очень любил.
Понимаете, в чем трагедия этой личности? Михаил Сергеевич, знаете, был не масштабен к тем задачам, которые перед ним стояли. В архитектуре есть такое понятие - масштабность. Вот когда человек приходит в дом, а там потолки высотой 10 метров, там еще что-нибудь гигантское, ему там становится неуютно.
Михаил Сергеевич мог преобразовать систему нашу, мог преобразовать нашу жизнь, вернее, хотел преобразовать, но не мог. Он был похож на таких реформаторов, которые переполнены замечательными идеями, но не обладают возможностями для их свершения.
Я не хочу сравнивать его, хоть сегодня любят заглядывать в монархическое прошлое, с Александром II, например, который отменил крепостное право, но сделал все это наполовину. Но аналогии все-таки есть: Михаил Сергеевич делал многое наполовину. Но все делал так искренне, и так хотел, чтобы людей не обидеть.
- К сожалению, желания не всегда осуществимы в реальности.
- Незадолго до его ухода с должности в конце 1991 года несколько бывших президентов европейских стран, в том числе бывший канцлер Германии, были в Москве и попросили меня устроить им встречу с Горбачевым.
- Эти политики прибыли в Москву не по приглашению Горбачева? Что это был за визит?
- Нет, это не было официальным визитом. Вы знаете, существовал в Америке такой комитет, возглавляемый нобелевским лауреатом Эли Визелем - комитет борьбы против национальной розни, антисемитизма и нацизма. Они и организовали приезд в СССР политических деятелей разных стран. С нашей стороны организатором этой международной конференции считался журнал «Огонек», который я тогда возглавлял. Борис Ельцин, уже ставший к тому времени первым Президентом РФ, взялся патронировать мероприятие, предоставил нам «Президент Отель». Я формально председательствовал на этой встрече с нашими политиками и общественностью. Это было очень интересно. И вот эти зарубежные политики обратились ко мне с просьбой, что хотели бы увидеться с Михаилом Сергеевичем.
Я привел их в Кремль, в кабинет Михаила Сергеевича. Он протягивал всем руки и всем говорил одну и ту же фразу: «На этих руках крови нет, крови нет». Михаил Сергеевич хотел чистыми руками переменить жизнь...
- А кровь уже была?
- В том-то и дело, что была. Был уже и Сумгаит, была уже Прибалтика, было все уже. Он говорил, что нет, но мы с вами-то знаем, что кровь была. Все перемены происходили страшно. И в Прибалтике стреляли, и в Сумгаите резали, и не только там. И назревали будущие конфликты, начиная с того, который сейчас грохочет в Украине. Он все время хотел, чтобы ничего такого не было. Но Михаил Сергеевич не был масштабен к тем возможностям, которые были у него, он не мог их предотвратить, эти несчастья.
- Почему вы так считаете?
- Мы с ним разговаривали много об этом. После того как был Форос (государственная резиденция в Крыму - А.Г.), где его изолировали по приказу ГКЧП (ГКЧП - Государственный комитет по чрезвычайному положению - в 1991 году предпринял попытку госпереворота с целью сохранения СССР. Попытка оказалась неудачной. - А.Г.) он возвратился, какой-то такой, на самолетике, несчастненький, в курточке. Я говорю: «Михаил Сергеевич, вы что, не могли сойти с самолета, сказать, мол, здравствуй, Борис Николаевич, сейчас хозяин в лавке, выводим Кантемировскую дивизию, наводим порядок за один день...» Он меня перебил: «Ты что, ты что, кровь могла пролиться, ты что!»
Понимаете, он хотел, чтобы все, что в стране переделывалось, делалось чистыми руками. Его руки были достаточно чистыми. Его личные руки. Но эти руки уже стали руками президента страны разваливающейся. Эти руки стали руками человека, который пожимал ладони очень многим руководителям, и они наобещали ему чего угодно, и наврали. Ему наврали о том, что НАТО никогда не будет приближаться к нашим границам, ему наврали про объединение Германии, когда он наши войска оставил в чистом поле, уходя оттуда. И он всем верил. Без всяких оснований.
- Что достаточно удивительно, если учитывать солидный политический опыт этого человека.
- Он был партийным руководителем разных рангов, уже мог бы привыкнуть к тому, что вранья вокруг достаточно. А он хотел быть чистым. И супругу свою защищал до последнего, был хороший семьянин.
- Тут нужно просто заметить на полях, что в народе Раису Максимовну Горбачеву недолюбливали...
- Я опять вспоминаю российских императоров. Вот Николай II тоже в любви жил со своей супругой, хороший был семьянин, замечательный. Но события, происходившие вокруг него, были не по рангу ему. И он проиграл их.
Михаил Сергеевич был любим мною горячо. И я очень искренне хотел ему помочь. Увы...
Строительство государства - работа огромная, и она сейчас продолжается. И дай Бог, чтобы для нашей любимой страны - России, эта работа закончилось большим успехом.