NEW OPERA CULTURE
В одном центральном оперном театре не очень центрального города состоялось собрание группы. О! Простите, труппы. Рэп-группа уехала на гастроли за рубеж. Ближний, правда. Там понимали истинное искусство. Тем более, что и язык ещё не забыли. Художественный руководитель театра избавился хотя бы от одной головной проблемы.
Оставалось разобраться с оркестром и певцами. Они отказывались играть спектакли, потому что зарплата была очень маленькая, а кроме того, выплачивалась нерегулярно. Спонсоры отсутствовали, менеджмент объяснял, что конъюнктура не та: ну кто пойдёт смотреть на спектакль, в котором актрисы одеты и взрывов мало. Дерут себе глотки или танцуют не по-модному. Словом, театр находился на грани краха.
Музыканты, певцы и танцоры решили бороться с таким положением вещей. Вещей не реквизита, конечно. Он был почти весь распродан. Они решили саботировать выступления. Путём производства на концертах так называемой «лажи». Оркестранты забирались в яму, дирижёр врубал «фанеру», и начинался саботаж. Дирижёр то раздвигал пальцы веером, то ковырял в носу, то, как будто бы стряхивал воду с пальцев. Пианист, вспомнив старинный ролик, начал стучать лакированными ботинками по клавишам. Первая скрипка стал просто изображать игру на соло гитаре, используя пиццикато. Виолончелистка времени зря не теряла, а занялась художественным выпиливанием. Флейтистки пробовали, останется ли помада на мундштуках инструментов. При этом они облизывались очень по рекламному. Сексуально, то есть. Группа ударных расположилась за большим барабаном и принялась закусывать. Кларнетисты принялись расписывать пульку. Арфистка стала сучить пряжу, умудряясь при этом читать пособие по аферизму. Вообще она возмущалась, что из-за своего участия в концертах у неё между колен кроме арфы ничего не бывает. Скрипачи рассматривали журналы для мужчин, расставленные вместо нот на пюпитрах. Кто-то читал детектив. Тяжелее всех приходилось тем, кто находился на сцене. Суфлёр изнемогла от того, что показывала «па» из классического балета, а на сцене танцевали «брейк» и «рэп». Она, правда, не надрывала голосовых связок, но пальцы очень устали. С певцами и певицами было чуточку проще. Они насмотрелись последних современных фильмов, и сами стали применять новейшие технологии. Поэтому прима пела тяжёлым басом, а тенор выдавал тончайший дискант. Чудеса техники. Нанотехнологии.
Так обстояли дела на момент полной переориентации искусства. Необходимо было что-то предпринимать. Тогда было решено провести собрание труппы.
Итак, труппа расселась по своим рабочим местам. Слово попросил профсоюзный лидер. Он стал излагать руководству претензии персонала на несоблюдение пунктов трудового соглашения. В частности, говорил он, нарушалась техника безопасности: «Вот мужская часть труппы одета во фраки, и, особливо, дирижёр. В зале жарко, а кондиционер включить нельзя, с пюпитров слетят партитуры. В общем, потеют, а «Рексоны» не выдают в достаточном количестве. И мыла «Сейф гард» тоже не достаёт. А ведь перед концертом все идут в «00». Именно «00», а вовсе не «Ватер клозет». Биде нет, воду, бывает, подают газированную. Иногда вообще не подают. Но ведь сходить надо обязательно, иначе, как быть, если не вовремя приспичит. Творческий человек, не творческий, когда припрёт – деваться некуда. А сортир один на всех, а отсюда: очередь. Вот пока до последнего дойдёт, первому снова хочется».
Дальше вступили в обсуждение лабухи из группы ударных: «Ну, на фига нам такая жизнь, что нельзя пить пиво за три дня до концерта?»
Дирижёр так же не остался безучастным: «Мне палочку не могут обеспечить, - две скрипачки зарделись, - она у меня, как у инспектора ДПС, вся полосатая».
В общем, это был поток претензий, мелких и не очень. Конструктива не наблюдалось. Поэтому слово взял Временный управляющий: «Дамы и не дамы! Леди и ляди! Сэры и нэ сэры! Собратья и сосёстры! Господа! Положение, особливо финансовое, очень тяжёлое. Поэтому надо понять о том, что необходимо учитывать конъюнктуру. Вкусы у народа очень выросли. Народ морально готов уже заказывать музыку, а не только еду в ресторане. Поэтому срочно надо переориентироваться: поступиться некоторыми незначительными искусственоведческими или ещё какими-то принципами. Народ должен понимать своё искусство! И мы должны догнать вкусы народа. Вот для этого надо несколько перестроить работу. Начнём с репертуара. Вот продюсер раскопал несколько очень талантливых авангардистских произведений: «Кто в поле, кто по траву», «Лебледь, Срак и Штука», «В лаборатории снежок в Душанбе тётка». А также классические Фуги-Вуги и Брейквием.
По труппе пронёсся ропот. Ветераны не понимали, как можно сразу перейти с системы Станиславского на систему менеджмента. Зато юная поросль потирала руки. А солист-тенор нежно потирал колено прима-балерины. Группа ударных потихонечку приняла на грудь. Скрипачи спросили, не поменяют ли им скрипки Завода Народных Инструментов на инструменты фирмы «Фендер». Или, уж на худой конец, «Фёдор». В свою очередь, танцоры потребовали амуницию от «Найк». Или опять на худой конец «Коля». Кто-то из молодых рабочих сцены, услышав слово «Кола», спросил про кислотно-щелочной баланс.
Но менеджер держал аудиторию в руках и продолжал: «Коллеги, я попрошу внимания, давайте не будем отвлекаться. Эй, господин тенор, извольте не отвлекаться!»
Маэстро так испугался от неожиданности, что подскочил на стуле. В полёте он подумал о супруге, – главном бухгалтере. И вот, когда он, так казать, «пристулялся», брызги от его стула полетели во все стороны. Он встал, раскланялся, извинился. Объяснил, что это, видимо навеяли новые партитуры. Но отвлекаемся. Менеджер продолжал: «Итак, для успешных выступлений предлагается поменять имидж. Ну, вот, к примеру, дамы- оркестрантки. Молодцы. И платья смахивают на вечерние и причёски. Вот только декольте желательно поглубже, а также не мешает сделать татуировки. Сложнее с мужчинами. Надо переходить на кожаные куртки вместо этих устаревших лапсердаков. Точно, идея! Будете в жилетках и при галстуках. И тоже в татуировках. Теперь – дирижёр. Малиновый фрак, я думаю, подойдёт. На пальцы – перстни, и обриться надо наголо. В конферансье я предлагаю вот эту милую даму!»
Перед собравшимися появилась дама в очень откровенном вечернем бикини. Её окорока были восхитительны. Не в смысле вкуса конечно, а в плане объёма. Прелести молочных желёз делали бюстгальтер ненужным. У трупных мужчин побледнели носы. Группа ударных по этому поводу приняла.
«Пошли далее. Балет надо бы переводить на лёд. Нынче это очень актуально! Ещё бы хорошо дать балет менам клюшки. И будет четыре в одном: хоккей, балет, фигурное катание и бокс. И стриптиз, стриптиз, стриптиз. И, наконец, что касается певческой части. Прежде всего, всем солистам, - чтобы народу было понятно, кто из ху, - нужно на спинах написать фамилии персонажей. Как в хоккее или футболе. Господа, не нужно заумничать в текстах песен, простите, арий. Всё должно быть просто и ненавязчиво. И для того, чтобы песни запоминались, слов должно быть немного, они должны часто повторяться. И не надо никаких рулад. Всё, сейчас приступим к наброске подхода выработки плана будущего шоу. Итак», - он кивнул в сторону кулис, и стильные молодые люди вынесли папки с партитурой и либретто шоу. Музыканты разместили партитуры на пюпитрах, либретто выдали танцовщикам и все стали в позу номер 1.. Дирижёр взмахнул жезлом, и капелла запела «Интернационал» на мотив одной из сонат Шопена. Вся труппа тихо прыснула. Менеджер грозно заорал на «студней»: «Вы что, идиоты, кретины, не можете отличить ноты от бутылочных этикеток? Любой лабух и тот грамотнее вас. Идите отсюда, а то я из вас сделаю честных музыкантов этого оркестра!» «Шеф, только не это!» - взвыли молодые люди. Они моментальненько принесли новые партитуры.
Наступил день премьеры. Труппа заняла свои места. Дирижёр стал махать жезлом, как будто отгонял муху. Менеджер неистовствовал. По окончании спектакля публика безмолвствовала...