Начало рассказа здесь: Отшельник
На следующий день Никита звал мальчишек на озеро, но не захотели они. Сегодня у друзей возникла идея сходить на развалины старого дома, что недалеко от реки стоит. А это совсем в другой стороне. Никитка решил, что не интересно ему там будет. А вот щенка Зевса сильно повидать хотелось. Мальчик переживал, что собака голодная. «Чего им там есть-то в лесу? Грибы собаки не едят, ягод пока не видно, их тоже собаки не едят. Птиц ещё поймать нужно». Никитка пошарил в холодильнике, ничего, что собака бы стала есть, не нашёл. Взял краюху позавчерашнего высохшего хлеба и побежал в лес, в сторону озера.
Пока шёл, половину хлеба съел. Сам-то голодный. Бабушку Никита со вчерашнего дня не видел. Потому, с утра на завтрак лишь воду с чёрствым хлебом и мёдом попил. От голода это не спасло.
Никита подошел к озеру. Оттуда было видно, где старый охотничий домик находится. Виднелся лишь уголок крыши. Остальная часть хижины спряталась за высокой травой, кустами и деревьями. Мальчик стал ходить вдоль линии высокой травы. Не решался туда зайти. Раздался задорный лай. Из травы выскочил Зевс, и давай приветствовать Никиту. Лапы ставит на ноги мальчику и отпрыгивает в сторону. Как будто зовет куда-то. Никитка опомнился, сунул хлеб Зевсу под нос. Тот шумно понюхал краюху, есть не стал. Побежал влево, оборачиваясь и звонко гавкая. Никита побежал за щенком.
Зевс нырнул в кусты. Никита за ним. Он заметил, что здесь трава примята, как будто невидимая тропинка в лес уводит. Никитка бежал, как угорелый, боялся отстать от щенка. Так Зевс и привёл мальчика к хижине отшельника.
Дверь избушки отворилась. На пороге показался бородатый мужчина. Он согнулся чуть не пополам и вышел наружу. Прищурился, разглядывая незваного гостя. А Никитке страшно, хоть и виду не подаёт.
- Я это, вот, покушать Зевсу принёс. – Мальчик вытянул руку вперёд, показывая хлеб. – Но он не ест.
Отшельник хмыкнул себе в бороду, пряча улыбку.
- Кормлю я его хорошо. Вот и не ест. Ты сам-то сыт? Заходи, скоро уха готова будет. С утра рыбы наловил в озере.
- Нет, я только Зевса проведать хотел, - мальчик непроизвольно сглотнул скопившуюся во рту слюну. Из хижины повеяло запахом свежей вареной рыбы, лука и картошки.
- Ну как знаешь. Обратно дорогу найдёшь? Меня, кстати, Михаилом Петровичем зовут.
- Я – Никита.
- Слышал, слышал, как тебя вчера друзья звали. Чего это они меня за монстра приняли?
Никитка рассказал всё, что об отшельнике в деревне говорят. Изумился Михаил Петрович.
- Я же сам в этой деревне родился сорок два года назад. Знаю, что там люди на выдумки и сплетни горазды. Но чтобы такого выдумать. Колдун, медведь, оборотень. Да уж. Да ты не робей, заходи. Пообедаем. Неправду люди обо мне говорят.
За обедом Михаил рассказал мальчику, что только летом он здесь живёт. В остальное время на заработки ездит, в основном, на север страны. В соседней, большой деревне, в которой даже школа и больница есть, дом себе строит.
Сдружились мальчик и отшельник. Никитка стал почти каждый день к Михаилу Петровичу бегать. Большую часть времени у лесного озера проводил, с щенком Зевсом играл.
Дядя Миша его кормил. Видел, что мальчишка голоден всегда. Научил его рыбачить, грибы правильные собирать, в лесу ориентироваться. Много о животных, птицах, травах лечебных рассказывал. Казалось, что дядя Миша знает всё на свете. Научил Никитку костер разводить. У озера учил, когда рыбачили. Тут же и уху сварили, рыбу с картошкой запекли. Потом научил, как правильно костер тушить нужно. Михаил Петрович говорил интересно, но всегда по делу, коротко. Многословием не отличался. Никитка сильно полюбил проводить здесь время.
В один такой жаркий июльский день Михаил Петрович с мальчиком наловили рыбы. Тут же запекли её на костре. Отшельник молча наблюдал, как Никитка набросился на еду, ест с аппетитом и удовольствием. Раньше он ни о чем не спрашивал Никитку, а тут всё-таки решился:
- Ты, Никитка, чего у меня целыми днями обитаешь, родители не теряют тебя, не ругают?
- Папы у меня нет, - ответил Никитка с набитым ртом. – Мама давно уехала, я с бабушкой живу.
- Без тебя мать чтоль уехала? – удивился дядя Миша.
- Да. Я её не помню даже, на фотографии только вижу. Но она звонит иногда. Обещает, что приедет за мной скоро. Работает она много в таком вот городе. – Мальчишка раскинул руки в стороны, на сколько смог. – Огроменном! Вот заработает много денег, квартиру большую купит и меня заберет. Им пока самим места мало. Всего одна комната в бараке у неё.
- Кому это им? Не одна живёт?
- С братьями и дядей Толей живёт, новым папой. Скоро заберёт, - уверенно ответил Никитка.
- А бабушка что же, не теряет тебя?
- Нет. Она не любит меня, обузой называет. Ничего мне не покупает. Пропивает всё. Пенсию получит, гости у неё сразу. Пьют, шумят, а потом нам есть нечего.
- А как же огород, скотина?
- Нет ничего. Тетя Маша иногда меня козьим молоком поит, пока бабушка не видит. Мне не очень молоко нравится, но я пью, чтобы тетя Маша не огорчалась. Она добрая, и красивая. Соседка наша.
Никитка наелся, вспотел аж. Скинул майку, разбежался, и в озеро с головой. Зевс за ним. Хохот, визг, лай щенка, весело им, беззаботно. А Михаил Петрович сидит, не улыбнется даже. Жалко ему мальчонку, ещё и своё детство припомнилось.
Никому он тоже не нужен был. Мать Сима родила его в восемнадцать лет, едва школу закончила. Отец бросил мать года через два. Молодой был, не готов к семейной жизни. Мать, видимо, после развода озлобилась на сына. Напоминал он ей бывшего мужа-подлеца. К тому же, не могла она с ребенком в город уехать, чтобы выучиться, профессию получить. Да не больно-то и хотелось. Больше-то ей Миша мешал по гулянкам бегать. С родителями своими ещё в школьном возрасте она разругалась, когда они ей запретили рожать. Им не скинешь внука, уехали со стыда в другую деревню жить. А мать Миши осталась здесь в доме бабушки жить, которая уже пять лет, как умерла. Все думали, пойдёт жизнь Серафимы под откос. Больно гульнуть и выпить любила. Но нет. На какое-то время Сима утихомирилась, как нового мужа себе нашла, да дочек-погодок родила. Для Миши настали времена ещё труднее. Все заботы о сестренках на него свалились. При этом, Миша всегда всё делал не так, неправильно. Постоянно ругали его, подзатыльники отвешивали. Потом и сестрёнки к этой травле подключились, постарше стали. Родители спиваться начали. Миша, будучи подростком, устраивался каждое лето колхозное стадо коров пасти. Помощником пастуха. Лишь бы семью свою не видеть. Многому его тот пастух научил. Миша даже мечтал, что вырастет, ферма у него своя будет.
Мечта его почти осуществилась. После школы уехал, выучился на животновода. Сначала на частную ферму устроился в деревню подальше от родной. Хотелось узнать, что да как. Денег опять же накопить нужно на свою ферму.
Прирос он в той деревне надолго, женился, дом построил. Только вот детей не получалось у них. От того и плохое настроение у жены, придирки, истерики. Долго терпел Михаил, плюнул, ушёл. Даже дом бывшей жене оставил.
Теперь вот уже семь лет Михаил Петрович деньги большие на севере зарабатывает, а этим летом дом стал строить в соседней деревне. Специалисты строят, а он иногда с проверками приезжает. Глядишь, и до своей фермы дело дойдёт.
«А Никитку-то жаль. Незавидная судьба у паренька. Заберет ли его мамка? Совсем, как я, не нужный никому маленький человек».
Опомнился Михаил от невеселых воспоминаний и дум своих. Глядь, а правая часть леса жёлтым, да оранжевым окрасилась. Так и горит огнём, словно осень в одну секунду наступила. То солнце к закату катится.
- Никитка, пора, собирайся, провожу тебя до опушки.
Пока шли по лесу, мальчик слова не проронил. Бровки сдвинул, сильно задумался. Уже при выходе из леса остановился и спросил:
- Дядя, Миша, а ты как думаешь, меня мама заберёт к себе?
- Конечно, заберёт.
- Вот и тётя Маша так говорит, - со вздохом облегчения сказал Никитка. – Поскорее бы. Хочу, чтобы как у всех было. Мама, папа, братья. Большая и дружная семья. Это так здорово!
- Да, так оно…
- Дядя Миша, а ты почему к своей семье не идешь? Ты рассказывал, что в нашей деревне раньше жил.
- Не в ладу я с матерью и сёстрами с детства самого.
- Обижали? Ты прости их. Тётя Маша говорит, что надо уметь прощать, как бы не обидели. Как-то так интересно говорит ещё, вроде, как будто обида чёрным грузом на сердце лежит и жить спокойно мешает, жизни радоваться. Вот, вроде так и говорит. Это она мне всегда говорит. Я раньше на маму и бабушку всегда обижался, плакал. Вот она и говорила так мне.
Никитка отвлёкся на Зевса, присел на корточки попрощаться, стал его наглаживать, чуть ли не в морду целовать. А щенок поставил лапы мальчику на колени и облизал щёки Никитке. Мальчишка хохочет.
А Михаил Петрович стоит, крепко задумался. «А ведь прав малой, и эта тётя Маша его. Всю жизнь Михаил обиду в себе держит на мать, да сестёр. А мать-то ведь старуха уже, если жива. А вдруг ей помощь нужна? Надо, надо сходить, проведать».
Автор рассказа: Н. Штоллер