Часть 1. Начало.
Часть 3. Универсальный старшина.
«Проща́ние славя́нки» — марш, написанный в 1912 году штаб-трубачом 7-го запасного кавалерийского полка Василием Агапкиным. Является национальным маршем, символизирующим проводы на войну, на военную службу или в дальнее путешествие. За границами России является одним из самых узнаваемых «музыкальных символов» Российской империи, Советского Союза и России.
Выход на боевую службу состоялся по плану 22 ноября 1977 года в 10.00.
В ночь перед выходом я находился на посту разведки до шести часов утра. Вернувшись в казарму, обратил внимание, что подъёма не было, все мирно и крепко спали в койках. Я разделся и лёг.
Проснулся от того, что услышал встревоженный голос замполита "Экипаж! Подъём!" Рядом стоял озадаченный помощник командира. Было около 8 утра. Прошел целый час с момента, когда все уже должны были быть бодры и веселы. Чтобы были бодрее и веселее, офицеры применили флотские подгонялки типа кратких лексических эмоциональных выражений (ёб...нах...ять), баночек (табуреток) и обрезов (тазиков), быстро всех построили для перехода на лодку.
Оказывается, в эту ночь "перед рождеством" изобретательный личный состав вскрыл комнату, где хранился запас спирта («шила», которое в мешке не утаишь) объемом ни много ни мало 24 литра. Интересен был процесс добывания волшебной жидкости из сейфа с невскрываемым замком.
На лодке виночерпием, точно отмеряющим количество огненной воды для нужд каждой боевой части, обычно является старпом. Для чистоты эксперимента и исключения спорных моментов он обычно отмерял выдаваемую пайку трехлитровыми банками, так как "бычки" (командиры боевых частей) приходили со своими канистрами из нержавейки разного объема.
Накануне вечером для убыстрения утренней выдачи старпом заранее с точностью до грамма разлил сок мишек Гамми в банки из-под маринованных огурцов. На каждую банку аккуратно наклеил пластырь с надписью своим каллиграфическим почерком наименования подразделения БЧ-1, БЧ-3... и расставил на четырех полках сейфа по две на каждой. Емкости были строго выравнены, как личный состав в строю, а бирки смотрели слегка вправо, напоминая выполнение команды "Равняйсь!" Старпом даже потер руки от удовольствия, любуясь результатами своей работы, и пошел домой с чувством выполненного долга.
Он представил, как четко командиры боевых частей будут получать причитающееся им спиртовое довольствие, словно матросы хватают автоматы из оружейной пирамиды по тревоге. Старпом улыбнулся своим мыслям.
Смышленые рационализаторы из числа любимого личного состава просверлили в днище сейфа дырочки по углам, несколько раз уронили его на пол и, аккуратно наклоняя в стороны, слили веселящий напиток в чисто вымытые ведра, принесенные с камбуза.
Полученный "ворошиловский запас" (ворованное шило) тщательно процедили несколько раз через разные фильтры тонкой очистки, заботливо предоставленные химиком, благополучно и с удовольствием выкушали и заснули крепким молодецким сном, потому и проспали утро вечера мудренее.
Строем прибыли на пирс, торжественных проводов не было, марш «Прощание Славянки» не играл. Всех загнали в прочный корпус и по боевой тревоге приступили к экстренной подготовке лодки к бою и походу.
В положенное время отошли от пирса. Снова я за старшину команды группы ОСНАЗ, а он идёт на надводном корабле «Полюс» в составе основной группы из двенадцати человек: 9 матросов срочной службы, 2 мичмана и капитан-лейтенант. Что-то нас ожидает?
Ко мне в рубку постучал командир отсека и позвал в кают-компанию. Оказывается, на лодку загрузили специальное оборудование для замера гравиметрического поля Земли, обслуживаемое двумя гражданскими. Они то и пригласили его выпить с ними за удачный поход, а компанейский старшина решил привлечь меня, зная то, что я не участвовал в сегодняшней Варфоломеевской ночи.
Заходим в кают-компанию, знакомимся. Учёные мужи наливают нам спирт по половине эмалированной кружки емкостью 250 грамм и спрашивают: «Разбавить или нет?» Кто такое даже мог подумать? Конечно, нет, и мы интенсивно мотаем головами, как лошади гривами отмахиваются от назойливых мух. Держим марку, хотя я в жизни не пробовал «шила». Поднимаем тост за удачное возвращение, выпиваем. Внутри всё обожгло, но виду не показываю, закусываю предложенным бутербродом.
По лодке звучит «Команде, обедать!». Так как старшинская каюта оказалась занята, меня распределили на «бачок» в центральный пост. Иду обедать в трюм центрального отсека. Сразу за переборкой опускаюсь по трапу вниз, уже накрыто, но почти никого нет. Наливаю суп, быстро работаю ложкой. Процесс алкоголизации организма пошел, и второе блюдо я уже вкушал вилкой, держа её двумя руками. Выпиваю компот. Нужно идти обратно в рубку, но от горячей пищи меня «развезло». Мозг посылает команды ногам и рукам, но они выходят из повиновения. Встаю, качнуло, пилотка с головы упала в выгородку под выдвижные устройства, не достать. Собираю волю в кулак, плавными танцевальными па вылезаю из трюма. Спинным мозгом вижу, старпом очень внимательно наблюдает за мной. Спокойно, сосредоточенно, без эмоций, держась за поручни и приборы, вылезаю на палубу центрального поста, открываю кремальерой круглый люк, качка за бортом маскирует моё состояние, быстро пролезаю через круглый проём, закрываю кремальеру, я - в четвёртом... в своей рубке. Фу-у-у-у-у!
Радиоприёмники включены, в головных телефонах что-то пикает, ничего не понимаю, чёрт с ним! Снимаю телефоны и на боковую. Проснулся от того, что за дверью замполит и старпом «страшно» пытают командира отсека, очевидно плавно загоняя иголки под ногти: «Где взял, с кем пил?» Молчит, как рыба об лёд.
В голове прояснилось, можно нести радиовахту.
В общем, инцидент на «отличной» лодке замяли, поход всё спишет.
Апофеоз "Прощания славянки" на подводной лодке: на следующий день каждому матросу срочной службы выдали по одной бутылке чешского пива.
Николай Санаев. Редактировал Bond Voyage.
Ставьте лайки. Подписывайтесь на канал.
