В сентябре 1783 года в семье смоленского сельского священника родился Иван Яковлевич Корейша, почитаемый многими современниками в качестве прозорливого, прорицателя и блаженного.
Он почти всю свою долгую жизнь провел в психиатрическом отделении Московской Преображенской больницы. О нем писали Достоевский, Островский, Лесков, Бунин и многие другие.
Историк М.И. Пыляев в книге «Замечательные чудаки и оригиналы» отмечал, что Иван Яковлевич Корейша, прозванный пророком, пользовался громкой известностью не только в Москве, но почти во всей России. В молодости Иван Яковлевич учился в духовной академии в Смоленске. А потом неожиданно ушел в лес, решившись юродствовать.
Крестьяне нашли его в лесу, копающим палкой землю, без шапки и без всякого имущества. Они построили ему избушку, стали к нему ходить, и вскоре имя Ивана Яковлевича сделалось известным во всей окрестности. Это произошло около 1815-го года.
В то время жила в Смоленске одна богатая и знатная барыня. У неё была дочь — невеста, сговоренная за одного из военных, отличившихся в войне 1812 года.
Свадьба была уже назначена, но невесте вздумалось съездить к Ивану Яковлевичу и погадать о будущем. Мать и дочь-невеста входят к Корейше в хижину и спрашивают его:
— Счастлива ли будет в замужестве раба Божья?
Иван Яковлевич вместо ответа, вскакивает со своего места, где сидел, стучит кулаками о стол и кричит:
— Разбойники! Воры! Бей! Бей!
Возвратившись, домой, невеста объявила матери, что она замуж за своего жениха не пойдет, потому что Иван Яковлевич назвал его разбойником. Узнав про неожиданный отказ, жених стал выпытывать у людей невесты причину и узнал, что невеста была у Корейши и что он сказал ей, что-то очень дурное про жениха. Жених тотчас же отправился к Ивану Яковлевичу и переломал ему ноги. Затем просил смоленского губернатора избавить общество от этого изувера, имеющего сильное влияние на слабохарактерных и суеверных людей.
В Смоленске, который только что начал оправляться после нашествия французов, не было тогда дома умалишенных, поэтому губернатор препроводил Ивана Яковлевича в московский сумасшедший дом.
Однако, по преданию, жених действительно оказался вором, а невеста ушла в монастырь.
Московский писатель Н.Д. Телешов писал о Корейше: «Был ли он лжец, «святой» или сумасшедший — мнения разделялись... Он жил в селе Преображенском, в так называемом «желтом доме» для сумасшедших, сначала в подвале на цепи, затем в отдельной хорошей комнате, где обычно лежал на полу либо стоял, но никогда не сидел.
Разнообразных посетителей и поклонниц — от князей до нищих старух — приходило к нему так много, что администрация «желтого дома» повесила для сбора с посетителей кружку. Корейша никогда не пользовался этими деньгами, они шли на улучшение пищи для всех живших здесь психических больных.
К Корейше во множестве направлялись разнородные письменные вопросы, рассчитанные на предсказания, вроде: кем будет мой сын?.. ехать ли мне в Петербург?.. чем кончится мое дело в сенате?.. любит ли Анна Егора?.. И тому подобные. И он многим отвечал тоже письменно своими каракулями. Иногда ответы бывали понятные, а иной раз такое напишет, что не разберешься. На вопрос, что будет рабу божию Константину, ответил, что будет «житие, а не широкая масленица». На вопрос: «Когда сын мой женится?» — ответил: «Тогда сын твой женится, когда бык отелится». А то такой ответ: «Без праци не бенди колораци»...
В его комнате висело много икон, и перед ними стоял высокий подсвечник, принесенный из церкви; в нем большая свеча и много мелких свечек, поставленных посетителями. В углу, на полу, лежал сам пророк в темной ситцевой рубашке и в темном халате с овчинным воротником. А обычай Ивана Яковлевича посыпать себе голову нюхательным табаком превращали его одежду и постель в нечто отвратительное.
Говорят, Корейшу в сумасшедшем доме посетил сам император Николай I. Побывал у него и московский генерал-губернатор граф А.А. Закревский. При появлении руководителя Москвы Иван Яковлевич, обращаясь к тут же стоявшему больничному начальству, запричитал: «Глуп я, други мои милые… Совсем глуп! Залез на верхушку да и думаю, что выше меня уж и нет никого! Дочь я себе вырастил на позор… Одна она у меня… а, кроме стыда, нет мне от неё ничего… Шляется… а я, дурак, и унять не могу! Где уж мне, дураку, другими править, коли я сам за собою управиться не умею? Навешаю на себя всяких цац, да и хожу, распустя хвост, как петух индейский… Только тогда и опомнюсь, как вверх ногами полечу».
Все присутствующие, конечно, поняли, что Корейша имел в виду дочь генерал-губернатора графиню Лидию Арсеньевну Нессельроде, которая вышла замуж во второй раз, не получив от церкви развода с первым мужем. Скандал вышел большой. Вскоре после него Закревский был вынужден выйти в отставку...
Ф.М. Достоевский в повести «Село Степанчиково и его обитатели», давая характеристику своему герою Фоме Фомичу Опискину, пишет: «Генеральша питала к нему какое-то мистическое уважение, — за что? — неизвестно. Мало-помалу он достиг над всей женской половиной генеральского дома удивительного влияния, отчасти похожего на влияние различных иван-яковличей и тому подобных мудрецов и прорицателей, посещаемых в сумасшедших домах иными барынями, из любительниц».
У Островского в пьесе «На всякого мудреца довольно простоты» пророческий дар Ивана Яковлевича выступает как необходимый атрибут купеческой жизни. Богатая вдова Турусина восклицает: «Какая потеря для Москвы, что умер Иван Яковлич! Как легко, просто было жить в Москве при нём. Вот теперь я ночи не сплю, всё думаю, как пристроить Машеньку: ну, ошибёшься как-нибудь, на моей душе грех будет. А будь жив Иван Яковлич, мне бы и думать не о чем: съездила, спросила и покойна».
А в «Женитьбе Бальзаминова» матушка Миши сокрушается: «Солидные-то люди, которые себе добра-то желают, за всякой малостью ездят к Ивану Яковличу, в сумасшедший дом, спрашиваться; а мы такое важное дело да без совета сделаем!».
До сих пор ведутся споры о том, кем был на самом деле Корейша? Пророком? Сумасшедшим? Впрочем, правы те, кто говорит, что феномен Корейши возможен лишь тогда, когда в обществе есть потребность в прорицателях и юродивых.
Иван Яковлевич прожил 77 лет и был похоронен возле церкви в селе Черкизове. За могилой юродивого до сих пор ухаживают, кладут деньги, ставят свечи.